Шуттовская рота - Асприн Роберт Линн - Страница 19

– О, разумеется, на них не будет никаких царапин… если только они не… будут сопротивляться аресту.

– Если кто-то из моих солдат получит увечья при сопротивлении аресту, – сказал Шутт с холодной твердостью, – я обязательно захочу посмотреть, какие ушибы были причинены производившему арест офицеру… просто чтобы убедиться в том, что они "сопротивлялись" прежде, чем были избиты.

Лицо Готца вновь начало багроветь.

– Мои люди не избивают подозреваемых после того, как они были задержаны, если вы пытаетесь сказать именно это.

– Тогда у нас с вами не должно быть никаких проблем, – с улыбкой закончил Шутт. – И в самом деле, шеф. Ведь я пришел сюда не за тем, чтобы вступать с вами в конфликт или попытаться подкупить вас или ваших людей по каким-то таинственным соображениям. Если вы припомните, то вопрос о деньгах не возникал до того самого момента, пока не раздался звонок из "Плазы", и даже после этого он появился только тогда, когда вы спросили меня об этом напрямую. Я же, со своей стороны, просто хотел довести до вашего сведения тот факт, что мы передислоцировались в город и что моя рота будет рада помочь полиции, если возникнут какие-нибудь беспорядки.

Шеф полиции склонил голову набок.

– Если я правильно понял вас, капитан, то даже если сами вы здесь новичок, солдаты, что у вас в подчинении, те же самые, что находились тут в прошлом году?

– Совершенно верно.

– Тогда, между нами, вряд ли ситуация может стать настолько безнадежной, что мне захочется прибегнуть к их помощи, – сказал полицейский, вновь сверкая улыбкой, похожей на волчий оскал, – но я все же ценю ваше предложение помогать нам. А теперь – попрошу вас оставить мой кабинет и дать мне возможность немного поработать.

Весь путь до отеля "Плаза" Шутт проделал в раздражении самим собой. Этот визит к шефу полиции прошел совсем не так, как он планировал. Казалось, будто вместо того, чтобы достигнуть взаимопонимания с этим влиятельным здесь человеком, Шутт преуспел лишь в том, что подлил масла в огонь, который от этого разгорелся еще ярче.

Вспоминая прошедший разговор, командир пытался понять, что же именно привело к неудаче: недостаточное уважение к легионерам со стороны шефа полиции или его собственные мелкие выпады, которые можно было отнести к капризам "богатого мальчика". Оценивая произошедшее, пытаясь найти главную причину раздражения собеседника, Шутт пришел к выводу, что в основе всего этого была его собственная неспособность проявить в разговоре с Готцем необходимую напористость. Обвинение в том, что он предпочитает решать свои проблемы лишь путем устранения их с помощью денег, заставляло задуматься.

Прикусив губу, он еще раз мысленно просмотрел свои способы защиты при таком необычном способе нападения. Его собственные слова, с которыми он обращался к солдатам относительно того, как именно следует понимать выражение "эффективно действующий солдат", были искренней попыткой провести их через один из его собственных уроков, которые он получил от отца, когда тот пытался наставить его на путь истинный. Результаты были более чем положительные, и потому можно было полагать, что это единственный верный путь, когда каждый человек может использовать для достижения своих жизненных целей любое средство или оружие, которые окажется у него под руками. Разумеется, он использовал деньги, когда их использование давало нужный эффект. Это было ничуть не более нечестным или несправедливым, чем когда атлет использует силу и собранность, а привлекательная женщина красоту, для достижения своего успеха. Игра, которую любому навязывала жизнь, была слишком грубой, чтобы можно было отказываться от своих преимуществ, когда тебе приходится вступать в схватку с судьбой.

– Тсс! Капитан! Идите сюда!

Шутт поднял взгляд и обнаружил сержанта-снабженца, который манил его из переулка рядом с отелем. Он был так занят собственными мыслями, что даже не обратил внимания на грузную фигуру Гарри Шоколада, не заметить которую было просто нельзя. Теперь же, однако, он увидел и небольшую группу легионеров, нервно оглядывающихся недалеко от входа в отель.

