Лабиринт фараона - Брюссоло Серж - Страница 49

От пыли нос потерял чувствительность, и это было плохим знаком для дальнейшего продвижения. Девушка задрожала от радости, увидев крохотное пламя на конце промасленного фитилька. Пигмей, возвративший им свет, на три четверти был засыпан песком — только его руки и голова высовывались из скрипящего ковра. Ануна подползла к нему, чтобы помочь освободиться. Нужно было остерегаться резких движений, потому что из очень сухого песка легко вылетало облако пыли.

— Где остальные? — спросила Ануна, когда почти откопала карлика.

Знаком он дал понять, что его товарищи находились где-то внизу, под обрушившейся на них песчаной лавиной. Ануна принялась разгребать песок. Коридор был заполнен наполовину. Если бы девушка не побежала, лавина поглотила бы и ее. Оказавшись под отверстием, она взглянула вверх, чтобы попытаться определить глубину резервуара, но он оказался слишком большим и, казалось, не имел границ. Сколько же их еще над потолком? Имея такую высоту, они, наверное, содержали в себе огромное количество песка, ожидавшего лишь щелчка, чтобы свалиться на голову чужаков, проникших в сердце гробницы.

Раскапывая песок, она наткнулась на чью-то руку, а потом лицо. Вскоре ей удалось откопать еще двух пигмеев, находившихся в бессознательном состоянии. Четвертый вылез на поверхность сам. Потребовалось немало времени, чтобы найти вожака, ставшего причиной катастрофы. Он был мертв, его затылок был разбит большим камнем, множество которых попалось в лавине. Ануна застыла на месте, увидев на своих руках кровь. А вокруг нее неистово рылись в песке карлики. Она поняла, что они искали мешки с золотом и драгоценностями, также погребенные лавиной.

— Светильники и воду… — крикнула она им охрипшим от попавшей в горло пыли голосом. — Не забудьте бурдюки с водой…

Однако здесь их ожидало разочарование. Если мешки откопали без особых проблем, с бурдюками дело обстояло хуже: те из них, в которые попали камни, порвались, и их драгоценное содержимое ушло в песок. Несмотря на отчаянные раскопки, не удалось найти весь запас масла. К тому же поисковые работы в разреженной атмосфере всех чрезвычайно измотали.

Ануна и другие оставшиеся в живых отошли в конец коридора, где он менял направление, и присели отдохнуть, а заодно съесть по сухарю и горсти фиников.

— Нужно ждать, — обратилась Ануна к карликам. — Сейчас я ничего не чувствую. Пыль убила все запахи. Если мы пойдем наугад, можем попасть под другую лавину.

Она сопровождала свои слова красноречивыми жестами, надеясь, что пигмеи ее поймут. Они покачали головами. Катастрофа и потеря вожака немного поубавили у них спеси.

— А что теперь? — поинтересовался Томак. — Мы так и умрем здесь?

Он произнес эти слова на удивление безразличным тоном, как человек, которому больше нечего терять.

— Надеюсь, что нет, — вздохнула девушка, — но обещать ничего не могу. У нас мало воды, масла тоже чуть-чуть, и мы не знаем, где находится вентиляционная труба, которая выведет нас из пирамиды.

— Это не вентиляционная труба, — назидательно произнес старик. — Это дорога, по которой Ба и ка могут уходить и приходить. Такая есть во всех пирамидах. Обычно на нее указывает статуя Упуаута, бога — открывателя дорог.

— Надо же, — удивилась Ануна. — А только что ты ничего не помнил.

— Верно, — подтвердил старик. — Я вспомнил об этом только что…

— Ты уверен, что правильно сказал о статуе Упуаута? — настаивала девушка. — Это очень важно. Увидев эту статую вдалеке, мы сразу узнаем, куда нам идти.

Томак пожал худыми плечами.

— Девочка моя, — простонал он, — как можешь ты увидеть статую вдалеке, если светильник светит не больше чем на пять шагов? Нужно много светильников. Тогда можно осветить все коридоры.

— Ты прав, — проворчала Ануна, — но если мы зажжем все светильники одновременно, у нас скоро не останется ни одного.

Старик устало махнул рукой.

— Приходится выбирать, — проговорил он. — В любом случае, думаю, у нас не хватит масла, чтобы пройти весь лабиринт… Ты двигаешься слишком медленно…

— А ты видел, что происходит, когда идешь быстро? — возразила Ануна, задетая его словами за живое. — Над нашими головами достаточно песка, чтобы образовался приличный холм. Вероятно, пирамида полая на треть, и эта треть только и ждет нашего промаха, чтобы обрушиться на наши головы. При следующей ошибке мы окажемся перед полностью засыпанной галереей, и не будет хода ни вперед, ни назад.

