Смерть сказала: может быть - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 32

– Зина?

– Разумеется. Ее ищут уже битый час. Она и не отлучалась, и дома ее нет.

– Не знаю.

– Черт побери! Этого только не хватало!

– Вы звонили в магазин мсье Нелли?

– А как же? Но там ее никто не видел. Мне следовало это предусмотреть. Она удрала, потаскушка!…

– Это исключено!

– Будь у вас за плечами мой двадцатилетний стаж, вы никогда больше не посмели бы так сказать…

– Непременно сообщите мне, если что-нибудь узнаете.

Некоторое время спустя Лоб почувствовал, что замерз, и оделся ощупью, как слепой. Телефон зазвонил опять. Голос Нелли:

– Бонатти вам сообщил?..

– Да… Я ничего не понимаю.

– Могу я прийти?

– Да, и поскорее. Жду вас внизу… Обсудим, что можно предпринять.

Но Лоб знал, что ничего уже предпринять нельзя – ни Нелли, ни кому-нибудь другому. Он представил себе, как инспектора полиции, смешавшись с толпой пассажиров на вокзале, аэродроме, готовы обрушить кулак на хрупкое плечо, защелкнуть наручники, как защелкивается капкан. У него ныло все тело, кости. Ему следовало бы сразу сдаться полиции, ведь единственным виновным являлся он сам.

Нелли не замедлил прибыть.

– У вас изнуренный вид, – заметил Лоб.

– И у вас не намного лучше.

Выбрав кресла в сторонке, они заказали два коньяка с водой. Пить и разговаривать! Разговаривать и пить! И подкарауливать телефонный звонок. Выбора не было. Репродуктор на набережной оповещал о празднике цветов и фейерверке.

Глава 12

Они наскоро поужинали, как путешественники перед отходом ночного поезда. Им уже больше нечего было друг другу сказать. Теперь Нелли составлял компанию Лобу и пытался его ободрить. Лоб дважды звонил Бонатти. Кто-то отвечал, что комиссара нет, поиски продолжаются… Лоб настаивал. Он напоминал, что Зина уже однажды пыталась покончить самоубийством. Равнодушный голос ограничивался тем, что повторял: «Мы приняли все необходимые меры». Однако Лоб не мог избавиться от мысли, что все начинается заново. С той лишь разницей, что теперь Нелли заменил Флешеля, декорация изменилась; ожидание стало мучительнее. Лоб слишком много выпил – содовая, коньяк, кофе… За стойкой метался белый силуэт бармена. Вентилятор под потолком создавал звуковой фон, как в кино! Слабое освещение, перешептывания сидящих в баре; крупный план – Нелли, то и дело поглядывающий на часы; все стало фильмом. Время остановилось, Лоб уже не понимал, что здесь делает Нелли. И тут к нему вдруг стала возвращаться ясность ума – страшная ясность, являющаяся ночью, самая проницательная и безумная. Он глотнул чего-то, что на секунду погасило пожар по рту.

– Вам следует вернуться домой, – сказал он Нелли.

– Мне некуда спешить, – отвечал Нелли. – Некуда спешить!

– Она не позвонит мне. С чего бы она стала мне звонить до встречи с Бонатти?!

Нелли открыл еще одну пачку сигарет и поставил рядом со своей зажигалкой, между стаканами.

– Она непременно сообщит нам, что и как. Мы понадобимся ей. Нам придется искать для нее выход.

У Зины был другой способ найти выход, но при таком раскладе время еще не вышло. Лобу вспомнились все объяснения Флешеля. Отсрочка продлится еще несколько часов.

– Хотите, я позвоню Бонатти? – вызвался Нелли. Он встал.

– Я пойду с вами.

Телефонная кабинка тесновата для двоих. Они были вынуждены прижаться друг к другу. От Нелли исходил запах душистого мыла, туалетной воды и еще чего-то терпкого, должно быть, тревоги. Лоб взял отводную трубку. На другом конце провода отозвались.

– Говорит Нелли… Ничего нового?

– Пока ничего. Наши люди прочесывают отель. На это потребуется время.

– А именно?

– Возможно, несколько дней.

Лоб не дослушал. Выйдя из кабины, он облокотился на стойку бара. Зеркало множило до бесконечности его отражения. Лобы в глубине ночи, потерявшие способность думать, – всего лишь тени, но Эрве Лоб был не прочь оказаться одной из них.

– Я попросил, чтобы нам дали знать, – сообщил ему Нелли. – Так оно будет проще.

