Поющие револьверы - Брэнд Макс - Страница 18

— О погоде, мамочка, — сказала Изабелла. — Но ты же знаешь, что на самом деле их не волновала погода. Я благодарна папе, правда.

— Потому что я сломал лед, да? Конечно. Ты права, Белла. Вы с Гвинном станете друзьями, прежде чем я проведу с вами полчаса.

— Разумеется станем, — сказала Изабелла. — Не так ли, Джон Гвинн?

Глава 17

В тоне Изабеллы было столько дружелюбия, а Чарли Ди прислушивался к разговору с такой беззаботной улыбкой, что ее смелые слова остались незамеченными, чего не произошло бы, произнеси их Оливер Ди.

Но когда обед закончился, и мужчины встали из-за стола, чтобы выйти на улицу, миссис Ди холодно сказала:

— Мне нужно поговорить с тобой, Оливер.

— Ладно, попозже, — сказал он. — Я некоторое время буду занят. Увидимся позже.

Он признался Райннону:

— За мои проделки меня ждет гром и молния. Но должен же я хоть когда-то быть самим собой? Иначе задохнусь от скуки. Пойдемте со мной в низину и посмотрим, как можно ее орошать. У меня там такая земля, Гвинн, что если ее поскрести каблуком, на ней будут расти арбузы, а если ее вспахать, она даст урожай двадцатидолларовых монет — по десять мешков с акра. Хочу спросить у вас, как подвести к ней воду, только и всего. Если не хотите продавать землю, продайте хоть совет!

— За сколько, папа? — спросил Чарли. — Нельзя же что-то просить, ничего не давая взамен.

— Сам разберусь. А ты не вмешивайся не в свои дела, — сказал отец.

— Я и так расскажу, что знаю. Это не так уж много, — признался Райннон. — Давайте я приеду как-нибудь потом. Сейчас мне надо возвращаться к работе.

— Нельзя держать человека, если тот хочет работать, — согласился ранчер. — Помните, Гвинн, здесь вам всегда рады. Приходите, когда пожелаете. Вы мне понравились. И может быть, Белле тоже!

Он произнес это с широкой, многозначительной улыбкой, и Райннон в ответ рассмеялся и пошел за Чарли Ди.

— Папа — редкая птица, — заметил Чарли. — Таких, как он, мало. Но не заблуждайтесь, при всем при этом у него есть голова на плечах!

— Не стоит мне объяснять, я в свое время повидал много людей.

Они вернулись к конюшне, рядом с которой с полдюжины человек укладывали стог — один вилами скидывал сено с большого фургона, второй управлял лошадью, поднимавшей сено с помощью системы блоков, а остальные раскидывали и уминали его наверху.

— Вам лошадь или мула? — спросил Чарли Ди.

— Мула, — без колебаний ответил Райннон. — Лошади часто пугаются, почуяв свежее мясо.

Из конюшни вывели мула под вьючным седлом.

— Вы очень добры, — сказал Райннон. — Завтра я приведу мула обратно.

— О, в любое время, когда вам будет удобно и… Эй, Чак, осторожней! Эй!

Человек, управляющий лошадью, уделял лошади лишь часть внимания, поскольку, обернувшись, следил за ковшом подъемника. Его зубья, глубоко вонзившиеся в сено, дернулись и вырвали большущий клок. От рывка лошадь бросило вперед. В это же время возница споткнулся о веревку и упал, застряв рукой в упряжи.

А лошадь понесла!

Ковш подъемника ударился о верх стойки с такой силой, что опрокинулся, и груз сена вывалился на человека в фургоне. Стойка зашаталась и, скрипя креплениями, начала крениться.

Она не могла не упасть на беспомощно лежащего на земле возницу. Раздался общий крик ужаса, который прервал грохот револьвера. Лошадь качнулась и упала на бок, пуля попала ей в голову, а около Райннона курился едкий пороховой дымок.

И даже тогда тревога не улеглась. Накренившаяся стойка подъемника застыла в неустойчивом равновесии, словно прицеливаясь в бедного Чака, который лежал, не в силах пошевелиться.

Чарли Ди кинулся ему на помощь, но мимо него метнулась крупная фигура — Райннон, едва остановившийся, чтобы поднять Чака. Рукав рубашки Чака из крепкой фланели напрочь оторвался, когда он сам бросился прочь из-под грохнувшейся на землю стойки.

Чарли Ди вынужден был отпрыгнуть, чтобы его не придавили мощные бревна.

