Монстры Холи-Лоха - Брюс Жан - Страница 26

Фонарик упал. Юбер попытался поднять его, но тот катался из стороны в сторону. Ему все-таки удалось поймать фонарик и подняться, держась за лесенку.

Он увидел Энрике, лежавшего ничком на верхней койке. Ее край был достаточно высоким и не давал Энрике упасть.

Юбер направил луч прямо в лицо Энрике. Тот с трудом раскрыл глаза. Его губы пошевелились, но Юбер не расслышал его слова. Из-за адского шума приходилось орать.

Юбер быстро приходил в себя. Его мозг работал свободнее, и он быстро восстанавливал контроль над мускулами. Опустив лесенку, Юбер попытался открыть дверь, но она была заперта снаружи. Тогда он добрался до иллюминатора и отодвинул черную занавеску. Именно в этот момент судно рухнуло с волны, переваливаясь с одного борта на другой. Юбер увидел новую надвигающуюся волну высотой с шестиэтажный дом. Он непроизвольно загородил лицо рукой. Гора воды обрушилась на корабль. Некоторое время, показавшееся Юберу бесконечным, он видел только воду и думал, что они идут ко дну. Затем корабль, скрипя всем корпусом, вынырнул.

Юбер отвернулся, чтобы не видеть новой волны. Он решил, что это зрелище не способствует поднятию морального духа.

Он осмотрел содержимое своих карманов. Все, за исключением ножа, было на месте. Затем он стал разглядывать их тюрьму. Шкаф заперт на ключ, под нижней койкой ничего нет. Юбер поднял одеяло. Простыни не было, а на матраце и одеяле имелись метки с надписями на русском языке. Юбер, долгое время изучавший русский в спецшколе ЦРУ, без труда прочел их. Он выяснил, что их корабль называется "Никольск". По всей вероятности, они попали на один из таинственных русских "траулеров", снабженных радарами и мощными рациями, которые регулярно "ловят рыбу" в таких стратегически важных местах, как устье Клайда или районы ежегодных маневров Военно-Морских Сил НАТО.

Юбер выпрямился. Энрике, опираясь на локоть, смотрел на него.

– Что происходит? – крикнул он. – Где мы?

– На русском "траулере", – ответил Юбер так же громко. – Если этот шторм не отправит нас на дно, мы вполне можем очутиться в Ленинграде или где-то поблизости от него...

Энрике запустил пальцы в свою темную шевелюру. Рывок корабля отбросил его к перегородке. Она покопался во внутреннем кармане и достал брошюрку.

– Одолжите мне ваш фонарик, – попросил он.

Юбер нашел возле двери выключатель, нажал на него, и каюта осветилась.

– Да здравствует свет! – крикнул Энрике.

Он раскрыл брошюрку и прочитал:

– "Где найти помощь, когда вы... встревожены... нуждаетесь в божественном покровительстве... отступаете или побеждены..." Как по-вашему, что лучше всего подходит к нашему положению?

Юбер выключил фонарик и убрал его в карман. Он потерял равновесие и сильно ударился плечом о шкаф.

– Куда же вы? Не уходите! – крикнул Энрике, казалось, находившийся в прекрасном настроении.

Юбер подождал, пока нос корабля поднимется и его толкнет в сторону коек. В спину ему что-то стукнуло: от удара открылась дверца шкафа.

Шкаф был пуст. Его фанерная стенка показалась Юберу не очень прочной. Он уперся обеими руками в койку Энрике, отступил, понял правую ногу, прижал подошву ботинка к дальней стенке шкафа и нажал изо всех сил.

Послышался зловещий хруст, слившийся с окружающим грохотом. Перегородка подалась, но что-то удерживало ее с другой стороны. Юбер несколько раз ударил по ней ногой, потом стал давить. Хорошо натренированный физически, он обладал большой силой. В тот момент, когда Энрике предложил ему свою помощь, все закончилось.

Юбер повернулся посмотреть на результат. С другой стороны стоял точно такой же шкаф. Пришлось снова преодолеть сопротивление дверей и горизонтальных полок. Наконец Юбер расчистил путь и прошел в каюту, совершенно не отличимую от той, куда их поместили. Он нажал на ручку и убедился, что дверь не заперта.

– Погасите свет, – крикнул он Энрике.

