Индейская комната - Брюссоло Серж - Страница 51

Она украла машину, черную, ничем не примечательную. В ее сумке лежал термос с апельсиновым, очень сладким, соком, в котором она растворила большое количество снотворного, украденного у мужа. После разорения Джон больше не спал без снотворного. Она знала, что должна действовать быстро. Тонированные стекла защитят ее от любопытства жителей Хевен-Риджа. Тимми узнает бабушку с первого взгляда, так что не составит большого труда заманить его в машину. Чтобы привлечь ребенка, она купила набор космонавта и бросила на заднее сиденье.

Если случится что-нибудь непредвиденное — вдруг Сара слишком рано выйдет из магазина, — Сесилия приготовилась к импровизации. Она сказала бы, что едет навестить больную подругу, живущую в этом районе. Единственная настоящая опасность состояла в том, что ее мог остановить на дороге полицейский патруль. Сложно было бы объяснить, почему она едет в чужой машине. Но выбора у нее не было. Сесилия натянула перчатки, чтобы не оставить отпечатков.

Похищение удалось без сучка без задоринки. Было жарко, сухо, пыль стала частью маскировки. Тимми влез в машину без всяких колебаний. Он узнал бабушку и сделал большие глаза, увидев набор космонавта.

Все заняло не более минуты. Сыграем шутку с мамой…

Малышу было на это наплевать. Он тут же напялил шлем на голову. Хевен-Ридж, как обычно, был погружен в летаргию. Сесилию никто не остановил. Она ехала, ехала… Город остался позади. Когда подняли тревогу, они уже были за сотню километров от магазина Марка Фостера.

Потом…

Потом стало труднее. Кошмарные воспоминания преследовали ее чаще, чем хотелось бы. Она считала себя сильной и решительной, но воображение оказалось сильнее ненависти. Она себя переоценила. В таких делах надо быть уверенной в силе ненависти, это главное.

Во время путешествия Тимми без конца болтал. Он разговаривал сам с собой, употребляя новые словечки, которых его бабушка не понимала. Тимми стащил с себя шлем космонавта. Сесилия поймала себя на том, что хотела бы встретить дорожный полицейский патруль, тогда бы все закончилось. У нее не хватало сил продолжать начатое. Собственная слабость ужаснула Сесилию. Она тихо выругалась. Тимми услышал и внимательно глянул на нее злыми хитрыми глазками.

— Ты говоришь гадости, — прошипел он, — я все расскажу. Ты старая, ты не должна так говорить! Плохая девочка. Только мальчики могут так говорить, но не девочки.

«Маленькая сволочь», — подумала Сесилия.

— Ты старая, — разошелся малыш. — У тебя морщины, там, там… Ты некрасивая. Ты слишком сильно надушилась. Твой шлем противный, он мне не нужен.

Тимми начал рвать костюм, пнул ногой шлем. Он без конца повторял: «Противный-противный-противный». Повторял все быстрее и быстрее, пока слова не слились в однообразный шум. У Сесилии зазвенело в ушах. Началась мигрень, на ветровом стекле заплясали цветные пятна. В таком состоянии Сесилия готова на все ради тишины.

— Не хочешь пить? — спросила она. — Жарко и пыльно… в горле пересохло.

И протянула внуку термос. Будь что будет. У нее слишком разболелась голова, чтобы сопротивляться этой маленькой дряни. Испорченный ребенок, это ясно. Наверное, думала Сесилия, как только Сара поворачивается к нему спиной, он мучает животных, давит ногами улиток или протыкает их раскаленной проволокой. Надо положить этому конец. Она слышала, как жадно пьет малыш. Он наконец замолчал, и она смогла спокойно вести машину дальше. У нее так болела голова, что затошнило.

Наступила долгожданная тишина. Ребенок что-то бормотал, улегшись на заднем сиденье. Он сказал, что хочет пи-пи, но не настаивал. Должно быть, написал в штаны — в машине завоняло мочой. Когда начинается мигрень, то все чувства обостряются. Сейчас Сесилии казалось, что ее нюх стал как у охотничьей собаки.

