Точка взрыва. Россия, Кавказ и Ближний Восток - Колеров Модест - Страница 6

В особом положении оказывается Турция. Ее собственная игра заключается в том, чтобы освободиться от Сирии в качестве геополитического соперника в регионе. С одной стороны, она открывает свои границы, формируя на своей территории повстанческую армию, которая с оружием в руках воюет против Дамаска. Однако в случае с появлением государственного образования в лице Западного Курдистана (а этим термином курды исторически называют территорию, которая находится как в пределах Сирии, так и Турции).

Анкара получает вместо одного опасного для нее курдского региона в Северном Ираке сразу два. При этом опыт Ливии и происходящие там сегодня события ярко свидетельствуют: если после «освободительной» войны на территории державы возникают «независимые территории», вернуть их под контроль очень непросто, да и невозможно. Но проблема не только в этом.

В свое время турецкий министр иностранных дел Ахмета Давутоглу выдвинул доктрину о стратегической глубине, очертив круг «национальных интересов» вокруг современного турецкого государства радиусом три тысячи километров. Однако, ведя арьергардные геополитические бои уже вблизи своих национальных границ, Турция может затянуть в «воронку» пертурбаций и своего закавказского союзника — Азербайджан. Поэтому в складывающихся условиях для России приобретает особую важность выработка геополитической стратегии обеспечения национальной безопасности, построенной на новых подходах концептуального обеспечения. Речь идет, прежде всего, о четком определении в Закавказье географических и политических границ «зоны безопасности». В этой связи обозначим три возможных сценария дальнейшего развития событий.

Первый: ситуация на Ближнем Востоке — в целом, и в Турции — в частности, грозит одновременно нарушением внешне вроде бы упорядоченному балансу отношений по линии Анкара-Баку. Поэтому не исключено, что Баку пойдет на смену своих векторов внешней политики в сторону Москвы и заявит о вступлении в Евразийский экономический союз. С целью противодействовать этой политике протурецкие политические группы в Азербайджане станут атаковать промосковскую оппозицию, что приведет к дестабилизации обстановки в республике. Этим фактором могут воспользоваться исламские радикальные силы с целью захвата власти, как это уже произошло в некоторых некогда светских арабских странах. Второй сценарий предполагает сход с политической сцены в Турции тандема Гюль — Эрдоган и возвращение к власти военных. При таком развитии событий, Турция, чтобы не быть втянутой в гражданскую войну и «ливанизацию», будет искать союза с Москвой, «сдаст» ей бывших бакинских союзников. Кстати, такое уже бывало в апреле 1920 года, когда к власти в Азербайджане при помощи кемалистов пришли большевики. Третий сценарий относится к территориальному разделу Турции и выхода на сцену большой политики наряду с курдским и армянского вопроса. При этом, как происходило в Ливии и Египте, новое турецкое правительство, озабоченное внутриполитическими спорами в борьбе за власть, может оказаться неспособным принять меры, которые предотвратят раздел страны. Тогда необходимо быть готовыми к ближневосточному Версалю, который юридически закрепит не только статус, но границы новейших государств на Ближнем Востоке и в Закавказье.

Не случайно сегодня многие эксперты проводят близкую параллель «Большого Ближнего Востока» с Балканами и Центральной и Восточной Европой в период перед Первой мировой войной. После нее границы государств на Балканах и в Центральной и Восточной Европе оказались изменены. Затем регион пережил эпоху нестабильности, насилия и конфликтов непосредственно до и после Первой мировой войны, явившейся прямым следствием противоборства экономических интересов и вмешательства иностранных держав. Так что все может повториться.

Станислав Тарасов

Аншлюс для двух Азербайджанов

В Баку приступил к исполнению обязанностей новый посол США Ричард Морнингстар. Его предшественник на этом посту Мэтью Брайза, получивший известность как сценарист Мадридских принципов по карабахскому урегулированию, так и не был утвержден конгрессом. Формальным поводом для этого стали сообщения о том, что он «активно налаживал личные связи с членами азербайджанского правительства», что создавало впечатление, «будто шел у него на поводу». Именно такие обвинения были предъявлены Брайзе со стороны членов Комитета по внешним связям Сената США — сенаторов Барбары Боксер и Роберта Менендеса, ориентирующихся, как утверждает американская печать, на мощное армянское лобби.

