Вечнозеленое поле жизни - Бубукин Валентин Борисович - Страница 29

А в цирке меня поразил жонглер. Он одновременно работал с тремя мячами и показывал такую виртуозную технику, что и бразильцам не приснится. Я несколько раз ходил смотреть на него. Парень великолепно работал корпусом, все части тела голова, ноги, плечи и даже то, что сзади ниже пояса, – независимо друг от друга посылали мячи на нужную высоту в нужную долю секунды. Смотрел и задавался вопросом: вот если б его взять, дать ему скорость, как бы он там. Потом, когда все это проанализировал, мои эмоции несколько поутихли. Прежде всего, он работал недокачанными мячами, спущенными. Значит, уже к футболу не подходит, техника совсем другая. Потому что в реальном футболе избежать упругого отскока удается за счет правильного положения и напряжения, допустим, стопы. Здесь же роль амортизатора выполняет сам мяч. Это как в футзале. Смотришь на них и думаешь, какие же они все техничные. А у них такие же недокачанные мячи. Мяч попадает на ногу и обволакиваете, а не пружинит.

Да к тому же все это происходит в «стерильных» условиях. Аркадьев нам рассказывал, как Исаак Дунаевский в дружеской беседе пгутливо спросил его:

– Как же вы так тренируетесь? Вышел футболист и промазал. У нас бы за такое сразу выгнали. Если пианист – мастер и играет на концерте, он всегда играет здорово. Очень редко, когда ошибется.

Борис Андреевич отвечал:

– А вы видели, чтобы футболист, когда ему не мешают, на идеальном поле ошибался? А если б у вас за роялем воровали ноты, толкали в спину и за ногу хватали, а из зала еще кричали «на мыло!» Мы тогда представили эту картину и жутко смеялись. Так же и с циркачом. Он начал работать с мячом – и его толкнули. Он чеканит, а к нему вдруг еще вторая голова лезет на этот мяч.

Но было для меня и много полезного в искусстве этого жонглера. Когда он работает, у него все тело расслаблено. Нас ведь учили: когда мяч идет на грудь или на ногу, нужно делать так называемое уступающее движение. То есть как бы успеть сопроводить мяч. Он входит, попадает на правую или на левую часть груди и не отскакивает. Также на бедро. А я еще в пятьдесят восьмом обратил внимание, что у бразильцев нет уступающего движения, у них все расслаблено, как у этого парня. Пеле, Вава, Диди – все они, когда принимают, делаются студнеобразными, как холодец. Мяч как бы попадает в вату. Умение расслабляться на долю секунды в момент приема это искусство. Сейчас Зидан и Рауль так делают: вальяжно, как будто с пренебрежением к мячу. И он их слушается.

То же самое относится и к передаче. Мне техничные игроки напоминают чистильщиков сапог. Намажут гуталином, надраят щеткой – это их вынужденные и необходимые черновые действия. И вдруг в последний момент бархоткой наведут блеск. Расслабленным движением, как бы поверх мяча. И вот вам такая передача! Бархатная, удобная, блестит! Мяч приходит к тебе: пожалуйста, делай со мной, что хочешь, не нужно никаких лишних движений. Сальников так пасы давал, Симонян, Валя Иванов…

Вот так. Помимо успешной работы с командой, я с большим удовольствием вспоминаю свои «культурные походы» за эти два года в Симферополе. Но всему хорошему приходит конец. В июле семьдесят второго вызывают меня в федерацию футбола и говорят, что «Карпаты» вылетают из высшей лиги, надо ехать спасать. Меня аж злость взяла. Нашли тренераспасителя. Ну и что же, что высшая лига? Тут команда на ходу, мы и в первой не затеряемся. Отношения прекрасные. Город чудный, Крым. Короче, я говорю, не поеду во Львов. Доложили в обком партии, что я отказываюсь. Тотчас присылают телеграмму из ЦК партии Украины: коммунисту Бубукину срочно явиться в ЦК партии Украины. Я пошел на прием к Кириченко.

– Николай Карпович, – говорю. – Мы затеяли большое дело. Хотел бы остаться здесь, дальше работать.

А он мне:

– Валентин Борисович, не могу ничего сделать против Щербицкого. Мне тоже очень не хочется вас отпускать. Если вы сами своими силами отобьетесь как-нибудь, мы будем счастливы и рады. Но я не могу идти против ЦК партии Украины. Поезжайте сами решайте.

