Книга Лунной Ночи - Дуэйн Диана - Страница 30

В центре помещения на том уровне, где сейчас находились кошки, располагалась большая комната с рабочими столами и прилавками, к которым подъезжали тележки с книгами. От общего читального зала ее отделяла резная деревянная стена с ячейками для заказанных книг. Сейчас закрывающие ее изнутри ставни были заперты: случалось, что эххифы разбивали стекла внешних окон читального зала и забирались внутрь, чтобы украсть старинные книги для продажи коллекционерам. Поэтому теперь самые редкие книги хранились в обитой деревом и забранной железной решеткой тюрьме отдела ценных поступлений на втором этаже, отделенные от общих стеллажей толстой бетонной стеной и охранной системой. Эхеф однажды сказал Рхиоу, что можно услышать, как по ночам книги перешептываются между собой сквозь решетки, как шуршат страницы пленниц, мечтающих о свободе. Рхиоу тогда так и не поняла, не разыгрывает ли ее старый кот. Маги никогда не лгут: слова для них – ценный инструмент, валюта, которую они не смеют обесценивать. Однако даже магия, благодаря которой от одного слова может зависеть судьба целого мира, оставляет место для юмора, а в глазах Эхефа был тогда такой озорной огонек…

Рхиоу улыбнулась воспоминанию.

– Сюда, – сказала она и повела остальных в центральную часть комнаты, где на столах стояло по два, а иногда и по три компьютера. Некоторые мониторы были включены и бросали вокруг мягкий синевато-белый свет. На одном из столов удобно разлегся, положив одну лапу на клавиатуру и задумчиво глядя на экран, старший маг Эхеф.

Он без особого интереса оглядел пришедших; впрочем, когда ему на глаза попался Арху, сонное выражение покинуло его морду. Эхеф был вефесш, или, как называли такую окраску люди, голубым. На его круглой плоской физиономии сияли большие ярко-желтые глаза, выгодно подчеркивающие голубоватый оттенок бархатного меха. В глазах Эхефа скользили отражения мелькающих на экране образов, быстро сменяющихся страниц текста.

– Все бесполезно, – тихо сказал он. – Даже магия бессильна против перегрузки линий. Телефонной компании следует что-то предпринять. Привет, Рхиоу, удачной тебе охоты.

– Удачной охоты и тебе, старший, – ответила Рхиоу, усаживаясь.

– Я все гадал, когда же вы выберетесь повидаться со мной. Как там, в Центральном парке, они завывают, Урруах?

– Громко, – с усмешкой ответил тот.

– Рад это слышать. Сааш, добра ли к тебе жизнь?

Миниатюрная кошка уселась, оглянулась на Арху и немедленно принялась чесаться.

– Жаловаться не на что, Эхеф.

– Понятно. – Старый кот снова взглянул на Арху, поднялся, потянулся и спрыгнул со стола. – Я чую новую магию. Как тебя зовут, юноша?

– Арху.

Эхеф ткнулся носом ему в мордочку и принюхался.

– Ага, буженина… Что ж, и тебе охотничьей удачи, Арху. Ты все еще голодный? Поймать мышку не желаешь?

– Неужели здесь есть мыши?

– Есть ли здесь мыши! Он еще спрашивает! – Эхеф оглянулся на остальных, словно прося помочь ему вынести подобную глупость. – Как будто в этом городе есть хоть одно здание, где не было бы мышей, крыс или тараканов! Мыши! Да их здесь сотни! Тысячи!.. Ну, некоторое количество, скажем так.

– Хочу их ловить! Где они?

Эхеф взглянул на Рхиоу.

– Он совсем новичок, как я понимаю.

Арху уже собрался кинуться прочь, когда обнаружил, что перед ним стоит Урруах с подозрительно внимательным и заинтересованным выражением на морде.

– Когда ты находишься в чьих-то охотничьих угодьях, полагается сначала спросить разрешения поохотиться.

– Раз тут мышей тысячи, с чего бы это? Хочу…

– Ты должен спросить разрешения, юный торопыга, – прошипел Эхеф, оказавшийся, с поднятой для удара лапой, рядом с Урруахом. – Если ты этого не сделаешь, я выдеру всю шерсть у тебя из хвоста и запихаю в твою прожорливую глотку, понятно? Что за молодежь пошла, скажите на милость!

