Замок отравителей - Брюссоло Серж - Страница 32

Напрасно люди прокалывали новые дырочки в поясах, незаметно пришел денежный голод… Еда стала редкостью, и крестьяне, привозившие продавать на рынках живых кур и каплунов, вздули цены. Бедняки стали ловить крыс, кошек и собак, как во времена великого голода. Радовались любому мясу, лишь бы живность, которую бросили в котелок, за секунду до этого еще дрыгала ногами.

Организовались караваны за провизией в края, которые наверняка еще не настиг зверь-отравитель. Отправились многие, но не вернулся ни один. То ли они стали жертвою отравленного водоема, то ли их убили разбойники с большой дороги.

Деревья ломились от соблазнительных, никем не срываемых плодов. Жеан, патрулируя в близлежащих селах, с вожделением взирал на сочные груши, от вида которых рот наполнялся слюной. Лакомый плод притягивал его к дереву, заставлял протягивать руку… Один-два раза Жеан чуть не поддался соблазну. Вид мертвого дрозда, лежащего среди упавших фруктов, отрезвлял его. Здесь прошел зверь… Он облизал кожицу груш, оставив на ней ядовитую слюну, глубоко проникшую в мякоть плода.

Жеан не раз вынужден был бежать от дерева. Терзаемый голодом, он довольствовался ломтем черствого хлеба и луковицей, которые всегда имел при себе, чтобы не упасть в голодный обморок.

— Да не зверь лижет фрукты! — метала громы и молнии Ирана. — Наверняка кто-то наносит на них яд кисточкой, будто покрывая лаком.

— Но кто?

— Например, суконщики! Те, которые наняли тебя, чтобы ты доказал невиновность их брата. Я считаю их вполне способными на такие пакости.

— Но ведь они состоятельные люди!

— Ну и что? Уж не думаешь ли ты, что они сделаны из другого теста?

Уменьшились запасы селедки, мучной пищи и вина, которого каждый напился вволю. Кончилось и пиво. Во время дождя приходилось натягивать промасленное полотно, чтобы собирать небесную воду. Случалось, закидывали камнями воров, залезавших в кладовые; негодяи делали в перегородках дыры, чтобы утащить пару сухих колбас. Некоторые профессиональные пробовальщики, прослышав об уйме работы в Кандареке, прибежали в город из далеких провинций. Оголодавшие горожане, которым надоело питаться ячменной похлебкой, платили им золотом, но пробовальщики быстро дали деру, напуганные размахом угрозы.

И все-таки однажды ночью Жеан встретил зверя.

Он уже не верил в него и отчаялся когда-нибудь столкнуться нос к носу с чудищем, но этой-то ночью и случилось нечто необычное. Жеан увидел его вдалеке при скудном уличном освещении, в мерцающем свете нескольких фонарей, горевших на перекрестках.

Жеан поднимался по узкому проулку, где все окна домов были закрыты ставнями. Он очень устал, на ногах словно повисли камни, был голоден и умирал от жажды, когда оно появилось… Можно было подумать, что чудище только и дожидалось этой степени крайней уязвимости, чтобы вызывающе держать себя с тем, кому поручено отловить его и уничтожить.

Зверь, казалось, поджидал Жеана в слабом свете фонаря, причудливо стоя на кривых ногах, с искривленным плечом, облезлой шкурой. Жеан различил только силуэт, скорее гротескный, нежели устрашающий. Это мог быть и человек в плаще с капюшоном, носильщик, чья спина согнулась под тяжестью мешка. Как узнать? Ведь так плохо видно. Но Жеан понимал, что ни одно существо, наделенное разумом, не станет таскаться по улицам города в столь поздний час. И потом, было что-то дерзкое в поведении силуэта. Нечто вроде вызывающей насмешки. Он явно кого-то ждал, на манер тех девушек, которые приглашают мужчину следовать за собой. Рукою он уперся в бедро, голову слегка наклонил набок, будто желая сказать: «Ну, приятель, ты решился?»

Жеан застыл на месте, нерешительно сжал рукоять меча обеими руками. Кричать бесполезно, никто не придет на помощь. Да к тому же многие дома опустели, когда разразилась эпидемия отравлений, и некоторые кварталы поражали своей заброшенностью.

Жеан шагнул вперед. Чудище сделало то же самое. Жеан снова шагнул. Оно тоже. Они словно исполняли непонятный танец, создававший странное сообщество. «Что тебе от меня надо?» — едва не крикнул проводник. Повадки чудища обескураживали его. Он предпочел бы встретиться со зверем, брызжущим пеной, с оскаленными острыми клыками и издающим приводящее в ужас рычание. Ко всему прочему Жеана раздражало то, что он плохо различал зверя. Он страстно желал сразиться с этим удаленным и дерзким силуэтом, немой язык которого был ему непонятен. Существо двинулось вперед. Оно хромало и на ходу оглядывалось через плечо, проверяя, идет ли за ним Жеан. Оно не выказывало никакого страха… никакого желания схватиться врукопашную. Жеану все больше становилось не по себе. Уж не околдовали ли его?

