Тропа Джексона - Брэнд Макс - Страница 44

— Это все, что ты получишь. Надо считаться и с другими.

— Пятьдесят тысяч, — продолжал упорствовать парень. — Или я остаюсь дома.

Хэйман бесстрастно и мрачно посмотрел на него, видимо взвешивая все за и против.

— Ты нравишься мне все больше и больше, Манхэттенец, — произнес он наконец. — Ладно, договоримся на пятидесяти тысячах. Дело, провернутое без шума, стоит того, чтобы заплатить тебе лишку. Хорошо, пусть будет по-твоему. Ну как, договорились?

— По рукам, — отозвался Джесси.

— Тогда пока все! — объявил Хэйман, указывая ему на выход. — Только, — добавил он, — это первый и последний раз, когда ты со мною торгуешься.

— Поживем — увидим, — с вызовом бросил Джексон и, резко повернувшись, вышел из лачуги.

Сразу же, оказавшись за дверью, он увидел Ларри Барнса. Тот сидел на пне, обстругивая большим ножом палочку.

— Ну? — спросил Барнс, затаив дыхание.

Джексон остановился возле него, сворачивая себе цигарку, и тихо пригрозил:

— Если ты назовешь мое имя, пусть даже мысленно, я вырву из груди твое сердце, Ларри!

И Барнс так же еле слышно ответил:

— Я уже и так стараюсь не думать, Джесси, с тех пор, как увидел тебя здесь, в нашем логове. Не с моими мозгами пытаться понять такое, да и страшно, говоря по правде.

Джексон пошел дальше не спеша, с самым безразличным видом он направился туда, где Джек Такер с двумя другими членами банды катал на расстеленном одеяле игральные кости.

Глава 33

Те двое других были Лохмач Марфи и Бад Непромах. Лохмач как раз метал кости и все время выигрывал, причем выигрывал у Такера, так как Непромах делал ставку очень осторожно и, казалось, скорее подыгрывал Такеру, пока тот шел напролом в попытках заставить удачу отвернуться от Марфи.

— Я пуст, как барабан, — заявил Такер, как раз когда Джексон подошел к играющим совсем близко. — Никогда еще не видел, чтобы кости выпадали с таким постоянством, во всяком случае, честные кости.

Лохмач окинул его пылающим взглядом и грозно спросил:

— Ты на что это намекаешь?

— Я же не требую замены костей, — пожал плечами мальчишка. — И не прошу мои деньги обратно.

Джексон воспользовался перерывом в игре, чтобы привлечь к себе внимание, и предложил:

— Давайте я займу место Такера. — И он поставил десять долларов.

Лохмач метнул кости — выпала «Крошка Джо». Марфи передал коробку Джексону.

— Кидай, твоя очередь, — заявил он и тут же продолжил: — Вон тот щенок намекнул, будто я против него жульничаю. Чем щенок моложе, тем он глупее.

Произнося эти слова, Лохмач не смотрел в сторону Такера, но Джек не мог их не слышать. Однако промолчал, хотя уйти тоже не ушел. С потемневшим лицом и насупленными бровями он застыл, как бы подбирая гневные слова для достойной отповеди.

Джексон потряс коробку с костями и выжидающе посмотрел на Лохмача, тот бросил на кон банкнот в пятьдесят долларов. Складывалось впечатление, будто купюра в пятьдесят баксов была в лагере наименьшей денежной единицей.

Джексон вновь забренчал костями и по стуку определил, что они без помех катаются по дну коробки, бьются о ее стенки. Он метнул. Кости покатились по одеялу, вновь и вновь переворачиваясь. Затем остановились. На их гранях, обращенных кверху, поблескивали на солнце — двойка и пятерка.

Джексон оставил свой выигрыш на кону.

— Кто ответит на весь кон или на его часть? — поинтересовался он.

Тут же зашелестели две новые бумажки достоинством по пятьдесят долларов, брошенные на край одеяла.

Он снова метнул кости.

Выпали — шестерка и единичка.

— Похоже, мальчики, ко мне повернулась удача, — заметил Джексон. — Максимум на одной и минимум на другой — надо же!

— Ставлю сотню. Бросай еще раз! Семерка — это потолок, — заявил Лохмач Марфи. На его лице читалось изумление.

Однако Бад Непромах покачал головой.

— Пожалуй, я погляжу, как пойдут дела дальше, — буркнул он.

Кости еще раз вылетели из коробки и аккуратно легли рядышком. Четверка и тройка.

