Тропа Джексона - Брэнд Макс - Страница 30

— Ну, с лица воду не пить! Внешность — это так, приманка, со временем красота увянет.

— Да уж! Глянешь на них в сорок лет, и куда что делось?

— Морщины да дряблая кожа!

— Бабы нас губят.

— Ага, даже такого парня, как Джексон.

— Кто тут что-то сказал про Джексона?

— Я сказал, что пучок кисеи опасен даже для Джексона. Это то, на чем его повязали на этот раз.

— Его не сцапали.

— Но он все равно в бегах.

— Но его не повязали. Не веришь, спроси у Текса Арнольда.

— Рано или поздно повяжут. А все из-за женщины.

— Каким же это образом?

— Да все и началось с девушки. Он-то уж твердо решил завязать и осесть на месте.

— И я слышал об этом. Кажется, был как раз день их свадьбы.

— Ну а эта его невеста подхватилась, вылезла в окно и сбежала.

— И прихватила с собой столовое серебро.

— Ага, и еще всю наличность.

— Оставила парня на бобах.

— Ему бы следовало ее за это упрятать за решетку!

— Не-е. Джексон не из таких. Леди он не обижает.

— Джексон — парень жох! Он выставил Арнольда полным дураком!

— Зато на женщин у него ума не хватает. Эта фифочка провела его как последнего болвана. Он-то думал сдуру, что женится на ней. Ха-ха-ха!

Худощавый парень в конце веранды в который уже раз нервно начал мастерить длинную самокрутку, но, как обычно, не проронил ни слова. Он только слегка прищурился, когда вновь стал вглядываться в долину.

— Да, женщины способны оставить в дураках даже Джексона.

— А он — всех мужчин.

— Говорят, Текс Арнольд просился в отставку.

— Фигушки! Это ему предложили подать в отставку.

— Да нет, он сам. Они без него как без рук.

— Конечно, после такого позора…

— Сынок, не будь глупее, чем ты есть. Какой может быть позор, если над тобой верх взял сам Джексон? Он над всеми одерживает верх.

Худощавый парень на самом последнем стуле в ряду положил ногу на ногу и начал нетерпеливо покачивать ею, словно в такт какому-то ритму.

— Они ни за что не примут отставку Текса Арнольда.

— Тем лучше для них. Он и вправду хороший мужик.

— Никто не может лучше обращаться с оружием, чем Текс.

— За исключением Джексона.

— Эй, оставь Джексона хоть ненадолго в покое. Надоело.

— Кроме тебя, есть и другие, кому интересно. Вы знаете, что он последний раз отчудил с Тексом Арнольдом?

— Ты имеешь в виду там, в ложбине?

— Да!

— Я слышал об этом.

— А я вот разговаривал с одним из тех, кто там был. Он-то мне и рассказал.

— Ну и что же ты от него услышал?

— Они обложили Джексона со всех сторон. У него не оставалось ни малейшего шанса. Повсюду разложили сторожевые костры…

— И что же он тогда сделал?

— Ну, подбежал с шестом и перепрыгнул через огонь.

— Брешешь!

— Это ты так говоришь. А тот джентльмен сам все видел.

— Не верю.

— Однако все так и было. А приземлился Джексон точно на голову Текса Арнольда. И прямо вместе с ним покатился в кусты. Вот так и выбрался.

— Подумать только? Надо же!

— И потом ускакал на лошади Арнольда.

— На гнедой?

— Нет, на серой. Я слышал это своими ушами.

— А как Джексон вообще-то выглядит?

— Говорят, коротышка.

— Наоборот, верзила. Длинный и тощий. Башковитый выходец с Запада. Типичный техасец.

— Это только кажется, что высокий, все из-за того, что носит сапоги на высоченных каблуках. Ну а сам-то коротышка.

— Он поднимает восемьсот пятьдесят фунтов литого чугуна на высоту стремянки. Вот какой это коротышка!

— Ну, не иначе, как с помощью какого-нибудь трюка!

Худощавый парень, сидящий в конце веранды, наконец-то подал голос.

— А кто такой Генри Клай Такер? — спросил он негромко у соседа.

Тот ответил:

— О, отец щенка, который только что сбежал из дому и присоединился к банде этого убийцы Хэймана. Сам-то он ранчеро. Его ранчо недалеко отсюда, на Доул-роуд.