Искривленная тень свернула в темную улочку. Ни капельки света не просачивалось через деревянные ставни окон, и Жеан сообразил, что его увлекали в ставшую нежилой часть квартала. Ни один из прошлых его обитателей не укрывался за фасадами, а, приложив ухо к стене, можно было слышать за ними гулкую тишину, как в пустых бочках. Это был тупик… Черная дыра, куда с трудом проникал лунный свет; густая масса чернил, казалось, свалившаяся с затемненного неба. Жеан остановился у прохода, прислушиваясь к удаляющимся шагам зверя.

Он не видел его, но тот был там. Он слышал, как зверь идет. Что он хотел? Устроить дуэль в темноте?

Неожиданно скрипнула дверь, и Жеан услышал постанывание ступеней лестницы. Существо только что вошло в один из домов. Стало тихо. Потом свет свечи заплясал на промасленном пергаменте, натянутом на раму окна на третьем этаже строения в самом конце тупика. Свеча высветила кривой силуэт озлобленного зверя, который, казалось, говорил: «Я показываю тебе дорогу. Чего ты ждешь? Чтобы я вернулся и взял тебя за руку?»

На этот раз встреча была неминуемой. Жеан, широко раскрыв глаза, углубился во мрак. В поднятой руке он держал меч, другую вытянул вперед, чтобы не наткнуться на что-нибудь. В самом конце Жеан нашел распахнутую дверь с вырванной щеколдой. Дверь принадлежала одному из домов, покинутому своими обитателями, как только ветер безумия задул над Кандареком.

Жеан поставил ногу на первую ступеньку лестницы, взвывшую в ночной тишине. Уж не собирался ли зверь раздавить его, сбросив на голову сундук или шкаф? Он стал подниматься, сначала медленно, потом все быстрее; ему не терпелось покончить со всем этим. Пройдя всю лестницу, Жеан был немало удивлен, увидев ярко освещенную комнату: горели все находившиеся в ней канделябры. Стол был накрыт как для банкета. Ветчина и кулебяка с мясом соседствовали с большим караваем хлеба и кувшином вина. Были там сладкий пирог и вазочки с вареньем. Тарелка, кружка, стул ждали в торце стола единственного гостя этого одиночного пира.

Озадаченный Жеан опустил меч. Он быстро обошел комнату, чтобы убедиться в своих предчувствиях: зверь убежал через крышу и спустился по фонарному столбу. «Он ждал меня, — подумал проводник. — Хотел завлечь сюда. Именно для меня он приготовил это угощение… Для меня одного».

Что означало все это? Жеан приблизился к столу. Запах ветчины щекотал ему ноздри, заурчало в пустом желудке. Кулебяка благоухала и очаровывала голодные глаза розовой взбитой корочкой своей пряной плоти.

«Ловушка, — подумал Жеан. — Все это, вероятно, отравлено. Не вздумай дотрагиваться. Тебя пытаются искушать. Не поддавайся греху чревоугодия…»

Рот заполнился слюной, он отступил. Уже много дней Жеан ничего не ел, кроме постного бульона и черствого хлеба. Он мечтал жадно съесть эту ветчину, посмеивающуюся над ним на серебряном блюде. Вот еще! За кого принимает его зверь? За обжору, неспособного сопротивляться зову чревоугодия? Жеан повернулся спиной к столу и принялся обследовать другие комнаты. Это был красивый дом зажиточного ремесленника с хорошо натертым плиточным полом. Сундуки и шкафы набиты чистым бельем, надушенным засушенными цветами. Неплохо здесь жилось в былые времена…

Жеан толкнул последнюю дверь и замер от неожиданности. На кровати, застеленной пуховиком из отменного сукна, был разложен полный комплект рыцарских доспехов. Шлем, кольчуга из мелких стальных колец, щит, чудесные сверкающие шпоры… Не веря своим глазам, проводник подошел к кровати. Именно о таком снаряжении так долго он мечтал. Металл, колечки — все было высшего качества. Чтобы приобрести экипировку качеством похуже, Жеану пришлось бы экономить, отказывая себе в необходимом, половину жизни. Он не мог удержаться и провел ладонью по кольчуге. Подобное одеяние облегало бы его торс, как вода, не стесняя движений. Чрезвычайно тонкие кольца не пропустили бы самый острый кинжал… Боже! Как ему хотелось обладать таким сокровищем!