Кольца духов - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 68

Ури заструился через Фьяметту. Тысяча тысяч обрывочных воспоминаний, кульминирующих в жуткой тьме его смерти – и все в движении… Ее рот раскрылся, спина изогнулась в агонии. «Жжет, как жжет!» Божья Матерь. Божья…

Над ними в ревущем столбе жара загорелась деревянная галерея. Желтые языки пламени лизали столбики балюстрады и перила. Входная дверь затряслась под мощными ударами, с улицы донеслись разъяренные крики. Но огонь все разливался и разливался по жилам Фьяметты. Она не осмеливалась пошевелиться, не осмеливалась нарушить… Вот-вот она, вспыхнет, как галерея, превратится в живой факел… Тич бросился к лестнице с жалким ведром воды. Тейр поднял молот с земли.

В прихожей дверь опрокинулась на плиты пола. В проем, увлекаемые инерцией, влетели три лозимонских солдата, держа таран. За ними, продолжая хрипло кричать, вошел с обнаженным мечом их начальник. Бородатый, свирепый, изрыгая ругательства из черного провала рта. Последняя капля сияющего жидкого металла скатилась с желоба в форму. Сила магии внезапно покинула Фьяметту. Словно разжалась державшая ее рука, и она скорчилась на земле, не способная пошевелиться, почти не способная дышать, не зная, преуспела она или потерпела неудачу.

Лозимонцы вбежали во двор и растерянно остановились, несомненно ошеломленные открывшимся перед ними хаотичным зрелищем; горящая галерея, кричащие женщины (Руберта и безымянная дама бежали за Тичем, тоже с ведрами), прыскающие во все стороны кобольды и страж, дико бьющийся в своих оковах, завывая сквозь кляп, Фьяметта, прижимаясь щекой к земле, захихикала. Тейр стоял, помахивая молотом. Один человек с рабочим инструментом против четырех солдат с мечами. Фьяметта перестала хихикать, перекатилась на другой бок и устремила стекленеющий взгляд в яму. Что произошло там?

«Выпусти меня!» – требовал кто-то. Фьяметта решила, что слышит это не ушами. «Выпусти меня!»

– Тейр, – просипела она, – спрыгни туда, сбей обручи. Железные стягивающие обручи.

Он поглядел на нее, на форму, на лозимонцев, которые медленно двигались вперед, осторожно тыча перед собой мечами, будто их подстерегали невидимые враги. Он соскользнул в яму и начал бить молотом по защелкам обручей. Сердце Фьяметты заколотилось. Что, если еще рано? Что, если форма развалится и Тейра зальет раскаленная добела жидкая бронза… Один обруч распался, второй, третий. Горла Фьяметты коснулось острие меча, прижало к земле. Она подняла глаза на темное бородатое лицо – ни искры души, ни искры ума, почти ничего человеческого.

– Бросай молот и вылезай, или я ее проткну! – рявкнул лозимонский лейтенант. Тейр положил молот, подтянулся и перекатился через противоположный край ямы. Он корчился, точно большая лягушка, опираясь на колени и ладони, и растянул губы в усмешке. Глаза у него горели, он с трудом переводил дух.

В яме начала лопаться глина – словно одна за другой разбивались миски. Обваливались куски, разбиваясь на мелкие осколки, рассыпаясь прахом. В глубине трещин проглядывало что-то, красное как кровь.

Что-то стряхивало с себя глину, точно собака – налипший на шерсть снег. Сначала возникла отрубленная голова, схваченная и высоко поднятая сильной рукой. Вишнево-красные бронзовые змеи извивались, как пряди всклокоченных волос. Плечи согнулись, расправились. На свободу вырвалась мускулистая рука, сжимая изогнутый меч. Затем крылатый шлем и дернувшееся кверху мужское лицо. Но не безмятежное лицо неведомого грека, нет!

«Это Ури! – подумала Фьяметта. – Совсем как живой. Даже с рябинами!» Увидев рябины, она невыразимо обрадовалась.

Пышущий жаром взгляд поднялся, нашел щербатого лейтенанта. «Помнишь меня? – безмолвно кричали пылающие глаза. – Ибо я тебя помню!» Бронзовые губы улыбнулись в жуткой угрозе.

Тут лейтенант не выдержал и с криком бросился бежать.

