Книга Лунной Ночи - Дуэйн Диана - Страница 12

– Как он? – спросила Рхиоу.

– Ненадолго приходил в себя, – ответила Сааш, – но снова отключился, что и неудивительно. Впрочем, кости у него целы, внутренних повреждений нет. Он просто страдает от укусов и шока. Сон для него – лучше всего, ну и, конечно, немного магии, чтобы изничтожить заразу, занесенную в раны. Только этим мы займемся не здесь.

– Конечно, не здесь, – сказала Рхиоу, оглядываясь. Пока еще на путях не появились станционные служители-люди, но никак не годилось, чтобы, когда работа начнется, они нашли этого котенка. В последние годы отношения между живущими на вокзале кошками и эххифами стали несколько напряженными. Периодически помещения и туннели «очищались», и больных или голодных кошек отлавливали и увозили – так же, как больных или голодных людей, нашедших убежище в укромных уголках. – Но где-то ему прийти в себя нужно. Я тут не могу помочь: все места неподалеку от моего логова были бы слишком опасны для котенка.

– Я живу в мусорном контейнере, – с откровенной гордостью заявил Урруах. – Места там хватило бы… но не думаю, что это подходящее жилище для больного.

– Конечно, нет, – согласилась Рхиоу, – хотя предложить свое гостеприимство очень благородно с твоей стороны. – Она не сказала вслух того, о чем подумала: поселить юнца, который скоро достигнет зрелости, с Урруахом, котом в расцвете сил, – значит напрашиваться на неприятности, даже если бы речь шла не о мусорном контейнере, а о дворце. И маг Урруах или нет – роли тоже не играет. Половозрелые коты не в силах изменить своего отношения к котятам, особенно одного с ними пола.

– Думаю, что смогу его приютить, – сказала Сааш. – В гараже множество мест, куда эххифы никогда не заглядывают. Очень подойдет большая полка под самым потолком, которую я иногда использую для сна: она в самой задней части гаража. Люди заходят туда, только чтобы забрать автомобиль, да и то нечасто: это стоянка длительного хранения. Даже если котенок будет кричать, его никто не услышит, а если понадобится, я смогу установить барьер, чтобы удержать внутри и больного, пока он не поправится, и всякий шум.

– Тебе придется проводить там много времени, чтобы присматривать за малышом, а если Хаах тебя увидит, он снова посыплет тебя порошком…

Сааш ответила тихим безнадежным шипением.

– Ну, в этом есть и хорошая сторона… Да и кормежку должна же я получать, так что Хаах все равно меня поймает. А теперь помогите-ка мне с прыжком: я не собираюсь тащить всю дорогу котенка в зубах.

– Ты сможешь, Урруах?

– Если только она сама возьмется сотворить круг, – широко зевая, ответил кот: утренняя активность уже начинала на нем сказываться.

Рхиоу тоже зевнула, потом рассмеялась.

– Поторопимся, – сказала она, – иначе мы все заснем прямо там, где стоим.

Сааш огляделась, чтобы удостовериться: рядом никого из эххифов нет, – и быстрым движением хвоста очертила магический круг, избавляясь от нежелательных влияний струн и закрепляя те, которые были ей нужны. Когда это было сделано и по границе круга возникла как бы клетка из светящихся линий, осталось только завершить заклинание: произнести необходимые слова. Сааш прибегла к Речи, и закрепленные струны образовали конус; она добавила точные версии собственного имени, а также имен Рхиоу и Урруаха, а потом общее описание «пассажира» – его размер и цвет, поскольку ни имени, ни каких-либо личных характеристик котенка его спасители не знали, – и струны образовали светящуюся сетку на саже и пыли под лапами кошек.

– Теперь нужно назвать место назначения, – обратилась Сааш к Урруаху. – Ты готов?

Кот потянулся и ухватил зубами одну из струн, готовый влить в образовавшуюся структуру свою энергию.

– Давай!

Сааш произнесла на Речи цепочку координат и завершила ее словом, приводящим заклинание в действие. Урруах стиснул зубы, отдавая струне всю свою силу. Вся структура засияла ярким светом, потом конус сжался, вытолкнув кошек через свое основание. На мгновение весь мир превратился в путаницу огненных нитей…

И снова кошек окружил полумрак. Все четверо оказались – кто стоя, кто сидя, кто лежа – на бетонном выступе стены четырех футов шириной и десяти длиной в дальнем конце длинного узкого помещения. Выступ от расчерченного белыми линиями пола, на котором громоздилась неуклюжая человеческая техника, отделяло футов двадцать.

