Тайна человека с кинжалом - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 5

Без Козыря спрятал камеру в чехол и почтительно поклонился портрету. «Монсеньор, я к услугам Вашего превосходительства…» Собираясь уже выйти из гостиной, он вдруг заметил на одном из столиков большой конверт с надписью «Господину Этьену Руайеру».

Какой странный почерк! С завитушками, чересчур сильным нажимом, старательно выписанными петлями, и все это вперемешку с кляксами, которые случаются, когда пишут гусиными перьями. Совсем недавно конверта тут еще не было! Странно… Без Козыря задумался — и невольно бросил взгляд на Человека с кинжалом. Не поменялись ли они ролями? Не настала ли теперь очередь портрета смеяться над ним?

Без Козыря взял письмо и вышел. По дороге он ощупал конверт плотная, немного шероховатая бумага типа пергамента. Только сургучной печати не хватает! Любопытство мальчика все возрастало; он ускорил шаг и, как только увидел хозяина замка, сразу протянул ему конверт.

— Это вам, господин Руайер. Лежало в гостиной.

— Что такое? — удивился Руайер. — С вашего разрешения… — Он разорвал конверт, развернул лист бумаги и прочел:

— «Я ни дня больше не останусь в вашем доме. И вы знаете почему».

— Бессмыслица какая-то. — Доктор пожал плечами.

— Покажите-ка, — попросил мэтр Робьон. — Подписи нет, вместо нее какой-то рисунок… Похоже на кинжал.

— На кинжал?! — воскликнул Руайер.

Он снова взял письмо и стал потрясенно рассматривать крестообразный знак внизу листа. Доктор заглянул ему через плечо.

— Да, — прошептал он. — Действительно, кинжал. Вот и рукоятка… Ошибки быть не может.

— О Господи! — простонал Руайер.

— Я выходил из гостиной, — объяснил Без Козыря, — и заметил письмо на столике возле двери.

— Это он, — прошептал Руайер. — Человек с кинжалом.

— Послушайте, вас просто кто-то хочет испугать, — вступил в разговор адвокат. — Прошу вас, сохраняйте хладнокровие. Во-первых, бумага вам знакома? Это ваша бумага?

— Нет, — покачал головой Руайер. — Но такую бумагу производят недалеко отсюда. В наших краях еще сохранились ремесленники, которые используют старые рецепты для изготовления тонкого пергамента.

— Значит, — продолжал адвокат, — будет нетрудно определить, кто покупал бумагу. У вас есть враги, господин Руайер?

— Раньше были, конечно. Но с тех пор как я отошел от дел, я ни у кого не стою поперек дороги… Да зачем далеко ходить; кто меня не любит, так это портрет. Я не должен был вешать напротив него этого жалкого Февра! У Человека с кинжалом он вызвал отвращение, и я его понимаю. Смотрите, здесь ясно написано: «Я ни дня больше не останусь в вашем доме».

Адвокат и доктор над головой хозяина обменялись взглядами. Доктор Доден положил руку на плечо своего друга,

— Я думаю, мэтр Робьон прав. Кто-то старается вас запугать. «Человек с кинжалом» — всего лишь картина, и вы это знаете. Он не может выйти из рамы и написать письмо. Вы согласны?

— Но разрезал же он картину!

— Будьте же разумны, — вздохнул доктор. — Вы чересчур впечатлительны. Я прошу вас просто немного поразмыслить…

— Поразмыслить! А он пока пусть делает, что хочет? У тех, других, было время поразмыслить — у маркиза де Фревилля, у Оливье д'Арбикура… Я вам о них рассказывал. Я тоже поразмыслил, прежде чем его купить. А потом потерял жену и сына. А теперь он собирается сбежать, он сам меня предупреждает! И вы призываете меня поразмыслить?..

— Нет, — тихо сказал мэтр Робьон. — Он не сбежит. Скорее, кто-то собирается организовать его побег, а это совсем другое дело. Картину просто-напросто хотят украсть, поэтому кто-то и заставляет вас волноваться. Очевидно, это часть их плана… Франсуа, ты был там — ты ничего не заметил необычного?

— Нет, папа, ничего. Я вошел в холл, пересек столовую, потом заснял портрет на пленку. Я был один. Письмо, видимо, уже лежало там некоторое время.

— Не более нескольких минут. Когда мы выходили, его там не было. Сколько времени мы находимся в беседке? Не более четверти часа. Потом Франсуа вернулся в дом; в этот момент письмо должно было уже быть там.

