Золотая молния - Брэнд Макс - Страница 27

Огромный зверь подошел к ногам Оливера и тяжело рухнул на землю. Молодой человек мгновенно опустился на колени и обнял голову зверя. Рейнджер заметил, как хищник взглянул на хозяина и лизнул красным языком его лицо. Потом задрожал, тело его поникло. Волк сдох. Оливер медленно и осторожно положил его огромную голову на землю.

— Кровь взывает к крови! — произнес он.

Глава 24

Даже Левшу тронули слова молодого человека. Но Питер Кроссон от них поистине обезумел. Он громко окликнул сына по имени два или три раза, но юноша, не сказав ни слова, направился к дому.

Из хижины он вышел с маленькой скаткой в руках, слишком тонкой, чтобы ее можно было считать мешком, с которым человек собирается путешествовать пешком, и все же явно приготовленной для путешествия. Оливер поднес к губам два пальца и свистнул. Звук разнесся вверх и вниз по долине, а в следующий момент в ответ послышалось ржание лошади. Вскоре белый мустанг вылетел из леса со стороны ручья и галопом направился к людям.

Парень забросил на спину коня потертое старое седло и стал привязывать к нему сверток.

Волнение Питера Кроссона росло с каждой минутой.

— Постой, Оливер! — сказал он. — Подожди и послушай меня.

— Да, сэр, — отозвался сын, продолжая работу.

— Говорю тебе, стой! — закричал старик, и его голос вдруг взлетел на такую высоту, что уже никто не смог бы усомниться в его преклонном возрасте.

— Да, сэр, — повторил Оливер, однако не прекратил свое занятие.

— Оливер Кроссон! — загремел старик.

— Да, сэр?

— Повернись ко мне!

Юноша повернул к отцу голову, но его руки продолжали привязывать к седлу сверток.

— Оливер, что ты задумал?

— Я собираюсь найти его.

— Зачем?

Молодой человек указал на огромное тело мертвого волка:

— Для этого!

— Ты хочешь убить его?

— Его очередь.

Отчаянно оглянувшись по сторонам, старик устремил взгляд на Рейнджера, но Левша остался безучастным.

— Я скажу тебе кое-что! — крикнул Питер Кроссон. — Если ты пойдешь по следу человека, ты никогда не бросишь это занятие, никогда не будешь интересоваться ничем другим в мире! Я знал это много лет. Думаешь, мне очень нравится одинокая жизнь в такой девственной пустыне? Я страдал здесь из-за тебя. Но сейчас ты бросаешь псу под хвост все, что я для тебя сделал!

— Каким образом я что-то бросаю псу под хвост? — поинтересовался Оливер. — Хочешь сказать, что он не заслуживает никакого наказания?.. Я имею в виду Честера Лайонза?

— Ты не закон и не судья, — пояснил старик. — Ты идиот, молодой идиот!

Оливер молчал. Рейнджер, подумав, что кризис позади, беспокойно смотрел на Кроссонов. Сын ждал, а отец явно собирался наговорить еще немало. Но он не смог произнести все, что хотел, спокойно. Его трясло от возбуждения, в глазах стояли страх и ненависть. Левшу это озадачило.

— Ты слышишь? — загремел Питер Кроссон.

— Да.

— Я запрещаю тебе идти!

Молодой человек ничего не ответил. Он медленно и многозначительно собрал поводья в одну руку, стоя у головы мустанга.

Старик предпринял еще одну попытку, но уже иного рода.

— Оливер, сын мой! Через месяц с небольшим тебе исполнится двадцать один год. Позволь мне охранять тебя до наступления твоего совершеннолетия. После этого будешь сам себе хозяином. Но сейчас закон дает мне право решать за тебя. Месяц — это короткий срок. Всего один месяц, один только месяц! Подожди, Оливер!

Сын, чуть нахмурясь, оглянулся через плечо:

— Через месяц он может оказаться в тысяче миль отсюда.

Старик ударил ладонью по лбу. Было видно, что он отчаялся. Испарина выступила у него на лице.

— Оливер, Оливер! — вскричал Кроссон-старший, стиснув руки. — Ты знаешь, почему я держал тебя здесь, в такой глуши, совсем одного? Почему я жил как изгнанник на необитаемом острове? Я лишил себя всего. Я пытался обеспечить твою безопасность. Ты догадывался, почему я прятал тебя от других людей и никогда не доверял тебе оружия?