Чак, которому еще раз помогли встать, немного покачался, затем успокоился.

— Будь я проклят, если он не был лучшим ковбойским конем, — заметил он. — Он не виноват. Не споткнись я, он не ошибся бы. Но я повалился, и он испугался. Бедняга!

Он подошел к упавшему коню и посмотрел на него, скорее с замешательством, чем со скорбью.

— Восемь лет он был со мной, с жеребячьего возраста, — сказал Чак. — Не могу поверить, что его больше нет. Только сегодня утром он пытался слягнуть мне голову с плеч. Только вчера он забрался на кормушку, чтобы укусить меня. Теперь, когда Майка больше нет, жизнь будет другой!

Сверху спустились люди, уминавшие сено, — не нервничая, но проявляя спокойное любопытство.

— Здорово — сказал крупный парень с лохматыми усами и глубоким, словно доносившемся из живота голосом. — Аккуратно и точно. Кто стрелял?

— Чарли, наверное.

— Это Гвинн, — сказал Чарли Ди. — Это Джон Гвинн, ребята. Он с фермы, где крутится ветряк, тот, что выращивает кормовую траву, вы о нем знаете.

— Какая, к черту, кормовая трава, — с большой долей искренности сказал Чак. — Если он фермер, то я — царь Соломон, это точно. Фермеры так не стреляют!

Быстрый взгляд, брошенный искоса Райнноном на говорившего, был едва заметен, но если бы Чак прочел чувства, вызвавшие его, он бы повернулся, бросился бежать и никогда бы больше не появлялся здесь.

— Возьмите четырех мулов, поставьте подъемник и почините его, — приказал Чарли. — Нам надо закончить стог за три дня. В любой день может пойти дождь. Шевелитесь, ребята. Чак, мне жаль, что ты потерял своего коня. Я его возмещу.

— Возместите, — отозвался честный работяга, — когда я расплачусь за подъемник. Меня не раздавило в лепешку только благодаря вам и Джону Гвинну!

Чак не привык выражать благодарность и поэтому не сказал больше ничего, он даже избегал смотреть в глаза Райннону. Остальные, не обремененные застенчивостью или долгом, смотрели на незнакомца с суровым восхищением. Скорость и меткость, с которыми он выстрелил, готовность прийти на помощь, а затем — полное равнодушие, которое продемонстрировал Райннон, — все это тронуло их. В их глазах он был настоящим человеком.

— Все кончено, — сказал Чарли Ди Райннону. — Пошли нагрузим мула мясом.

— Мне жаль коня, — извинился Райннон. — Я понятия не имел, что он рабочий.

— Что еще вам оставалось делать, Гвинн? Что еще? Если бы не вы, Чак стал бы трупом. Думаете, мне жалко денег? Ничуть! Вы совершенно правильно поступили! Совершенно правильно!

Райннон искоса очень заинтересованно разглядывал его, потому что Чарли Ди казался очень возбужденным. Однако такое могло бы взволновать каждого — падение подъемника, убийство коня, смертельная опасность для Чака… И все же происшествие не совсем объясняло состояние Чарли, потому как он был не обычным человеком, как убедился Райннон. В его глазах постоянно угадывалось раздумье, а такого человека не так-то просто выбить из колеи.

Нагружая мула, он весь ушел в себя. Затем, пожимая руку Райннону, показался слишком радушным.

— Все эти месяцы вы были под боком, — сказал он Райннону, — и мы о вас ничего не знали. Но теперь мы все это наверстаем, дружище. Заезжайте, когда сможете, ладно? Прощайте, удачи вам!

Уходя и ведя в поводу мула, Райннон споткнулся и нечаянно посмотрел назад. Чарли Ди остался на месте прощания, глядя вслед гостю с таким же отсутствующим взглядом, как будто размышлял о чем-то важном.

Все происшедшее заставило Райннона настолько задуматься, что обратный путь на ферму показался ему невероятно коротким.

У Чарли Ди появилась какая-то идея. Он многое бы отдал, чтобы узнать какая.

Подойдя к дому, он разгрузил мясо и уложил его на лед. Затем ударил в большой гонг, и Ричардс вернулся с поля, где раскладывал отравленную приманку для сусликов.

— Ричардс, — сказал Райннон, — забирайся на лошадь и поезжай в город. Найди шерифа, если он там, и передай, что мне очень нужно видеть его здесь. И побыстрее, хорошо?