Колесо судьбы - Стил Даниэла - Страница 18

– Я тоже… – Они медленно шли по улице, рука об руку. – Не думаю, чтобы я когда-нибудь чувствовала себя такой беспомощной и такой злой… – Вдруг перед ней всплыло лицо Билли Дарнинга, и она вся поникла. – Разве лишь однажды…

Обе девушки вдруг ощутили связующую их близость, какой не было раньше. Тане захотелось обнять Шарон, защитить ее от беды, а та взглянула на нее с теплой улыбкой.

– Когда это было, Тэн?

– О, очень давно!.. – Она силилась улыбнуться. – Месяцев пять тому назад.

– Это действительно очень давно. – Девушки обменялись улыбками и продолжали идти по тротуару.

По улице промчалась машина, но их никто не побеспокоил, и страх Таны прошел. Никто и никогда не сделает с ней то, что сделал Билли Дарнинг – она, скорее, убьет насильника. В ее глазах Шарон отметила необычно жестокий блеск.

– Наверное, это было что-то ужасное?

– Да.

– Ты не хочешь говорить об этом? – Голос Шарон был ласковым и чутким.

Они шагали сквозь серую полутьму в полном молчании. Тана, казалось, раздумывала: у нее никогда не возникало желания рассказать об этом кошмаре кому бы то ни было – после того, как она попыталась довериться матери.

Шарон, по-видимому, ее поняла: у каждого человека есть на душе что-то такое, чем он не хочет делиться. Она и сама хранила в себе тайну.

– О'кей, Тэн…

Но едва она успела это произнести, как Тана стремительно к ней обернулась, и слова неудержимо полились сами собой, будто прорвалась некая плотина.

– Я хочу рассказать… только не знаю, как можно это сделать. – Она убыстрила шаги, будто желая убежать от самой себя, а Шарон легко поспевала за ней на своих длинных, стройных ногах. Тана нервно провела рукой по волосам, сама не заметив этого, посмотрела куда-то в сторону. Дыхание ее участилось. – Рассказ получится короткий… В июне у нас был выпускной вечер, а через неделю я пошла на вечеринку в дом патрона моей матери… у патрона есть сын, законченный негодяй… Я ей сказала, что не хочу идти… – Воздух вырывался из груди Таны короткими, быстрыми толчками, но она этого не замечала и шла все быстрее. Шарон понимала: Тана рассказывает о чем-то таком, что держать в себе ей больше невмоготу. Тана должна выплеснуть это из себя. – Моя мать сказала: «Ни в коем случае!» То есть я не должна отказываться от приглашения ни под каким видом. Она всегда так говорит, когда дело так или иначе касается этой семейки – Артура Дарнинга и его детушек… она становится как слепая… – Захлебнувшись словами, Тана все ускоряла и ускоряла шаг, будто спасаясь от преследовавших ее воспоминаний. Шарон, глядя на страдающее лицо подруги, шла с ней в ногу. Наконец Тана справилась с собой и продолжала: – Как бы то ни было, я поехала. Со мной был знакомый парень; этот кретин посадил меня в свою машину и привез в Гринвич на эту самую вечеринку… все уже были пьяные, мой кавалер тоже напился в стельку и куда-то пропал… от нечего делать я пошла по дому… и Билли, сын Артура, предложил мне показать кабинет, где работает моя мать… Я знала, где эта комната… – Слезы ручьями бежали по ее щекам, она их не чувствовала на ветру. Шарон хранила молчание. – Он привел меня совсем не туда, а в спальню своего отца… там все было серое… серый плюш, серый атлас и серый мех… даже ковер на полу был серый… – Это были единственные запомнившиеся ей детали: бесконечный серый фон… ее кровь на полу… перекошенное лицо Билли, потом – авария… Тане не хватало воздуха, она рванула ворот рубашки и снова побежала, задыхаясь от рыданий. Шарон не отставала от нее ни на шаг. Тана теперь была не одна: рядом подруга, бегущая вместе с ней сквозь этот страшный кошмар; она нашла в себе силы продолжать. – Билли начал избивать меня, сбил с ног… и все, что я ни делала… – Вновь ощутив ту беспомощность, то отчаяние, она остановилась и закрыла лицо руками. Ночную темноту огласил ее душераздирающий всхлип. – Я ничего не могла сделать… я не могла остановить его… – Ее тело сотрясалось от рыданий. Шарон молча обняла Тану и крепко прижала к себе. – Он изнасиловал меня и бросил там… я была вся в крови… меня вырвало… потом он догнал меня на шоссе, заставил сесть в машину, потом чуть не врезался в грузовик, – теперь она говорила быстро, не будучи в силах остановиться. – Мы налетели на дерево, и он поранил себе лоб – все лицо было залито кровью; нас отвезли в больницу, потом туда приехала моя мать… – Внезапно Тана снова умолкла, ее лицо потухло при воспоминании, от которого она старалась убежать все эти пять месяцев. Она взглянула Шарон прямо в глаза. – Когда я попыталась рассказать ей обо всем, она не захотела мне поверить. «Билли Дарнинг не способен на такое!» – Тана зарыдала еще более безутешно.

