Под страхом смерти - Брюс Жан - Страница 4

– Над облаками, но это ненадолго...

Юбер вздохнул. Он и не надеялся получить информацию. Он смотрел в иллюминатор. Альтиметр показывал полторы тысячи метров, когда самолет погрузился в густой туман и начал посадку вслепую.

В кабине зажегся свет.

Средняя высота высокогорных плато Синкьяна была около пятисот метров.

Альтиметр показывал девятьсот... восемьсот... семьсот... шестьсот...

Юбер заерзал в кресле и украдкой взглянул на Сурика, сохранявшего олимпийское спокойствие.

Пятьсот... Четыреста...

Самолет снижался под одним углом.

Что-то сжалось в груди Юбера. Он начал нервничать.

– Скажите, Сурик, вы не боитесь, что мы разобьемся?

Русский загадочно улыбнулся:

– Не беспокойтесь, доктор Мендель. Летчик знает свое дело.

Немного успокоившись, Юбер сказал:

– Надеюсь.

Двести... Сто...

Юбер облокотился на подлокотник кресла и сжал губы, не отрываясь глядя на стрелки альтиметра.

Пятьдесят... Ноль...

– Черт побери! – выругался Юбер.

Внезапно он рассмеялся.

– Это шутка! – крикнул он Андрею Сурику: – Альтиметр неисправен.

Русский холодно посмотрел на него.

– Наши приборы всегда исправны, – заметил он с некоторым раздражением в голосе. – И этот тоже исправен, я гарантирую.

Самолет продолжал снижаться...

Пятьдесят... Сто...

Если верить прибору, то самолет находился сейчас на глубине ста метров ниже уровня моря!

На глубине ста пятидесяти метров самолет вышел наконец из облаков. Пилот прибавил газа, и двигатели в течение нескольких секунд громко ревели.

Юбер прилип к иллюминатору: внизу простиралась зеленая долина. По прямой бетонной дороге вереница грузовиков направлялась к большому городу с серыми и блестящими крышами домов. В поле, пересеченном бурным потоком, трактор тянул плуг. Тракторист приветливо помахал рукой пролетающему самолету, и Юбер, к своему удивлению, ответил ему.

Затем начались огромные ангары с толевыми крышами, смотровая вышка, цементные полосы...

Самолет выпустил шасси, подпрыгнул, затем плавно заскользил по бетону.

Стрелка на циферблате альтиметра показывала отметку «триста»...

Самолет остановился. Двигатели загудели, и тяжелая машина повернула с большому железобетонному зданию, почти весь фасад которого был застеклен.

– Где мы находимся? – спросил Юбер.

– В трехстах десяти метрах ниже уровня моря, – ответил Сурик, которому доставляло удовольствие замешательство Юбера.

Сурик встал, взял свой чемодан из сетки и жестом предложил Юберу последовать его примеру.

Член экипажа вышел из кабины и, улыбнувшись Андрею Сурику, подошел к двери, чтобы выбросить металлическую лестницу.

– Пожалуйста, – сказал Сурик Юберу.

На аэродроме царило большое оживление. На одной из взлетных полос шесть грузовых самолетов были готовы к взлету. Множество самолетов стояло вокруг ангаров.

Юбер следовал за Суриком к зданию из стекла и бетона.

Они вошли в просторный холл, в котором толпились военные. Были среди них и желтолицые, с раскосыми глазами, в основном офицеры низшего звания.

Сурик провел Юбера в отделение Службы безопасности, где суетилось около десяти сотрудников. У Юбера неожиданно для него самого остановилось сердце. Сурик доложил по-русски:

– Капитан Андрей Сурик прибыл.

Из-за стола поднялся человек с красным лицом и сонным взглядом.

– Так точно, капитан. Мы получили приказ относительно...

Он указал пальцем на Юбера:

– Это пленник, которого вы привезли?

Слово «пленник» неприятно резануло слух Юбера. Андрей Сурик поправил:

– Речь идет об иностранном ученом, который будет работать в наших лабораториях и не может рассматриваться как пленник. Он приехал сюда по доброй воле.

Человек с красным лицом не понимал оттенков. Он продолжал:

– Я как раз это и имею в виду, капитан.

