Черная вдова. Ученица Аль Капоне - Крамер Марина - Страница 7

– День добрый, Марина Викторовна! Еле отыскали вас.

– Что надо? – не совсем любезно поинтересовалась Марина, заранее зная ответ.

– У Мастифа приболел племянник, он просит вас посмотреть его. Поехали.

– Куда? – напрягся Федор, не выпуская ее руку.

– Феденька, не волнуйся, пожалуйста, – заговорила Марина, заглядывая в серые глаза. – Это… по работе, ненадолго, правда! Отвези собаку домой и дождись меня, если не трудно. Я очень тебя прошу! Мне, действительно, нужно ехать.

Она сунула ему ключи от джипа и от квартиры, поцеловала в плотно сжатые губы и пошла к «Рэндж Роверу». Рядом с ней на сиденье приземлился амбал, хлопнул дверкой.

– Погнали, Череп!

Череп, высокий темноволосый парень со зверской физиономией, изуродованной шрамом через левую щеку, повернулся к пассажирке:

– Здравствуйте, Марина Викторовна! Как всегда прекрасны!

Коваль не удостоила его ответом. Машины рванули с места, набирая скорость.

– Что, это так срочно? – недовольно осведомилась Марина, закуривая.

– А что, помешали? – хохотнул амбал. – Мужик какой-то новый, а, Марина Викторовна? Как в койке-то, порядок? А то, может, на меня сменяете? Я бы со всей страстью…

– Слушай, Боцман, заткнись, будь добр! – отрезала она. – Иначе хозяину слова твои передам.

Но он не отступал, прижимая ее к сиденью и пытаясь залезть рукой под куртку:

– Зря вы так со мной, я парень ласковый, горячий…

Из-за руля повернулся Череп:

– Остынь. Мастиф предупредил, чтобы не трогал ее никто.

– Ты рули давай, не оглядывайся! – огрызнулся Боцман, продолжая тискать Марину, и тогда она просто приложила к его щеке сигарету. Он заорал и с размаху ударил женщину по лицу, разбив губу.

– Ах ты, сучка! Думаешь, если у Мастифа в фаворе, можешь делать, что хочешь? Да я тебя сейчас через всю свою бригаду пропущу, а их человек сорок, будет, что детям рассказать. Если встанешь!

– Боцман, это ты зря, – лениво протянул Череп. – Мастифу это не понравится. Придется ответить.

– Отвечу, не бойся! – ощерился тот. – Сука, морду сожгла! Тебе бы так, узнала бы…

– Успокойся, знаю! – огрызнулась Марина, вытирая кровь, текущую из разбитой губы.

Они подъехали к особняку Мастифа в коттеджном поселке «Березовая роща», где их уже встречали, хозяин лично стоял на крыльце, озабоченно глядя на подъехавшие машины. Марина вышла и направилась к нему. Невысокий, суховатый, лысый старик раскинул руки, как будто увидел родню:

– Мариночка, все хорошеете, даже неприлично! – воскликнул он, обнимая ее. Каждый раз после этих объятий у Коваль возникало ощущение, что к ней прикасалась жаба…

Мастиф заметил разбитую губу. Переведя взгляд на Боцмана, уловил и причину. Глаза его сузились, он негромко протянул:

– Что, я как-то плохо объяснил? Кто позволил тебе, урод, касаться своими ручищами этой женщины?

– Мастиф, она мне в морду сигаретой ткнула, – пробормотал Боцман, глядя под ноги.

– А надо было в глаз, гнида! – заорал Мастиф. – Опять, падла, руки распустил? – он винтом слетел с крыльца, не смотря на свои преклонные годы, и, коротко размахнувшись, ударил Боцмана в солнечное сплетение. Тот согнулся.

– Заприте его в карцер! – бросил Мастиф охране, а сам обнял Марину за плечи, увлекая в дом. – Ради всего святого, Марина, извините меня за этого козла, он будет наказан.

Она вздохнула.

– Что у вас случилось?

– Племянник сцепился на рынке с черными, подкололи его. Заштопаете?

– А у меня есть выбор? – пожала Коваль плечами, входя в огромную спальню.

– Нет, – улыбнулся Мастиф, подавая ей синий одноразовый халат. – Набор на столе, где ванная, думаю, помните. Не буду мешать.

Он вышел, а Марина направилась мыть руки.