Арху припал к полу, глядя на котов широко раскрытыми глазами. Рхиоу старательно сохраняла серьезное выражение на морде. Эхеф на первый взгляд мог казаться сытым преуспевающим котом, но любой, кто обладал жизненным опытом, по блеску в его глазах и мускулам под ухоженной шкуркой угадал бы, что детство он провел не в аристократической семье. Он вырос среди контрабандистов и торговцев наркотиками в районе Вест-Сайда, где крысы были размером с собак, собаки – размером с пони, а люди (в отличие от тех, кто жил в канализационных туннелях) охотно ели представителей Народа, если их удавалось поймать.

– Пожалуйста, не рви его на части, – миролюбиво сказала Рхиоу. – Он не получил должного воспитания. Мы как раз занимаемся исправлением его манер.

– Ну, – протянул Эхеф, – ему следует учиться прилежно, иначе кто-нибудь не такой терпеливый, как я, оторвет ему уши. Понял, Мистер Торопыга? – Он сделал такое быстрое движение, что Рхиоу, которая ожидала этого, еле уследила за его лапой, мелькнувшей совсем рядом с правым ухом котенка. Арху совсем прижал уши и распластался по полу, что оказалось для него удачно: Эхеф и не подумал втянуть когти. – Ладно, – сказал Эхеф, – раз уж Рхиоу за тебя просит, я буду снисходителен. Ты не виноват в том, что родился в сточной канаве, – многие из нас так начинали свою жизнь. Запомни, сказать ты должен следующее: «Окажи мне милость, разреши поохотиться в твоих угодьях». А я тебе отвечу: «Охоться, но не до последней жизни, потому что и добыча имеет своих богов». Ну, давай!

Надувшись – из-за стеллажей доносился такой соблазнительный шорох и писк, – Арху пробормотал:

– Окажи мне милость, разреши поохотиться в твоих угодьях…

– Это была просьба? Ты с кем разговаривал – с полом? Ну-ка, еще раз.

Арху хотел поморщиться, но заметил, как дернулась лапа Эхефа, и более разборчиво произнес:

– Окажи мне милость, разреши поохотиться в твоих угодьях.

– Хорошо, поймай себе на ужин мышку, здесь их полно, – я о том постоянно забочусь. Но не съедай всех, иначе я спущу с тебя шкуру, и никакой бог тебе не поможет. Отправляйся, чего ты ждешь? Разве ты не слышишь, как они там резвятся? Трахают друг друга, не иначе. Какая гадость этот мышиный секс!

Арху торопливо шмыгнул за стеллажи. Рхиоу и остальные посмотрели ему вслед, потом уселись в кружок.

– Спасибо, Эхеф, – сказала Рхиоу. – Мне очень жаль, что он вел себя так грубо.

– Ах, не беспокойся! Все мы нуждаемся в хороших уроках, прежде чем станем достойны вылизывать друг другу уши. Я сам когда-то был таким. Он или научится, или погибнет.

– Именно этого мы и пытаемся избежать…

Сааш моргнула и развернула одно ухо так, чтобы лучше слышать шорох из-за стеллажей.

– «Я о том постоянно забочусь», говоришь? Не сказала бы, что такое отношение делает честь профессионалу.

– У меня не одна профессия, ты же знаешь. В тот день, когда я съем здесь последнюю мышь, служащие библиотеки решат, что кот им больше не нужен.

– И кроме того, и добыча имеет своих богов, – сухо заметила Сааш.

– Именно так. – Эхеф улегся поудобнее и вытянул передние лапы перед собой. – Но даже если не думать об этике, времена, понимаешь ли, изменились: больше не бывает работы на всю жизнь. Бюджет библиотеки урезают, и если служащие хотят покупать мне кошачий корм, им приходится делать это на свои деньги. Неприятная ситуация, и я тут ничего не могу поделать. Поэтому я забочусь о том, чтобы они считали меня полезным, а мне не приходилось тратить ради этого слишком много сил. Зачем мне отправляться на охоту куда-то, когда я могу обедать прямо здесь? Я каждый день приношу библиотекарям дохлых мышей, они приносят мне кошачий корм, и все довольны. Это оставляет мне достаточно времени для другой работы. Такой, например, как консультации… Кстати это мне напомнило вот о чем: почему ты, Рхиоу, не узнала сначала, буду ли я свободен?

– Ты всегда свободен, – улыбнулась Рхиоу.

– Ах, эта непочтительная молодежь!

– Когда это я была с тобой непочтительна? Ты же и правда всегда свободен, сам знаешь. И обычно я всегда сначала узнаю о твоих планах, но сейчас у нас проблема.