Он вынул лист бумаги из картонной папки и положил его на стол перед Суриком:

– Распишитесь здесь, капитан. Укажите дату и время вашего прибытия...

Сурик подписал. Сотрудник добавил:

– Машина ждет во дворе. Я провожу вас.

Они пошли по широкому коридору, в который выходили застекленные двери с номерами комнат. Во дворе стояло много машин, почти все советские зисы.

По знаку провожавшего их функционера к ним подъехали три автомобиля. Два из них были битком набиты людьми в форме, в третьем не было никого, кроме шофера. Сурик и Юбер сели на заднее сиденье.

Конвой тронулся.

– Зачем это сопровождение? – спросил Юбер. – Я же бежать не собираюсь. Я мог бы сделать это раньше. Или в районе беспорядки?

Сурик строго посмотрел на Юбера.

– В нашей стране никогда не бывает беспорядков, – сухо сказал он.

– А мы находимся на территории СССР? Мне показалось...

– Вы правы. Мы находимся в Синкьяне, но это не имеет значения. Этот эскорт означает лишь проявление почтения к вашим заслугам, доктор Менцель.

Юбер не мог сдержать улыбки.

– Я польщен, – вымолвил он.

Они ехали по шоссе с односторонним движением в направлении к городу. По дороге Юберу удалось прочитать на указательном щите: «Турфан – 3400 метров».

Он повторил про себя это слово – Турфан. Он вспомнил. Теперь он знал, где находится.

Впадина Турфан, самая низменная часть суши на земле (триста метров ниже уровня моря) находится, насколько он помнил, к востоку от Синкьяна, в трехстах-четырехстах километрах к западу от китайско-монгольской границы. Простирается она на сотню километров с севера на юг. В центре находится озеро, название которого он не помнил. Впадина всегда затянута облаками. Идеальная база для тарелок, если таковые существуют...

Они въехали в город по широкому проспекту. Сирена головной машины освобождала для них проезд. На всех перекрестках стояли регулировщики в белой форме. Многочисленные сады представляли собой зеленые оазисы.

Красивый город, образец новой советской архитектуры.

Конвой внезапно остановился перед большим административным зданием с военной охраной.

Сурик сказал Юберу:

– Оставьте чемодан в машине. Мы здесь долго не задержимся.

Они поднялись по ступенькам из розового мрамора. Сурик показал пропуск церберам, стоявшим у входа в холл с тяжелыми колоннами псевдоклассического стиля.

Человек в темно-синей форме МВД проводил их до лифта, поднявшего их на пятый этаж.

В приемной стояли удобные металлические кресла и журнальные столики, заваленные агитационной литературой.

Юбер нервничал. А что, если в КГБ была фотография или просто описание внешности настоящего Стефана Менцеля?

Через некоторое время их пригласили в кабинет. Человек в белом халате обратился к Менцелю, но тот молчал. Сурик сказал:

– Доктор Менцель не говорит по-русски.

Это было верно в отношении настоящего Менцеля, но не для псевдоученого.

У Юбера перехватило дыхание при виде антропометрических и судебных материалов.

«Через двадцать минут, – подумал он, – картотеки СССР пополнятся описанием моей внешности под именем Стефана Менцеля. О'кей».

Человек в белом халате пригласил его к фотоаппарату. Фото анфас и в профиль.

Антропометрическое измерение и неизбежные отпечатки пальцев... Досадно.

Когда все было кончено, Юбер удивился, что ему не задали ни одного вопроса относительно даты и места рождения либо других интимных вещей. Но при виде внушительной карточки, заполненной на его имя, он понял: все сведения о нем были уже собраны.

Он вымыл руки и вышел вслед за Суриком.

Сурик неожиданно стал холодным и далеким. Юбера охватило тревожное предчувствие, но он старался не показывать своего беспокойства.

Сурик натянуто улыбнулся:

– Дальше вы пойдете один, доктор Менцель. Раздался звонок, и сопровождающий сделал знак Юберу. Отступать было некуда.

Он последовал за охранником в большой кабинет, где его поприветствовал мужчина в штатском, высокий и широкоплечий, с бычьей головой и злым взглядом. В углу кабинета стояли двое вооруженных военных, с нацеленными на Юбера автоматами. Он понял, что дело плохо. Неужели это конец?