Шарон стояла, не разжимая рук и все так же молча. Наконец сказала:

– Я верю тебе, Тэн.

Тана кивнула. Вид у нее был несчастный, как у потерявшегося ребенка.

– Никогда в жизни я не позволю прикоснуться к себе ни одному мужчине. – Шарон очень хорошо понимала подругу, хотя и по другой причине. Ее никто не насиловал – она отдалась сама, по любви. – Моя мать не поверила ни единому моему слову. И не поверит никогда. Она боготворит семью Дарнингов.

– Не думай больше об этом, Тэн. Думай о самой себе – это единственное, что имеет теперь значение. – Шарон подвела ее к скверу и усадила на пень, села сама и предложила ей сигарету. Тана сделала одну-единственную затяжку. – Знаешь, я считаю, что с тобой – полный порядок, даже лучше, чем ты думаешь. – Глубоко тронутая доверием подруги, Шарон мягко улыбнулась Тане и вытерла слезы с ее щек.

Губы Таны тронула слабая ответная улыбка.

– Ты не считаешь, что я должна презирать себя после этого?

– Какие глупости ты спрашиваешь, Тэн! На тебе это никак не отразилось.

– Не знаю… иногда мне кажется, что… что я могла бы помешать ему, если бы… не растерялась. – Ей хотелось освободиться от сомнения, высказать до конца все, что мучило ее столько дней.

– Скажи мне честно, Тэн: ты действительно веришь в это? Ты в самом деле думаешь, что его можно было остановить?

Тана надолго задумалась, потом отрицательно мотнула головой.

– Тогда перестань терзать себя. То, что с тобой случилось, ужасно, ужаснее не придумаешь. Может быть, это самое страшное из всего, что тебе написано на роду. Но это произошло. Никто и никогда не сможет сделать это над тобой снова. Ты считаешь, что он осквернил тебя? Но это не так! Что бы там ни было, он не смог взять тебя, настоящую тебя, Тэн. Забудь обо всем и продолжай жить.

– Это легче сказать, чем сделать. – Тана устало улыбнулась. – Такое не забывается.

– Надо себя заставить, Тэн. Нельзя допустить, чтобы это разрушило твою жизнь. Такой мерзавец, как он, не может одержать над тобой победу: он силен только в мерзости, во всем остальном это слабая душонка, Тэн. А ты – сильная. Не поддавайся депрессии – так ты только помогаешь ему. Как бы ни было тебе тяжело, выбрось все из головы и иди вперед.

– О, Шарон!.. – Тана со вздохом поднялась на ноги и взглянула на подругу. Вокруг был чудесный теплый вечер. – Что делает тебя такой привлекательной в глазах парней?

Шарон загадочно улыбнулась, но Тана видела, что глаза ее сегодня остаются серьезными, почти грустными.

– У меня тоже есть секреты.

– Например? – Тана теперь чувствовала себя гораздо спокойнее, чем раньше. Ей казалось, что Шарон открыла спрятанную у нее внутри клетку и выпустила из нее безжалостного зверя, который терзал ее не переставая. Теперь Тана была свободна, в душе ее снова воцарился мир. Ее мать оказалась неспособной сделать то, что сделала для нее молодая девушка, и Тана знала: что бы теперь ни случилось, они с Шарон всегда останутся друзьями. – Что с тобой произошло? – Тана отыскала взглядом глаза подруги, уже зная, что там таится нечто сокровенное.

Ответный взгляд Шарон подтвердил это. Она не захотела увиливать от ответа. Шарон никому не говорила о своих чувствах, но думала об этом постоянно. Они с отцом имели важный разговор перед ее отъездом в «Грин-Хилз». Он сказал ей те же слова, которыми она только что подбадривала подругу: нельзя допустить, чтобы твоя жизнь оказалась разрушенной. Что случилось, то случилось – этого уже не исправишь. Нужно оставить это позади и идти вперед. Шарон, однако, не была уверена в себе.