Племяннику было лет шестнадцать, очень красивый мальчишка, только бледный от кровопотери и шока. Бегло осмотрев рану, Коваль быстро написала на листке названия лекарств, которые понадобятся, и вынесла в холл, где в кресле курил озабоченный дядюшка.

Ему было, чем озаботиться – это не просто залетные рыночные торгаши подрезали племянника криминального авторитета. Один из них, прихваченный гулявшими с Ильей братками и запертый в подвал под гаражом, признался, что является родным братом Рифата – того самого несостоявшегося владельца кирпичного завода, которого Мастиф «приговорил» несколько месяцев назад. Завода тоже уже не существовало – на его месте оперативно возводился новый ночной клуб.

– Пошлите кого-нибудь в аптеку, – Марина коснулась плеча старика, выведя того из задумчивого состояния.

– Хорошо. Как он? – лицо Мастифа выражало искреннюю заботу о здоровье племянника.

– Пока не знаю.

Рана оказалась глубокая, хорошо еще, что печень не задело. Обработав рану, наложив швы и поставив капельницу, Марина вышла к Мастифу:

– Все хорошо, он спит. Через три дня пришлите за мной, я посмотрю швы.

Пора было убираться отсюда, да побыстрее. Она всегда предпочитала не задерживаться в этом доме.

– Вас отвезут, Марина.

Мастиф опять обнял ее, сунув в карман куртки конверт с деньгами. Все, как всегда. У крыльца ждал зеленый «Рэндж Ровер», и Марина по привычке села назад.

– Вас домой? – спросил Череп, выезжая из ворот.

– Да.

Она закрыла глаза, стараясь расслабиться – дома ждал непростой разговор.

В окнах ее квартиры горел свет. Надо же, остался, отметила Марина с удивлением и облегчением. Мысль о пустой квартире была невыносима. Дверь открыл Волошин в одних джинсах, лицо было мрачным, глаза – холодными.

– Нагулялась?

– Не исполняй ревнивого мужа! – попросила она. – Я очень устала, помоги раздеться, если не трудно.

Он стянул с ее ног сапоги, помог сбросить куртку. Марина легла на диван, закрыла глаза – эти визиты выматывали больше морально, чем физически, даже к деньгам она не хотела прикасаться, словно не за работу их получала, а за что-то другое… Федор сел рядом и поинтересовался:

– Может, объяснишь, что это было?

– А это и был мой источник дохода, о котором ты хотел знать. Теперь знаешь, – ответила она, не открывая глаз.

– Кто – эти бандюки? И что за дела у тебя с ними?

– Я их лечу.

– Ну да, а я тогда Красная Шапочка! – усмехнулся он.

– Можешь не верить.

– А прекратить так зарабатывать ты не можешь? – вдруг попросил Федор, беря ее за руку. – Ведь это опасно, ты понимаешь? Что за мания у тебя играть со смертью?

– Федя, я не могу. От них не уходят просто потому, что надоело. Если Мастиф сочтет нужным, то отпустит меня, но, скорее всего, этого не произойдет, – устало проговорила Марина.

– Весело! – протянул Федор. – А если я попробую помочь?

– Ты? Чем? Погоны покажешь?

– Подружка, я все-таки командир отдельного отряда спецназа ГРУ.

– Ни фига себе! – присвистнула она, открывая глаза и садясь. – Мало того, что ты отлично трахаешься, так ты еще и начальник!

– Опять шутки шутишь? – мрачно спросил Федор. – Я серьезно предлагаю.

– Что, произвести штурм особняка Мастифа? Феденька, родной, это пустой разговор, хотя мне очень приятна твоя забота. А вообще ты слишком много узнал обо мне. Придется тебя убить! – пошутила Коваль.

– Да уж! – откликнулся он. – Ты страшная женщина. Красивая, умная, независимая, любишь грубый секс на грани садо-мазо, с бандюками дружбу водишь… Куда бедному спецназовцу!

– Поправь меня, если ошибаюсь, но не бедный ли спецназовец ночью замучил меня чуть не до смерти?

– Чувствую, ты не откажешься повторить! – прорычал Федор, хватая ее на руки и унося в спальню.

Он остался у нее, опять доведя до полного изнеможения. Он чувствовал Марину кожей, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие. Все воскресенье они провели в постели, прерываясь только на еду и сигареты.

– В «Кама-Сутре» еще осталось что-то, чего ты не сделал со мной? – поинтересовалась Коваль в очередной перерыв.

– А черт его знает! – отозвался Федор. – Счастье еще, что я не женат, иначе жене только ошметки достались бы.