– Думаете, нам следует подождать? Нелли глянул на часы.

– Еще нет и полуночи. Еще не все потеряно.

– Чего вам налить? – спросил бармен.

– Две анисовки, – заказал ему Нелли.

Они пили молча. Лоб вяло перебирал расплывчатые мысли… Мари-Анн… Несомненно, ее похоронят в Грассе… У него нет черного костюма… Послать цветы… Смешно!… Может быть, ему следует принять участие в ночном бдении у гроба? Но это роль мужа… Бедняга Филипп, который ждал тут вместе с ним лишь из любезности.

– Что вы, в сущности, сказали ей утром? – спросил Нелли.

– В сущности? Уж и не припомню. Я только добивался от нее, чтобы она решилась сказать правду. И мы поссорились.

– Это у вас вошло в привычку?

– Право же…

– Вы с ней не особенно ладили!

– У меня неважный характер. У нее тоже.

– Но вы не сказали ей ничего такого, что могло бы ее испугать?

– Я доказал ей, что она находится в опасности.

– Вот поэтому она и прячется!

Зазвонил телефон, и Лоб положил ладони плашмя на стойку, пытаясь унять их дрожь.

– Вас, – сказал ему бармен.

Спрыгнув с табурета, Лоб ринулся в кабинку.

– Лоб у телефона…

Он сразу же узнал Зинин голос.

– Где вы?.. Почему вы убежали?.. Вас разыскивает полиция.

Нелли проскользнул в кабину вслед за Лобом и прикрыл за собой дверь. Им нечем было дышать. Трубка стала клейкой в руке Лоба.

– Я вас плохо слышу… Я сказал, вас плохо слышно… Говорите громче… Где вы находитесь?.. Я поеду за вами.

– Нет, – сказала Зина. – Не стоит труда… Я и без того принесла вам слишком много хлопот, бедненький мой Эрве… Собственно, потому я вам и звоню… Вы всегда были добры ко мне. А я… похоже, вы правы… я. как мой брат… Он любил поджигать. Я тоже… По-другому, но результат один.

– О чем это она? – шепнул Нелли.

Он ощупью искал выключатель, так как Лоб забыл включить в кабине свет, и схватил отводную трубку.

– Смерть Мари-Анн, – продолжала Зина, – произошла по моей вине.

– Не станете же вы говорить, что убили ее! – крикнул Лоб.

– В каком-то смысле так оно и есть… Она осталась бы в живых, если бы позволила умереть мне. Я – как ядовитая змея. Помните гадюку, Эрве? Ведь до этого они никогда не водились в тех местах… С этого момента у меня родилось предчувствие чего-то ужасного…

– Но это же абсурд!

– О нет, – монотонно продолжала Зина. – Пресмыкающихся следует истреблять.

– Как… Неужели же вы хотите этим сказать, что…

– Именно это я и хочу сказать. Вам тоже, сама того не желая, я причиняла огромное зло. Забудьте меня, Эрве.

Нелли шумно дышал. Лоб вытер рукавом пот со лба. Пот застилал ему глаза.

– Прошу вас… Без глупостей…

– Я не глупая, Эрве… Как вы не можете понять?.. Я кругом виновата… Мне следовало все это предвидеть… Так нет же… Я думала, что, быть может, смогу жить, как другие люди… Вы все столько раз внушали мне, что напрасно я вбила себе в голову… что жизнь надо принимать такой, какая она есть, не задаваясь вопросами… И вот что из этого вышло…

Голос Зины звучал уже не так четко, но оставался решительным.

– Эрве… обещайте мне… сказать этому комиссару, что я не хотела ничего плохого, не знала, что дело обернется таким образом…

– Подвиньтесь, – бросил Нелли. – Дайте-ка мне это…

Он вырвал телефонную трубку у Лоба из рук и наклонился вперед; его плечи расширились от прилагаемого усилия, а кровь прилила к лицу. Теперь он держал обе трубки так, словно сжимал в кулаках голову умирающего.

– Зина, – медленно произнес он, – Зина… Это я… Да, я здесь… Я тебе запрещаю, слышишь, я запрещаю тебе двигаться с места… Ты скажешь мне, где находишься, и станешь меня ждать… спокойно… Остальное я беру на себя…

Лоб приоткрыл дверь и выбрался из тесных объятий Нелли. Ему вовсе не нравилась его манера обращаться к Зине на «ты», однако Нелли был вправе разговаривать с ней как с девчонкой, наседать на нее всей силой своего авторитета.