Своими силами! Если приближенный Брежнева не может решить этот вопрос. Делать нечего, полетел я «разбираться» в Киев. Принимает меня второй секретарь Погребняк и буквально дословно говорит:

– Валентин Борисович, вам партийное поручение. Посмотрите сколько писем в ЦК от наших эмигрантов из Канады, отовсюду. «Карпаты» – это наша любимая команда, за которой мы следим, и жалко, если она вылетит в первую лигу. Какая помощь нужна, готовы деньги собрать. Тренера найти. В общем, так, вы должны принять команду «Карпаты». Если команда останется в высшей лиге, ордена и медали вам. Если не останется, хлеба на Украине вы не найдете.

То есть закругляй, москаль, и забудь дорогу на Украину. Я спрашиваю:

– Когда это надо делать?

– Как когда? Вон машина стоит, пообедайте в столовой, у нас хорошая столовая, через два часа самолет. Вас эта «Волга» отвезет в аэропорт, билеты вот, и секретарь обкома там встретит.

А я в костюмчике, пиджаке с галстуком, без вещей, жена в Симферополе. Во Львове меня встретил второй секретарь львовского обкома партии Анатолий Захарович Падолко, заядлый болельщик, и сходу говорит:

– Сегодня игра с Минском. Сейчас поедем на базу в Брюховичи, сделайте установку на игру.

Вот это здорово. Утром я еще был тренером в Симферополе. А вечером давай установку «Карпатам». Я и игроков-то толком не знаю, они по высшей лиге только два года. Привозят в Брюховичи, красивое место, дом двухэтажный, маленькая площадочка. А я слышал о Полосине, тренере, которого сняли. Всех успехов «Карпаты» добились с Эрнстом Эрвиновичем Юстом. Кубок СССР завоевали, выступая еще в первой лиге. И как раз в семьдесят втором назначили Полосина. Анатолий Федорович очень грамотный человек. Толком он нигде не играл, но знаниями обладал потрясающими. Окончил институт физкультуры, учился у всех тренеров. Кстати, под его руководством в восьмидесятом году «моя» «Таврия» вышла в выспгую (!) лигу. Перед установкой я подошел к Полосину и сказал:

– Анатолий Федорович, я никого не хочу искать, если у вас есть желание со мной поработать – давайте.

– Валентин Борисович, да я бы с удовольствием. У меня здесь квартира, семья.

– А в чем дело? Что не получилось?

– Да так вот, начну говорить, сразу спорят со мной. Говорю, вроде, правду. Начинаю тренировку проводить, а они мне: шо ты даешь, як мы так грани. С Юстом мы легко, там… И так далее.

Суть дела я уяснил сразу. Над «Карпатами» витал дух местного национализма. Юста, кстати, очень вежливого и культурного человека, они считали своим. Он родился в Ужгороде. А пришлых людей, в особенности москалей, на дух не переносили. Главным образом, болельщики. Если команда не выигрывала, то шли угрозы, присылали письма, телеграммы приходили, пугали: «Убьем, шутить не любим, москаль, убирайся».

Но это все было потом. А началось хорошо. Мы выиграли ту мою первую игру с Минском. Причем, мяч забили на последней минуте со штрафного. А я на установке, кроме общих слов, только и сказал, что если будете бить штрафной, то Козинкевич здесь стоит, Лев Броварский здесь, Лихачев с левой стороны. Вот так разыграешь, так пробежишь. Именно так они и сделали. Падолко был в восторге: Бубукин только сказал, а они уже выиграли.

Остались мы в высшей лиге, орденов и медалей, правда, не получили. Перед началом следующего сезона все тренеры высшей и первой лиг защищали годовой план. Это обычное дело. Но председатель федерации футбола СССР Зинченко собрал корреспондентов и стал задавать совершенно странные вопросы. Вплоть до того:

– Сколько раз у вас футболисты по воротам бьют за тренировку?

Я говорю: не знаю. Он такой радостный:

– Видите, старший тренер и не знает, сколько у него команда бьет по воротам.

Я ему говорю, что знаю объем, то есть двадцать минут тренировочного процесса на отработку ударов достаточно, учитывая, что игроки после тренировки остаются.