— Сдается мне, я уже что-то слышал о нем, — сказал худощавый парень.

— Вполне возможно. Он самый невезучий мужчина в наших краях.

— Невезучий?

— Могу повторить любому. Сначала потерял жену, когда был еще совсем молодым. Затем — дочь, она умерла. А вот теперь и мальчишку: он сбежал и присоединился к банде Хэймана.

— Но почему? — продолжал допытываться чужак.

— А почему щенки поступают себе во вред? — спросил в свою очередь его сосед и сам же ответил: — Может, потому, что ему осточертело сидеть за столом напротив папаши и любоваться на его унылую рожу. От одного взгляда на его физиономию можно скиснуть, это уж точно, скажу я вам.

Тут вмешался мужчина, сидящий по другую сторону от говорящего, который слышал весь разговор своих соседей:

— Дело в карточном долге.

— Как это?

— А вот как. Молодой Джек Такер поигрывал в картишки с Питом Борроу. Пит подвел черту да и взял его хорошенько за жабры. Джек задолжал ему сто пятьдесят баксов. Мальчишка мог заплатить только половину. Он двинул домой и попросил у отца наличных, чтобы заплатить остальное, но старик отказал ему наотрез. Вот он и продал себя Хэйману, а Хэйман купил его и выплатил остаток долга чистоганом Питу.

— Так вот каким образом молодой Джек заехал на дорожку, ведущую прямиком к виселице?

— Да, пожалуй, Джек всегда был диким, хотя в общем-то неплохим парнем. Ну, а теперь отправится прямиком в преисподнюю.

— Это уж точно! Хэйман всех, кто с ним, непременно прихватит с собою в ад.

Тут опять вмешался худощавый, с последнего стула в ряду:

— Хэйман — это тот самый, который грабанул банк «Уэльс-Фарго» и укокошил при этом трех охранников?

— Да-а. Тот самый!

— Он это сделал в одиночку?

— Ага. Он такой, этот Хэйман. Он способен в одиночку еще и не на такое, когда его загоняют в угол. Хэйман — это верная смерть!

— Есть, выходит, человек, способный потягаться с Джексоном.

— Да, даже Джексону он, пожалуй, будет не по зубам.

— Ну, с Хэйманом вряд ли кто справится.

— Почему? Если овчинка стоит выделки… — С этими словами худощавый парень встал и потянулся всем своим жилистым телом, словно хотел размять каждую мышцу. Он это сделал в точности как кошка: мускул за мускулом, без особых видимых движений. Затем глубоко вздохнул и повел плечами.

После этого смастерил себе свежую самокрутку, закурил, пересек веранду и спустился по ступеням, по обе стороны которых находились колоды для водопоя лошадей. Затем подошел к привязанным в ряд животным и задержался возле высокого, великолепно сложенного серого мерина.

— Эй, послушай! — окликнул его мужчина с пышной бородой. — Поосторожней там с лошадьми, а не то вон та, со шкурой как у оленя, лягнет тебя так, что останешься без шляпы.

— Ты говоришь про эту? — спросил чужак и как ни в чем не бывало положил руку прямо на бедро задней ноги лошади, о которой шла речь.

— Да, да, именно об этой! — заорал бородатый. — Сейчас она отшибет твою дурацкую башку!

Парень только улыбнулся.

— Похоже, сегодня она лягаться не в настроении, — заметил он и, беззаботно вклинившись между той лошадью и своей, отвязал серого мерина от коновязи, вскочил в седло и поскакал вверх по дороге.

На веранде ненадолго воцарилась тишина.

— Не знаете, кто это? — обратился бородатый к собеседникам.

Некоторые помотали головой, а один пробормотал, но так, что остальные услышали:

— Ну, кто бы ни был, а молодец!

Глава 23

Оказавшись за пределами городка, Джексон пустил серого легким свободным галопом и не натягивал поводья, пока не приблизился к росшей кучно группке тополей возле дренажной канавы. Здесь он осадил коня и свистнул.

Невесть откуда тут же появился рыжеволосый Пит и, часто моргая, уставился на всадника.

— Как вы, ребята? — поинтересовался Джексон.

— Остальные дрыхнут, — доложил Пит. — Им хоть бы что! Я тоже поспал бы, если б не проклятые нервишки. Чтобы их успокоить, мне надо не меньше кварты ядреного самогона.