Однако, на наш взгляд, проблема была в другом. Бывший сопредседатель Минской группы ОБСЕ по карабахскому урегулированию обуславливал возможность карабахского урегулирования через участие Азербайджана в западных проектах трубопроводов. Объективности ради отметим, что тандем Алиев — Брайза действовал небезуспешно: временами казалось, что он находится буквально в нескольких шагах от достижения поставленной цели в решении карабахской проблемы по своему сценарию. Поэтому по Брайзе и был нанесен политический удар.

Что же касается Морнингстара, то его не стали блокировать в Комитете по внешним связям Сената США. Правда, азербайджанский политолог, глава Центра политических инноваций и технологий (ЦПИТ) Мубариз Ахмедоглу быстро объявил о том, что данный факт якобы «говорит о полном поражении армянского лобби в США», которое будто бы «всеми способами старалось сделать так, чтобы место посла США в Азербайджане долгое время оставалось пустым». Все наоборот. Армянское лобби в США даже спешило с назначением Морнингстара послом в Баку, поскольку он, будучи «архитектором» каспийской политики, не выставляет урегулирование карабахской проблемы в качестве своей приоритетной задачи в сложившемся геополитическом формате в Закавказье. В этом его принципиальное отличие от Брайзы. По оценке многих экспертов, главный интерес Морнингстара ориентирован сейчас больше на Иран, что и стало причиной того, что проармянские сенаторы отступили.

Но тут не обошлось без острой интриги. Накануне прибытия Морнингстара в Баку государственный департамент США подтвердил факт получения письма от конгрессмена Дана Рорбахера на имя госсекретаря Хиллари Клинтон. В этом документе говорилось о необходимости «поддержки борьбы за независимость Южного Азербайджана от Ирана и возможности объединения с Азербайджанской Республикой». Конгрессмен обращает внимание госдепа на то, что «в Иране имеются провинции, населенные преимущественно этническими азербайджанцами — там в два раза больше азербайджанцев, чем в самом Азербайджане, — 16 миллионов». Он также считает, что «Туркманчайский договор 1828 года разделил эту территорию между Россией и Персией», и теперь, когда «Россия более не представляет собой решающий фактор, а Иран отличается от Персии двухвековой давности, наступает момент для решения этой проблемы». Добавим к этому то, что недавно в парламенте Азербайджана «неожиданно» вспыхнула дискуссия, инициированная депутатом Гудратом Гасангулиевым, по поводу переименования страны в «Северную Азербайджанскую республику». Так был сделан официально первый шаг к актуализации и вводу в большую политику проблемы Южного (Иранского) Азербайджана.

Не будем сейчас вдаваться в сложные детали проблемы «разделенного азербайджанского народа». Представим только на минуту, что проект «Большой Азербайджан» начинает реализовываться. В результате 16 миллионов иранских азербайджанцев не только поглощают северный Азербайджан, но и меняют политическую систему в остающемся пока еще светским Баку. При этом не исключено, что Вашингтон, как показывает практика так называемой «арабской весны», сделает ставку на исламистов, а не на правящий ныне режим Ильхама Алиева. В этой связи любопытно звучат фразы из американской дипломатической депеши, датированной еще 2007 годом и опубликованной на сайте WikiLeaks: «Алиев сказал, что сразу после объявления независимости Азербайджана в 1992 году влияние Ирана в Азербайджане начало быстро расти, что стало результатом преднамеренного экспорта со стороны ИРИ идей теократического национализма. По словам Алиева, в ранних 90-х политика ИРИ была нацелена на увеличение числа иранских мулл в Азербайджане и широко распространялась проиранская пропаганда с более консервативной версией шиитского ислама. Алиев отметил, что тем, кто рожден на Западе, сложно понять, как многое для азербайджанцев значит «быть свободными». При этом Алиев подчеркнул, что нападение США на Иран «станет катастрофой для нас». Во-первых, по словам Алиева, Ахмадинежад (Махмуд Ахмадинежад — президент ИРИ) сказал ему, что «Иран будет атаковать те страны, с территории которых последуют удары». Во-вторых, Алиев отметил, что огромное количество беженцев хлынет в Азербайджан. «Если только 10 % этнических азербайджанцев из Ирана пересекут границу, Азербайджану придет конец», — отметил он. Алиев отметил, что иранцы, пусть даже этнические азербайджанцы, принесут с собой иранскую исламскую культуру, что изменит Азербайджан».