— Нет.

— Потому что убийство у тебя в крови!

Сердце Рейнджера сжалось; но юноша, казалось, только удивился словам отца. Побелев от волнения, с окаменевшим лицом, он стоял возле лошади и пристально смотрел на высокого старого человека.

— Ты никогда не отнимал жизнь у человека, — наконец выговорил он. — Кто же тогда? Моя мать?

Его голос взлетел на последнем слове, стал звенящим, и в нем слышался стон. Но в следующее мгновение Оливер прикусил губу, чтобы справиться со своими чувствами.

Питер Кроссон развел руками.

— Я сказал все, что могу. Не имею права рассказать больше! — заявил он. — Но поверь мне — убийство у тебя в крови. Оставив меня, ты начнешь такую жизнь, какую сейчас даже представить себе не можешь. И если покинешь меня сейчас, клянусь тебе, Оливер, ты уже никогда не вернешься.

Юноша вздрогнул, будто получив сокрушительный удар.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — проговорил он. — Что бы там ни было у меня в крови, ты не можешь выбросить из своей жизни сына, словно клочок бумаги.

— Не могу? — воскликнул старик, еще более возбуждаясь. — Еще как могу, и сделаю это! Я дал тебе все, что мужчина может дать ребенку. Учил, тренировал. Я был для тебя отцом, матерью и братом. А взамен просил только одного — послушания. Если ты не подчинишься мне сегодня, я вырву тебя из моего сердца и из моей жизни. Боже всемогущий, ты ведь больше занят мертвым волком, чем собственным отцом. Одумайся, прошу тебя! Пошевели мозгами!

Оливер, суровый и напряженный, несколько мгновений тупо смотрел в землю. Потом бросился к отцу, протянув ему ладонь.

Старик, издав громкий крик радости, схватился за нее обеими руками.

— Ах, Оливер! — воскликнул он. — Бог простит меня за то, что я на секунду усомнился в тебе! Ты, конечно, останешься со мной!

— Нет, ухожу, — твердо заявил он. — Я хотел бы сделать то, о чем ты просишь, но не могу. Что-то тянет меня сильнее, чем ветер в вершинах деревьев. Я должен пойти за Честером Лайонзом. Я жажду преследовать его. — Он говорил все громче и громче, голос его задрожал, отчего у Рейнджера резко стукнуло сердце, наконец, выкрикнул: — Если останусь здесь еще на месяц, это убьет меня!

— Тогда пусть это тебя убьет! — застонал Питер. — Предпочитаю увидеть тебя мертвым здесь, нежели в петле палача. О Боже, и зачем только я тебя встретил!

Старик отвернулся, отступил на несколько шагов, затем вскинул над головой длинные костлявые руки. Внимательно посмотрев на него несколько секунд, юноша вскочил в седло. Его лицо ничего не выражало. Если он и страдал от ужасных обвинений старика, то не позволил себе этого показать. Оливер произнес короткую команду, и мустанг рванул вперед.

Услышав топот копыт, Питер Кроссон обернулся, закричал. Но молодой человек уже скрылся за деревьями. А Рейнджер преисполнился жалости, когда увидел, как отец побежал за ним, с выражением ярости и ужаса на лице, протягивая руки и все еще крича.

Левша содрогнулся, подумав, что Питер Кроссон отныне обречен на жизнь в холодном одиночестве. Хотя вряд ли ему придется долго терпеть. Он, должно быть, уже в конце своего долгого пути.

Однако, не остановив сына, старик вернулся вне себя от бешенства, а вовсе не в отчаянии. Бегая взад и вперед по поляне, он принялся проклинать свою судьбу, свое происхождение, всю свою жизнь, а заодно — дом, деревья, только что уехавшего юношу и лошадь, унесшую его на себе.

Траппер в изумлении слушал его. Он ожидал гнева и разочарования, но излияния хозяина ранчо переполняла жгучая ненависть. Питер размахивал руками и буквально рвал на себе волосы. Затем повернулся к Левше и закричал:

— Ты принес с собой эту чуму! Зло сидело в твоем кармане. Ты спустился сюда, чтобы разрушить здесь все. Скажи мне, что я прав. Подтверди это! Откройся мне и признайся, что тебя послал Менневаль!

Имя подействовало на Рейнджера словно сокрушительный удар.

— Менневаль? Менневаль? — в свою очередь закричал он. — Что вы знаете о Менневале, Кроссон?