Они выглядели в точности как школьники, спрятавшиеся после очередной проказы, так что Шутту пришлось убрать свою улыбку, когда он изменил направление и двинулся в их сторону. Вспомнив свои недавние дебаты с Готцем, он быстро принял сосредоточенный вид.

– Что здесь происходит, Гарри? Неприятности с полицией?

– Гораздо хуже, капитан, – пояснил сержант, покачивая головой и все еще вытягивая шею, чтобы получше видеть двери отеля. – Там появился репортер, который хочет поговорить с кем-нибудь из Легиона.

Волна облегчения, окатившая Шутта, едва не заставила его рассмеяться. Но почти мгновенно вслед за этим появилось ощущение замешательства. Присутствие репортера само по себе еще не казалось ему чем-то ужасным, однако легионеры, окружавшие его, выражали озабоченность тем, что командир не собирался принимать этот факт всерьез.

– Мы не должны сбиваться такой толпой, – сказал Шутт, принимаясь командовать еще не имея созревшего решения. – Нам скорее надо быть больше на глазах, чем избегать этой встречи таким вот образом.

– Капитан прав, – вслух прорычал Гарри. – Мы не должны собираться и глазеть, что будет… особенно… когда еще ничего и не случилось. Ты… и ты! Стойте здесь и глядите в оба! Остальные возвращайтесь в переулок, пока все кругом не начали интересоваться, чего это мы тут собрались.

Сержант молча понаблюдал, как выполняется его приказание, а затем повернулся к Шутту, все еще покачивая головой.

– Сожалею, капитан. Признаюсь, мы немного пошумели, но теперь все кончилось. Хорошо, что нашлась хоть одна спокойная голова, напомнившая нам, как следует себя вести.

– Не стоит благодарности, Г.Ш., – сказал Шутт. – Я уже запутался в том, что здесь происходит. Вся эта суета всего лишь из-за того, что здесь болтается какой-то репортер?

Гарри на минуту застыл и прищурил глаза. Затем покачал головой и весело рассмеялся.

– Черт возьми! – воскликнул он с удивлением. – Тут и на самом деле очень легко забыть, что вы офицер, капитан. Давайте просто скажем так, что у нас, добровольцев, есть некоторые проблемы, которых у вас, офицеров, нет, и остановимся на этом.

– Так не пойдет, – с мрачным видом возразил ему Шутт. – Я ведь уже говорил тебе, Г.Ш., что мы все один отряд и все отдельные трудности становятся нашими общими. Сейчас я, может быть, и не могу решить все проблемы, стоящие перед нами, но я не смогу решать их и в дальнейшем, если не буду знать, в чем они состоят. Поэтому, если ты не возражаешь потратить несколько минут, я весьма оценю твои усилия доходчиво объяснить своему бестолковому офицеру, что здесь происходит.

Сержант-снабженец удивленно заморгал глазами, затем, прежде чем ответить, бросил еще один быстрый взгляд в сторону отеля.

– Ну, понимаете, капитан, вы, офицеры, может быть и пришли на эту службу с исключительно чистым прошлым, но вот что касается некоторых из нас, то мы присоединились к Легиону, чтобы выпутаться из разных, порой весьма сомнительных, ситуаций. Некоторые из нас все еще боятся преследования со стороны людей, которые не прочь содрать с нас если не всю, то хотя бы часть шкуры. И самая последняя вещь, которую мы хотели бы здесь встретить, это репортеры, которые пишут заметки или делают фотографии, из которых становится ясно, где мы находимся и что делаем. Вы следите за ходом моих мыслей? Это все равно что указывать на кого-нибудь пальцем и вопить изо всех сил: "Хватай его".

– Понятно, – задумчиво сказал Шутт.

– Вот как бывает, капитан, – закончил Гарри, сопровождая свои слова энергичным движением плеч. – Иногда мы просто вынуждены бежать…

Капитан едва ли не с хрустом резко вздернул голову.

– Не говорите так, сержант, – холодно произнес он, растягивая слова. – Единственная вещь, которую вы никогда не должны даже пытаться делать, находясь под моим командованием, так это бежать без оглядки.

Затем он отвернулся от сержанта, и, повысив голос, обратился к группе легионеров, столпившихся в дальнем конце переулка.