Лохмач зарычал, а Бад вкрадчиво прокомментировал:

— Три семерки кряду!

Но это было еще не все! Лохмач Марфи с мрачным упрямством вновь поставил сотню против бросающего кости в надежде, что удача от него отвернется, — и только затем, чтобы увидеть, как выпали шестерка и единичка. Однако и тогда, стиснув зубы и прищурив глаза, продолжил упорствовать — сделал новую ставку.

— Ну, на этот раз выпадут пятерка и двойка, — объявил Джексон, слегка улыбнувшись, и вновь метнул кости.

Все вышло в точности, как он и сказал.

Лохмач Марфи и Бад Непромах отступили на шаг, и оба уставились сначала на игрока, а затем друг на друга. Ловкость рук Манхэттенца была для них очевидной, она так и бросалась в глаза. А небрежная улыбка на его губах вполне довершала эту картину.

Шесть семерок подряд! Слепой случай не мог сотворить такого чуда. А кроме того, последний результат был предсказан заранее!

Джексон, не обращая никакого внимания на деньги, лежащие на одеяле, весело произнес:

— Я устал от этой игры, ребята. Слишком уж однообразно. Так что извините меня, но я выхожу.

Затем, бросив коробку, резко повернулся и махнул Такеру, предлагая ему последовать за ним. И они оба пошли прочь под сень деревьев, на глазах удивленных Марфи и Бада, глядящих им вслед. Такер, крупно вышагивая рядом с Джексоном, заговорил первым:

— Ты хочешь сказать мне, что они с самого начала пользовались поддельными костями? Так, что ли?

Теперь они уже находились в таком месте, где их не могли слышать остальные члены банды, и Джексон обернулся к юноше.

— Я хотел сказать тебе, что ты ведешь себя как последний дурак, — сообщил он Джеку. — Ты слоняешься по лагерю, цепляясь ко всем, огрызаясь налево и направо, сам напрашиваешься на неприятности. Но когда придет беда, она окажется тебе не по зубам — застрянет в глотке. Конечно, Лохмач Марфи катал другие кости. Разве ты не видел, как осторожно Бад делал ставки? Если ты этого не знал, то он-то знал наверняка! А ты не догадался только потому, что еще не дорос до игры с такими проходимцами. Я отвел тебя в сторонку, чтобы открыть тебе глаза и дать хороший совет. Я ведь тоже мухлевал самым наглым образом. Ясно?

Такер глядел на него, свирепо нахмурившись.

— Манхэттенец, — вдруг заявил он, — позволь сообщить тебе, что я еще ни от кого не терпел такого, что терплю сейчас от тебя. Но не уверен, буду ли терпеть дальше.

— Скоро полезешь на меня с кулаками? — поинтересовался Джесси.

— А почему бы и нет? — спросил Такер в свою очередь. — Если только меня не удержит то обстоятельство, что я сильнее тебя. Мужчине не пристало бить тех, кто слабее. Кроме того, я должен считаться с тем, что ты хотел оказать мне услугу.

— Услугу… тебе? — презрительно бросил Джексон. — Вовсе нет! Я просто стараюсь облегчить жизнь остальным в этом лагере, заставив тебя заткнуться. Потому что даже дурак может заставить вспыльчивых людей ввязаться в драку и устроить здесь побоище.

— Ну, держись, клянусь Богом! — процедил Такер. Он размахнулся, чтобы наотмашь ударить Джексона по голове, но промахнулся. И тут же ощутил одну крепкую хватку на локте, а другую на запястье. В обоих местах пальцы Манхэттенца больно впились чуть ли не до костей, заставив мышцы Джека онеметь.

Джесси дернул его руку на себя, подставив под нее плечо, и так как сам он при этом, пригнувшись, подался вперед, то более тяжелый Такер по инерции перелетел через него.

Он врезался в ствол дерева, отлетел от него — и рухнул лицом вниз. Потом побарахтался, не в силах сразу подняться, судорожно хватая ртом воздух, чтобы восстановить дыхание. Все это время Джексон стоял над ним, наблюдая, как бедняга корчится у его ног.

Наконец юноше с огромным трудом удалось встать на ноги. Он был бледным, его мучил стыд. Впервые в жизни могучие кулаки Джека оказались бессильными. И надо же, потерпел фиаско с противником, который был легче и ниже ростом. Но и продолжать драку Такер не мог, понимая, что последствия для него будут самые плачевные — он оказался беспомощным против нечеловеческой ловкости и мастерства Манхэттенца. И конечно же нечего было и думать хвататься за оружие в таком состоянии.