— Делай как хочешь, — пробормотал Томак. — Я слишком стар и не могу командовать вами.

Они замолчали и лишь пристально смотрели на маленький огонек, потрескивавший у носика светильника. Ануна встревожилась. В конце концов, старик был прав. Выказывая чрезмерную осторожность, она уменьшала их шансы на выживание. Но она все-таки колебалась, не решаясь на крайнюю меру. Зажечь все светильники? Да, идея казалась соблазнительной, да вот только существовала ли эта статуя на самом деле? Анахотеп рассказывал о ней своему двойнику? Или все дело было в старческом слабоумии?

Она встала. Песчаный ливень в кровь расцарапал ее плечи. Пигмеи тоже были в крови. У одного из них камнем срезало ухо, и он обмотал голову куском ткани. Но карлик не жаловался, несмотря на кровь, капавшую сквозь повязку.

Нужно было идти дальше — из-за масла, из-за света, из-за темноты… Карлики тяжело ступали, согнувшись под тяжелыми мешками с золотом, и старались идти след в след за Ануной.

Ануна понюхала полутьму, надеясь обнаружить присутствие магического аромата в запахе сухого песка и пыли, устилавших коридоры.

Увы, на них обрушились еще две лавины. Два раза потолок приоткрывался, впуская пустыню в глубины пирамиды. Всякий раз песчаный ливень переходил в песчаную бурю, заполняя коридор за удивительно короткое время. Как ни старались Ануна и ее спутники держаться подальше, всегда приливная волна жидкого скрипящего песка догоняла их, их ноги утопали в ней до колен. Когда песок доходил до бедер, уже невозможно было двигаться, и все превращались в статуй, установленных на цоколях… Оставалось только ждать, молясь, чтобы лавина побыстрее иссякла и не накрыла с головой. Еще один карлик погиб от удушья: когда его отрыли, его рот был забит песком. Пигмеи копали с большим упорством, полные решимости не оставить в пирамиде ни одного мешка с сокровищем, похищенным в погребальной камере. А так как число их уменьшилось, на каждого выжившего отныне приходился более тяжелый груз. И хотя природа не обделила их силой, двигаться им приходилось уже с трудом.

Ануна утратила представление о времени. Каждая пыльная буря вынуждала ее подолгу ждать возвращения аромата. Она вконец обессилела и боялась совершить новую ошибку. Высоко подняв светильник, она всматривалась в темноту лабиринта, силясь увидеть силуэт Упуаута — бога-пса, проводника, открывателя дорог, упомянутого Томаком. Но старик был прав: нужно больше света. Вначале Ануна пожалела, что не запаслась факелами, но потом сообразила, что это было бы неразумно, так как факелы пожирали бы больше воздуха, которого и так было мало, и грабителям пришлось бы продвигаться быстрым шагом.

Девушка колебалась, в темноте лабиринт казался больше, чем на самом деле. Поэтому, не зная, какое направление выбрать, она исследовала каждый коридор, осматривая потолок. При такой работе солнце взойдет раньше, чем она пройдет половину лабиринта. Нужно было решаться… Повернувшись к карликам, она сказала:

— Мы изменим тактику. Зажгите все светильники. Каждый понесет по светильнику, подняв его как можно выше. Нужно найти статую Упуаута… всматривайтесь в галереи, попробуйте разыскать статую бога-пса. Когда мы его найдем, мы наконец перестанем действовать наугад.

Растолковать им это стоило большого труда. Пигмеи наотрез отказались зажечь все светильники. Все они повторяли одно слово — «ночь», видимо, желая сказать, что очень боятся мрака, который неминуемо воцарится, как только сгорит последняя капля масла.

— В любом случае нам будет плохо, — горячилась девушка. — Пыль слишком медленно оседает, а я не могу чувствовать запах, пока она в воздухе. Придется ждать и ждать… Скоро будет светать, и мы не сможем выйти наружу. Вам нельзя будет разбивать известковую облицовку, потому что вокруг пирамиды ходят люди. Найдется один, который сообщит солдатам охраны… И это значит, что, если мы хотим выйти незамеченными, нам придется ждать следующей ночи. А воздуха здесь скоро не останется. Это точно… Разве вы не ощущаете, какой он тяжелый? Надо выходить сейчас, пока солнце не встало. А то будет поздно. Мы задохнемся…