Стало темно. Юбер осторожно открыл дверь. Перед ним был коридор, скупо освещенный синими лампами. Коридор был пуст. Весь экипаж, очевидно, боролся со штормом.

Юбер закрыл дверь и включил свет в каюте. Энрике уселся на койку.

– Вы имеете представление о том, сколько человек может быть на этом чертовом корабле? – спросил Юбер.

– Ни малейшего. От пятнадцати до тридцати. А что? Считаете, что мы вдвоем сможем его захватить?

– Ничего я не считаю, – ответил Юбер, – но было бы неплохо сообщить Эйзену о том, что с нами произошло...

– Можно послать ему открытку.

– Не говорите глупостей! Достаточно продержаться в радиорубке минуты две-три, чтобы послать сообщение.

Энрике заметил:

– Вы думаете, Эйзен сидит на приеме?

– Служба безопасности Четырнадцатой эскадры постоянно прослушивает частоту, используемую советскими "траулерами". Все записывается на пленку.

– Вы сообщаете мне столько нового...

– Людей надо нейтрализовать, – продолжал Юбер, – но не убивать. Пока не прольется кровь, у нас останется шанс выпутаться. Не забывайте об этом.

Энрике принял оскорбленный вид.

– Зачем вы мне это говорите? Можно подумать, у меня есть привычка убивать людей направо и налево....

– Оставьте вашу струну, – настаивал Юбер.

Энрике постоянно носил на шее зашитую в воротник пиджака струну от пианино. Чтобы привести ее в "боевую готовность", достаточно было найти две импровизированные рукоятки и закрепить их на ее концах.

– Пошли? – спросил Энрике.

– Пошли, – решил Юбер.

Они выбрались из второй каюты и закрыли дверь.

Удобно сидя во вращающемся кресле в рулевой рубке, капитан "Никольска" наблюдал за огромными волнами. Они накатывались на его корабль через равные промежутки времени и разбивались о него с громким шумом. На несколько бесконечных секунд у него возникало чувство, будто он оказался в гигантском аквариуме. Потом судно выныривало, отовсюду выливалась вода, и в замутненные стекла можно было различить следующую волну.

Капитан взглянул на рулевого, чье напряженное лицо окрашивалось в зеленоватый цвет светящимся компасом. Склонившись над экраном радара, рядом стоял помощник капитана.

Новая волна обрушилась на "Никольск". Корабль затрещал так, будто разваливался. Капитан встал. В полумраке слабо поблескивал машинный телеграф. Капитан посмотрел на электронный зонд. Прежде чем делать поворот, придется замерять глубину.

В Северном проливе они были в ловушке, как рыба в сети. Ветер баллов девять-десять дул с запада, и "Никольск" не мог долго держаться к нему боком, рискуя перевернуться. В нормальной ситуации следовало бы вернуться назад и укрыться в одном из портов устья Клайда. Но "Никольск" был необычным кораблем, и естественные решения были не для него. Капитан мог только идти носом против ветра до границы ирландских территориальных вод, а потом возвращаться к шотландским берегам, всякий раз делая поворот у границы территориальных вод Великобритании.

Капитан подумал о "Гоблине", который они бросили после того, как взяли на борт его пассажиров. Он прошел в радиорубку, расположенную за машинным телеграфом. Ему пришлось цепляться за все, что можно, качаясь на полусогнутых ногах, чтобы сохранить равновесие. Удерживаемый в кресле ремнем, дежурный радист слушал едва различимое в гуле попискивание морзянки. Он снял наушники и, глядя на капитана, отрицательно покачал головой, показывая, что нет ничего интересного. Капитан секунду смотрел на приемники, передатчики, магнитофоны, потом воспользовался движением корабля, чтобы подойти к столу и взять журнал учета радиоперехватов.

Как и всегда во время шторма, передавали в основном сигналы бедствия и просьбы о помощи. В Северном и Ирландском морях, а также в Северной Атлантике оставалось немало судов, попавших в более или менее трудное положение. Сигналов СОС было полно, но "Никольск" это не интересовало. "Никольск" не был спасательным кораблем, и приказы четко запрещали капитану оказывать помощь терпящим бедствие. Ни один посторонний не должен был видеть необычное оборудование "траулеров"-шпионов.