Руайер поднялся.

— Пойдемте в гостиную, — предложил он, — Уверяю вас — если уж он решит уйти, он найдет к кому обратиться за помощью.

Доктор нагнулся к уху адвоката.

— Это у него уже навязчивая идея. Он верит, что портрет живой.

Трое мужчин направились к замку. Расстроенный Франсуа плелся следом. «Не мои ли кривлянья вызвали такой гнев у Человека с кинжалом? — думал он. — Тон его записки достаточно категоричен: „Я ни дня больше не останусь в вашем доме…“ Кажется, он сильно оскорблен — Руайер прав. Но Руайер еще не знает, что Человек с кинжалом был мною осмеян, как ярмарочный шут…» Без Козыря догнал отца и прислушался к его разговору с Руайером.

— У меня нет еще убедительной версии, но, кажется, появились кое-какие подозрения, — говорил мэтр Робьон. — Сколько сейчас может стоить эта картина?

— Около миллиона. Точнее сказать не могу, так как трудно предсказать развитие событий на аукционе.

— Иными словами, у вора есть веская причина заинтересоваться картиной. Моя предварительная гипотеза: ее хотят украсть, и для этого в вашем доме намеренно создается тревожная обстановка. Я говорю вам это специально, чтобы вы поняли всю абсурдность этой жестокой затеи. Впрочем, частично их план уже удался, потому что семена тревоги посеяны, это очевидно.

Руайер взял руку мэтра Робьона.

— Пожалуйста, продолжайте. Ваши слова меня успокаивают.

— Рассмотрим второй эпизод: письмо. Какова его основная мысль? Что Человек с кинжалом покинет замок, каковы бы ни были ваши меры предосторожности. Вы поверили в эту угрозу, тем самым приняв его игру. Теперь партию уже ведет ваш вор, а вы — всего лишь напуганная жертва.

— Это правда, — признал Руайер.

— Что предпримет теперь ваш враг? Здесь могут быть разные варианты. Вполне возможно, что он прячется где-то в доме или рядом.

— Мы же все осмотрели, — возразил хозяин.

— Вы произвели всего лишь беглый осмотр, желая убедиться, что ничего не пропало… Но вернемся к делу. Наш вор ждет ночи, чтобы начать действовать. Как только настанет его час, он откроет дверь или окно. А вы и ваши слуги и пальцем не пошевельнете, потому что вы уже наполовину… нет, даже полностью сломлены.

— А потом? — спросил Руайер. — Куда денется картина?

— Конечно, вернется к вам. Обычно дела подобного рода заканчиваются именно так.

Они вошли в библиотеку. Руайер усадил всех в кресла, а сам сел за письменный стол. Вид у него был совсем несчастный.

— Имейте в виду, — заметил адвокат, — что даже самый хитрый преступник не может всего предусмотреть. «Какой все же умный у меня отец! — восхитился Без Козыря. — За три минуты убедил обоих, не имея на руках ни одного доказательства, просто рассуждая вслух. Конечно, он хочет успокоить Руайера…»

— Злоумышленник упустил из виду, — продолжал мэтр Робьон, — что именно в тот день, когда он изрезал картину, у вас будут гости. Теперь вы должны чувствовать себя увереннее: вы не один, нас трое.

— Четверо, — вставил Без Козыря. Адвокат улыбнулся.

— Да, четверо. И мы все вместе организуем вашу защиту.

Робьон посмотрел на свои часы, прекрасные водонепроницаемые часы со множеством делений и цифр. Без Козыря не смог удержаться, чтобы тоже не бросить на них взгляд. Камера — это, конечно, хорошо, но такие часы…

— Скоро семь, — сказал адвокат. — Через час стемнеет. Если вы, господин Руайер, будете так любезны и приютите нас на эту ночь, мы превратим Ла Шенэ в настоящую крепость, и я гарантирую, что завтра утром «Человек с кинжалом» еще будет на месте.

Руайер не скрывал своей радости, но напомнил, что тогда у госпожи Робьон появятся основания быть им недовольной.

— Я позвоню ей и предупрежу, — успокоил его мэтр Робьон. — Наоборот, это нам должно быть неудобно: ведь мы как бы навязываем вам свое общество. Но обстоятельства таковы, что…

— Я полностью разделяю мнение господина Робьона, — вмешался доктор. — Сегодня мы не можем оставить вас одного. Я опасаюсь только, что молодой человек будет скучать…