Сеть струн распалась.

– Ах, как хорошо, что существуют ворота! – без сил растягиваясь на выступе, пробормотала Сааш. – Разве нашлись бы желающие проделывать подобный номер каждый раз, когда нужно куда-то добраться? Даже перемещение на десять кварталов так тяжело дается!

– Поэтому-то Иау создала нас с четырьмя лапами, – откликнулась Рхиоу. – Урруах, ты хорошо себя чувствуешь?

Кот сел и, моргая, огляделся.

– Буду в норме, как только поем.

С ним все в порядке, – усмехнувшись про себя, подумала Рхиоу.

– А теперь давайте займемся малышом. – Она внимательно присмотрелась к котенку. Большую часть грязи Сааш с него удалила, и теперь было видно, что шкурка у него белая с черными пятнами; кончики ушей, лапы и хвост были черными. Пятнышко на верхней губе придавало мордочке забавный вид: Рхиоу сразу вспомнила усы на лице Харла. На айлуринском такая расцветка называлась «хурхио» – «день и ночь». Котенок тяжело дышал, прижав уши и зажмурив глаза.

Он в сознании, – подумала Рхиоу, – но не желает принимать того, что с ним случилось. Да и разве можно его в этом винить?

Дело было в том, что не весь Народ верил в существование магов, а среди тех, кто верил, многие относились к ним с подозрением, считая, что маги стремятся подчинить себе Народ. Другие высмеивали магию как неэффективную и заявляли, что ни один маг еще ничего полезного не совершил.

Что ж, именно такова наша цель, – подумала Рхиоу, – приносить как можно больше пользы самым незаметным образом. Того, что не привлекло внимания Одинокой Силы, она не может разрушить.

К пренебрежению Народа к магии можно было быстро привыкнуть и научиться вести себя соответственно. В конце концов могло быть много хуже – как, например, с магами-эххифами. Рхиоу часто удивлялась, как тем вообще удается хоть что-то совершать: почти никто из людей не знал об их существовании и не верил в магию. А ведь поддержание неизменности вселенной – одна из их обязанностей…

Маленькое тельце оставалось сжавшимся в комок, но Рхиоу заметила, как дрогнули веки.

Да, он точно пришел в себя, – подумала она. – Нам предстоит многое ему объяснить, но с этим можно и подождать.

– Сааш, – сказала Рхиоу, – ты не повылизываешь его еще немножко? Это его приведет в чувство.

– Конечно. – Сааш тоже заметила предательский трепет век. Она придвинулась к котенку и энергично принялась вылизывать ему ухо. Только находящаяся при смерти кошка могла бы долго не реагировать на такое обращение.

Детеныш открыл глаза и чихнул – то ли от вылизывания, то ли от все еще не выветрившегося крысиного запаха. Он попытался встать, но Сааш решительно прижала его лапой.

– Пусти!

– Тебе сегодня несладко пришлось, малыш, – мягко сказала Рхиоу. – Я бы на твоем месте немного полежала спокойно.

– Не называй меня «малыш»! – Котенок попытался угрожающе зарычать. – Я кот!

Урруах насмешливо взглянул на него.

– Вот как! Тогда не подраться ли нам прямо сейчас?

– Э-э… – Котенок взглянул на Урруаха, оценил его размер, мощные плечи, огромные лапы, выглядывающие острые кончики клыков. – Пожалуй, я себя еще недостаточно хорошо чувствую.

– Ну что ж, – согласился Урруах, – как пожелаешь. – Он уселся и принялся умываться. Рхиоу поспешно отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Ритуал драки между котами допускал подобные увертки: всегда нужно было предоставить противнику возможность уклониться от схватки, не потеряв лица.

– У тебя есть все основания недостаточно хорошо себя чувствовать, – сказала Сааш, на мгновение отвлекшись от вылизывания котенка. – В тебя запустили зубы десятков пять крыс. Лежи смирно, мы сейчас займемся твоими ранами.