Николай Кузнецов - Лукин Александр Александрович - Страница 25

…Поначалу Кох был хмур, говорил сухо и раздраженно. Выбор Зиберта ему явно не нравился.

– Никак не могу одобрить, обер-лейтенант, вашего намерения, – говорил рейхскомиссар. – Вы кадровый офицер германской армии, а связались с какой-то местной девицей весьма сомнительного происхождения.

Обер-лейтенант почтительно возражал:

– Это не совсем так, господин рейхскомиссар. Фрейлен Валентина Довгер – чистокровная немка. Ее покойный отец был человеком, преданным фюреру и великой Германии, имел большие заслуги перед рейхом. Именно за это его, к общему сожалению и горю девушки, убили партизаны. Я знал его лично, видел соответствующие документы, которые также, к сожалению, погибли во время пожара.

Кох немного смягчился. В настроении его неизвестно почему наступил перелом, и он постепенно втянулся в разговор с обер-лейтенантом, словно забыв, что в приемной ждут своей очереди несколько генералов и ответственных чинов. И задал вдруг вопрос, ответ на который разом повернул его симпатии к скромному посетителю.

– Где вы родились, Зиберт?

– В Восточной Пруссии, господин рейхскомиссар.

– В Восточной Пруссии? Приятно слышать. Значит, мы с вами земляки, это мое гау. Ну, ладно, ладно. – Кох снисходительно помахал рукой. Он подтянул к себе поближе ходатайство и черкнул на нем несколько строк: распоряжение об отправке в Германию Валентины Довгер отменить, зачислить ее канцеляристом-машинисткой в хозяйственный отдел рейхскомиссариата.

Видимо, земляк, к тому же почтительный и, судя по крестам, боевой фронтовик, прочно снискал расположение рейхскомиссара. Зиберт ждал теперь только одного: знака, что аудиенция закончена. В глубине души он еще не потерял надежды, что, быть может, ему удастся выхватить оружие, когда придется встать, чтобы покинуть кабинет. Но Кох пока что не собирался отпускать обер-лейтенанта. Говорил он теперь вполне добродушно, угостил Зиберта египетскими сигаретами, даже протянул в подарок целую нераспечатанную коробку, достав ее из ящика стола.

Кох продолжал задавать вопросы:

– За что получили «Железные кресты»?

– Первый – за поход во Францию, второй – в России.

– Что вы делаете сейчас?

– После ранения временно служу в «Виршафтскоммандо», господин рейхскомиссар. Жду возвращения на фронт, к своим солдатам.

– А где сейчас ваша часть?

– Под Курском, господин рейхскомиссар.

– Под Курском? Фюрер готовит большевикам сюрприз как раз в этом районе! Мы нанесем русским такой удар, который переломит Ивану хребет.

Кузнецов вздрогнул от неожиданности – это не было опасным, но точно так же не только мог, должен был бы отреагировать и обер-лейтенант Зиберт. Может быть, он ослышался? Нет, не ослышался. Сам рейхскомиссар Украины и гаулейтер Восточной Пруссии в случайном разговоре с рядовым офицером разгласил военную тайну о намечаемой гитлеровцами важной наступательной операции.

А рейхскомиссар продолжал говорить. И снова – о важном.

– Вы имели дело с русскими танками, обер-лейтенант?

– К сожалению, имел. И должен признать, что их тридцатьчетверки очень опасны.

Кох самодовольно хохотнул:

– Вот-вот, посмотрим, что они смогут сделать против наших новых машин – «тигров» и «пантер».

…Обер-лейтенант Зиберт закрыл за собой дверь кабинета Коха. Ожидавшая в приемной Валентина Довгер вскочила. В больших серых глазах застыл немой вопрос: «Почему не стрелял?»

Довольно помахивая листком бумаги с резолюцией, он громко сказал:

– Все в порядке, дорогая, господин рейхскомиссар любезно удовлетворил нашу просьбу. Весьма признателен вам, господин гауптман.

Это уже к фон Бабаху.

