Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Люди Истины - Могилевцев Дмитрий - Страница 18


18
Изменить размер шрифта:

– Святой человек? – спросил старик осторожно. – Святой человек, я принес вам чаю… чай, с утра, – хорошо. Вы болели вчера.

– Спасибо, – прошептал Хасан.

– Вы уж нас простите, мы люди простые, грубые. Мы думали, вы умираете. К нам уже приходили и… – старик замялся. – Вы берите, пейте.

Хасан оторвал руку от стены – как раз вовремя, чтобы, повернувшись к старику лицом, пошатнуться и опереться спиной о стену. И принять чашку из его рук. Из нее пахло бараньим жиром, и перцем, и крепким грубым чаем, заваренным с солью.

– Спасибо, – повторил Хасан и, осторожно поставив чашку на пол, коснулся ладонью своих губ и лба и протянул ее старику. – Мир и счастье в твой дом, добрый человек. Пусть болезни обойдут тебя и всех, кто дорог тебе.

Старик улыбнулся простодушно, как ребенок.

– Почтенный хаджи пусть пьет, а я лепешку принесу, вот, – и, пятясь, не переставая улыбаться, выскользнул за дверь. Тут же и вернулся с чистой тряпицей в руках, развернул, протянул лепешку Хасану. Тот поблагодарил. Отломил кусочек, размочил в чае. Проглотил. Затем еще один. Странно, почувствовал себя сытым. Словно тело, привыкшее обходиться крохами, уже и успело забыть надобность в еде. Или это лихорадка, бродящая в теле, украла вкус у пищи?

– Спасибо, – сказал Хасан, протягивая лепешку назад. – Я сыт. Вкусный хлеб. Я давно уже не ел такого.

– Если святой человек желает, у нас и сыр есть. И пахлава.

– Как вас зовут, отец?

– Бехманеш, святой человек, Бехманеш меня зовут, я третий у нас в деревне Бехманеш, самый старый.

– Я – Хасан ас-Саббах, старейший Бехманеш. Благодарю тебя за пищу и приют.

– Пожалуйста, святой человек, мы всегда рады. Хорошо ли вы отдохнули?

– Замечательно.

– А вы… вы так всегда спите? – спросил старик нерешительно.

– Нет. Но сейчас я не совсем здоров. Мне легче так.

– Святой человек, если вы устали или вам нездоровиться, отдыхайте, отдыхайте, сколько хотите. А если вы уже отдохнули… – старик замялся. – Аллах милостив, а я, старик, слаб умом и телом немощен, но меня попросили все люди наши, чтоб вам сказал… вы уж извините, мы люди грубые, простые, у нас кади раз в год бывает, а муллы вовсе нет. Был один на пять деревень, но его казвинцы, да накажет их Аллах, убили. Не к кому нам идти, не у кого спросить, а тут вот Аллах послал нам вас. Может, вы нам поможете?

– Если смогу, – ответил Хасан осторожно.

– Дело такое нечистое, плохое дело вышло, и мы совсем не знаем, как нам теперь. Два дня тому неподалеку от деревни напали на караван. Небольшой совсем караван, человек с дюжину всего, из Хамадана. Напали, перебили всех, – стрелами, саблями, всех вовсе убили, ну мы так думали. А позавчера пастух наш, Нима, человека привез, – израненного, в крови всего, но раны неглубокие. Старухи наши говорят – будет жить, здоровый парень. Так он и сказал, оклемался когда, – не тюрки это. Да и то правда, тюрки всех не режут, зачем им, они ж потом снова ограбят, если живых. А с мертвых какой прок, ясно ведь?

Хасан кивнул, вспомнив трупы у дороги и коня, тыкавшегося в шею его мула.

– А вечером того же дня пастухи огонь увидели, – прошептал старик. – Подползли посмотреть, а это не тюрки, точно, это из деревни соседней. Пьяные, кричат у костра, бахвалятся. А всюду тюки валяются, распоротые. Караван шелка вез, дорогие, и лен хинский, и вино. Много вина. Они все, все перепились, – даже кровь с себя не отмыли. Пастухи рассказали – там женщины были, две, с каравана. Они их осквернили, а потом… – старик сплюнул, и закрыл глаза. – Грех, грех. И кровь на нашу землю, с нашего краю рощи.

– Пастухи их всех убили? – спросил Хасан.

– Не, нет, – старик встрепенулся, – да что вы. Они такие пьяные были. Только двое и схватились за сабли. Одного поранили, палкой по лбу. Другого так угомонили, кулаком. А, грех-то какой! Что делать нам, святой человек, посудите сами: нельзя нам убить их, соседи они нам, нет у них с нами крови. Но они же злодейство какое на нашей земле сделали. Помогите, милостью Аллаха!