Глава 18

Фьяметта привстала на колени, потом села на пятки. Вопящего щербатого лозимонца схватили двое его подчиненных, не видевших, что происходило в яме. Третий солдат наконец разбил цепь стража там, где она обвивала каменный столб и был вознагражден за свои труды тем, что освобожденный сбил его с ног, кинувшись к выходу. Над их головами в полуночном небе грянул такой оглушительный гром, что дом содрогнулся.

Над краем ямы возникли руки Ури, держащие кривой меч и огненную голову Медузы. Раскаленные бронзовые мышцы напряглись, и он выбрался из ямы, великолепный нагой герой. Как ярко ни пылала галерея, исходящее от него багровое сияние соперничало с ее светом. Только его глаза были золотисто-белыми. Магия, не дающая ему распасться при подобной температуре, смутно подумала Фьяметта. Его очертания выглядели более четкими, более совершенными, чем даже у восковой модели, сотворенной ее отцом. Тейр легко спрыгнул в опустевшую яму за своим молотом, который, видимо, внушал ему столько же уверенности, сколько страха его врагам, как свидетельствовали их боязливые взгляды.

Горячий бронзовый Ури посмотрел вниз на холодного плотского Ури, а затем поднял глаза на Тейра. Братья обменялись взглядами и даже в пустом золотистом свечении горячего металла Фьяметта уловила сожаление, печаль и что-то похожее на любовь, смешанные с решимостью и гневом.

В синих глазах Тейра блестели подернувшие их слезы. Он поднял молот, торжественно отдавая честь.

– Веди нас, капитан Окс. Во имя Бога, Бруинвальда и герцога Сандрино.

– Следуй за мной, малыш, – ответил Ури с медленной улыбкой, – и я покажу тебе такое, о чем ты сможешь рассказать моим племянницам и племянникам. Обязательно расскажи им! – Бронзовый голос гудел, как трубы органа, – громкий, басистый, способный разбудить мертвых, и все-таки это был голос Ури. Золотистые глаза остановились на Фьяметте, которая как раз поднялась на ноги. – У меня мало времени. Поторопимся!

– Веди! Мы за тобой, – еле выговорила Фьяметта. Пожар пожирал ее дом. Ну и что? Она повернулась к галерее спиной.

Ури устремил взгляд на четверых лозимонцев, которые, подбадривая друг друга, более или менее оправились от испуга. Они стояли плечо к плечу спиной к двери, благоразумно обеспечив себе путь для отступления. Пальцы Ури крепче сжали рукоятку меча, и он мерным шагом направился к ним, под его ногами земля проваливалась, чернела и дымилась.

Щербатый лейтенант с показным мужеством прыгнул навстречу, занося меч. Его меч со звоном скользнул по обнаженному боку, и он чуть не вывихнул плечо. Ури поднял голову Медузы и опустил на череп своего убийцы, разбив его. Лозимонец упал, судорожно дернул ногами и замер. Его подчиненные отступили, пригибаясь, прикрывая друг друга словно на ученьях – пока не добрались до сорванной с петель дубовой двери. Всякое подобие дисциплины было забыто, и они обратились в паническое бегство. Фьяметта чуть было не подобрала меч убитого – на всякий случай. Меч Ури выглядел внушительно, но выдержит ли бронза, а тем более размягченная жаром бронза, удары стальных мечей? Но тут же она сообразила, что сменить оружие Ури не мог бы: его меч был сплавлен с его рукой.

Тейр обнял Фьяметту за плечи, и они последовали за Ури на улицу. Фьяметта попятилась при виде собравшейся там толпы. Десятка три мужчин, мальчиков и даже несколько женщин, одетых, полуодетых, в ночных рубашках. Фьяметта узнала нескольких соседей.

Лоренцетти, нотариус, владелец дома рядом, бросился к ней. Лозимонцы разграбили и его дом. Он все еще ходил с перевязанной головой – памяткой о неблагоразумной попытке сопротивляться.

– Фьяметта! Что происходит? Что ты натворила?

– Мой дом горит, – ответила она уныло, а толпа с испуганными криками отпрянула от Ури – правда, всего на шаг-другой. Они таращили глаза и задавали изумленные вопросы. – Мы создали бронзового героя, воина, который сразится за нас с лозимонцами и освободит Монтефолью. Мы идем убить Ферранте. Прошу вас, посторонитесь!

Трое уцелевших лозимонцев остановились и вновь встали плечо к плечу посреди темной улицы дальше за толпой. Они покачивались на носках, смотрели и выжидали. Свечник Бембо, другой сосед Фьяметты, поднял повыше факел, откуда-то появились новые факелы – Фьяметта не поняла откуда. Их зажигали друг о друга.