Валя растерянно стоит посреди приемной, нервно перебирая руками сумочку. Сейчас девушка способна на все… Кузнецов подхватывает ее под локоть и, не давая опомниться, торопливо выводит из особняка. Вот и пролетка. Гнидюк на козлах тоже ничего не понимает.

– Трогай!

Звонко зацокали по булыжной мостовой подковы. Исчезли бесследно несколько человек, до этого прогуливавшихся по Шлоссштрассе.

Рейхскомиссар Эрих Кох 31 мая 1943 года остался жив. Но зато радиограмма, подробно излагавшая его беседу с обер-лейтенантом Паулем Зибертом, в тот же день ушла в Москву.

Эта информация была важнее жизни Эриха Коха, все равно не ушедшего от смертного приговора, вынесенного ему, хотя и годы спустя, справедливым судом в новой, народной Польше.

Курская битва – одна из крупнейших в истории второй мировой войны. Замысел «Цитадели» сводился к тому, что немцы намеревались двумя одновременными встречными ударами на Курск из района Орла на юг и из района Харькова на север сокрушить, уничтожить советские войска на Курском выступе. В дальнейшем они рассчитывали расширить фронт наступления к югу и разгромить части Красной Армии в районе Донбасса.

Для осуществления операции «Цитадель» немцы собрали огромные силы: 50 дивизий – 900 тысяч солдат и офицеров, 10 тысяч орудий и минометов, 2700 танков, свыше 2000 самолетов.

Своевременно разгадав план врага, хорошо информированное из многих источников советское командование сосредоточило здесь еще более крупные силы и 5 июля нанесло опережающий удар.

Пятьдесят дней продолжалось невиданное, ожесточенное сражение. За это время гитлеровцы потеряли полмиллиона солдат, около 1500 танков, в том числе и «тигров» и «пантер», 3 тысячи орудий и большое количество самолетов! Фашистская армия потерпела поражение, от которого уже не смогла оправиться.

ГЛАВА 10

Приключенческая литература уже выработала образ своего любимого героя. Это очень смелый и решительный человек, как правило, молодой и красивый (пожилой и некрасивый тоже обычно присутствует, но лишь в качестве безликого начальника, а то и хуже – его противника, старого иностранного шпиона). Этому герою после многих приключений удается достать секретный план врага, после чего последнему остается лишь проиграть решающее сражение.

В жизни так бывает тоже. Ибо нет такой невероятной ситуации, порожденной фантазией писателя, которую бы не была в состоянии превзойти реальная действительность. Можно привести не одну историю, случившуюся с советскими разведчиками, которую даже писатель с очень богатым воображением не решится описать, настолько она покажется читателю невероятной, выдуманной.

Но дело не в фантазии литератора и степени достоверности создаваемых его воображением персонажей и событий. Дело в самом подходе к теме разведки.

Никакой, даже самый талантливый и удачливый разведчик не может решить судьбу сражения в современной войне (не говоря уже о самой войне), хотя может в определенной степени предрешить его успех или неудачу. Представьте только, что военачальнику разведка приносит добытый ею план мощного вражеского наступления. Но где гарантия, что этот план не провокация, имеющая целью дезинформировать его и его войска? Последствия легковерия могут быть в этом случае катастрофическими. Но и пренебречь информацией, которая поступила из в общем-то надежного источника, он не вправе. Следовательно, любые разведданные – причем в прямой зависимости от их важности – должны быть проверены, а то и не раз. Подобную проверку бывает осуществить даже труднее, чем достать первоначальную информацию.

Но знать стратегический замысел вражеского командования, дату и место готовящегося наступления еще недостаточно. Чтобы правильно и в полной мере использовать эти, хотя и ценные, сведения, необходимо огромное количество дополнительных данных различного характера, иногда очень неожиданных.

Опыт Великой Отечественной войны показал: чтобы подготовить крупную наступательную операцию, необходимо подтянуть к определенному участку фронта огромное количество живой силы, танков, орудий, прочей военной техники, боеприпасов, привести в движение сотни тысяч людей на больших пространствах, измеряемых тысячами километров.

Реальную пользу от донесения разведки командование получит только в том случае, если будет достаточно полно знать обо всем, что происходит накануне операции в глубоком и ближнем тылу врага.