– И эти люди сейчас в вашей деревне? – спросил Хасан. – Вместе с тюками?

– Да, да, связанные, все сидят у Камшада в конюшне, все пятеро. Клянусь, мы ничего не взяли, клянусь.

– Пятеро, – произнес Хасан задумчиво. – Пять человек, которые напали на караван с десятком мужчин и всех убили. Мне кажется, я смогу помочь вам. Только сперва скажите мне: многие ли из ваших пастухов хотели мне зла, отец?

Старик вздрогнул, глядя на Хасана с ужасом, даже рот от удивления раскрыл.

– Они… они… – пролепетал, не в силах договорить.

– Говори же, старейший Бехманеш, – подбодрил Хасан, – грех скверномыслия очищается всего лишь словом. Меня, наверное, предлагали оглушить, – я ведь уже и так был полумертв, – отвезти подальше от деревни, там прикончить, а мула отпустить на все четыре стороны?

– Я, – старик схватился за грудь, – я говорил им, грех какой, грех…

За стеной послышался быстрый шорох.

– Я не сомневаюсь, они хотели сделать как лучше для своей деревни. Вы ведь шиа? Потому у вас казвинцы убили муллу?

Старик молчал, прижав руку к груди.

– Успокойся, старейший Бехманеш. Я сделаю все, чтобы помочь братьям по вере. Я странствовал, чтобы найти знание, данное Милосердным смертному на этой земле. Господь миров направил меня сюда, чтобы помочь вам. Скажи мне: люди соседней деревни – тоже шиа? Говори!

– Там только три семьи шиа… три. Раньше больше было… но казвинцы пришли и заставили всех перейти. А нас… ох, горе-то какое… – старик вздохнул тяжело и замолчал.

– У вас с ними точно нет крови. Даже старой? – спросил Хасан.

Старик закрыл лицо руками. Хасан вздохнул. Бехманеш вдруг бросился на пол перед ним и зашептал, быстро и горячечно: «Святой человек, что нам делать было, у нас поля второй год не родят, все хотят, все требуют, тюрки приезжают, говорят, плати, а чем платить, чем?»

– Я понимаю, – Хасан тронул его за плечо. – Я хочу помочь вам, в самом деле. Когда-то я заблудился в темноте и умирал, не зная выхода. Ко мне пришел учитель и за руку вывел меня из ночи. В вашу ночь вы забрались сами. Но Аллах милостив. Тем, кому хватает силы хранить правую веру, – достанет сил и выйти из темноты. Я выведу вас, если смогу. А теперь позови ко мне тех, кто желал мне зла. Когда я увижу их лица, я узнаю, кто это.

Старик, беззвучно шевеля морщинистым ртом, выбрался из комнаты. Хасан проводил его взглядом. Подумал: кто бы мог предположить, что настоящее испытание, настоящую пробу, выбор между жизнью и смертью, судьба устроит не на поле битвы, не в темноте подвала, с убийцей в двух шагах, – а в захудалой деревушке, чьи жители польстились на легкую добычу. Если бы не чересчур осторожный от старости Бехманеш, Хасана ас-Саббаха, ученейшего знатока Корана, искателя всех и всяческих истин, убили бы палкой, как собаку, дикие поселяне и выбросили бы в овраг где-нибудь на соседской земле. А старик отсоветовал, побоялся, – ведь среди дервишей попадаются важные, да, очень важные, надо же выяснить сперва, что за человек, не опасный ли, а может, он и вправду полезный окажется? Убить-то никогда не поздно, куда ему деться-то, больному и на заморенном муле? Да и мула мы придержим, пусть пешком бежит, если сможет.

Хасан усмехнулся. Глупцы, жалкие жадные глупцы. Они хоть знают, сколько стоит на базаре шелк? Кто его привозит? Какие и где ставит меты? Их бы опознали мгновенно, и получили бы незадачливые разбойники в награду за шелк не деньги, а нож палача. Впрочем, люди везде и всюду одинаковы. Близоруки, торопливы, бездумны. Дети, которых нужно брать за руку и вести к свету. Как же нужен им тот, кто сам сделал хотя бы первый шаг под настоящим солнцем, – ведь он уже знает дорогу из темноты!

В комнату один за другим заходили хмурые, обтрепанные мужчины. Глядя исподлобья, стали, переминаясь с ноги на ногу. Хасан подождал немного, стараясь не кривиться от боли в ягодицах.

– Салям, братья, – сказал наконец, вглядываясь в лица. Показал пальцем на стоящего в углу, тощего и сгорбленного, спросил: «И он тоже?» Мужчины переглянулись. Стоявший впереди, широкоплечий и горбоносый, похожий больше на базарного громилу, чем на пастуха, ухмыльнулся.