Она продолжала вести автомобиль. Навстречу попадались редкие машины, но ни на одной не было полицейской эмблемы. Сейчас люди предпочитают пользоваться самолетами, а не ездить по шоссе. Можно мчаться целый час и не встретить ни одного автомобиля.

Сесилия точно знала, куда направляется. Пять лет тому назад, путешествуя вместе с мужем, они наткнулись на развалины старой шахты. В земле зиял вертикальный колодец глубиной несколько сот метров.

— Знаменитое место мафии, — усмехнулся гид. — Именно здесь бандиты сбрасывали трупы. Гарантированный спуск в ад без лестницы! — А потом добавил: — Мы не имеем права приходить сюда — внизу все прогнило, и шахта может обвалиться в любой момент. Однажды здесь образовался огромный кратер, поглотивший близлежащие постройки.

Именно туда Сесилия сбросила Тимми. Она надеялась, что он уже не дышит, когда сталкивала ребенка в пустоту. Кстати, она не считала себя полностью виновной в его смерти. Ведь он выпил сок по собственной воле, не так ли? Его никто не заставлял. Стоило только отказаться!

Сесилия очень устала, когда приехала на место назначения. Она действовала быстро, не раздумывая. Пришла в себя только после того, как вернулась домой и заставила себя принять ванну. Бросая тело малыша в вертикальный туннель, она закрыла глаза и отвернулась. Вокруг не было ни души, место было пустынное, и в воображении возникали пугающие картины…

Она уехала. Впереди была долгая дорога — еще предстояло избавиться от машины и сесть на поезд, чтобы вернуться домой. Она все рассчитала, чтобы прибыть на станцию отправления ближе к ночи. Джону сказала, что едет навестить подругу и поболтать. Муж ничего не ответил. Она подозревала, что ему наплевать. Со времени своего банкротства он так и не пришел в себя и внезапно как-то сразу постарел. Раньше волосы с проседью имели вид благородных седин, теперь это были просто патлы преждевременно состарившегося мужчины, и больше ничего.

Сесилия решила не распускаться. В сущности, все мужчины ужасно слабые, несмотря на то, что они сами о себе мнят.

Она почистила салон машины, но была так утомлена, что не заметила фигурку, которую Тимми сунул между сиденьями. Это была та игрушка, на которой остались отпечатки его пальцев и которая позволила ФБР определить, что автомобилем пользовались похитители.

Сесилия вернулась в Лос-Анджелес опустошенная. Едва она переступила порог дома, как к ней бросился Джон. Звонила Сара. Тимми исчез. Шериф и его помощники прочесывают лес. Думают, мальчик свалился в расщелину, а выбраться своими силами не может.

Сесилия слишком устала, чтобы притворяться. Она крикнула:

— Этот мальчишка всегда попадает в дурацкие истории!

Джон бросил на нее странный взгляд. Он не принимал сегодня успокаивающие лекарства, только бы не перевозбудился.

Вот так… Свершилось. Сесилии оставалось только ждать.

Она часто писала дочери, звонила по временной телефонной линии, которую установили люди из ФБР. Но Сесилия слишком много болтала, и специальные агенты попросили ее в конце концов не загружать линию. Она была оскорблена, но сознавала, что надо быть терпеливой.

Следствие топталось на месте. Сара заявила, что остается в Хевен-Ридже. Сесилия несколько раз ездила к дочери, чтобы убедить ее вернуться в Лос-Анджелес. Такого она не могла предвидеть. Она думала, что Сара легко согласится, воспользовавшись случаем, исправить свою жизнь, а этот «случай» ей преподнесли на тарелочке.

Джон становился странным. Сесилия поняла, что тот обо всем догадался, когда люди из ФБР пришли его допросить. Когда Майк Колхаун спросил Джона, что он делал во время похищения, тот ответил:

— Я провел весь день дома со своей женой. Я не очень хорошо себя чувствовал.

Сесилия почувствовала, как по спине пробежал холодок. Джон обеспечил ей алиби. «Он знает», — подумала она.

Может быть, он и знал, но ничего не рассказал. Джон вообще почти перестал говорить. Он практически замкнулся. Отключил телефоны, не смотрел телевизор. Вероятно, по-другому он не мог жить с тайной, которая была слишком тяжела…