Поющие револьверы - Брэнд Макс - Страница 16

— Ты стрелял?

— Не знаю, — сказал Оливер Ди.

— Прекрати сейчас же. У меня болит голова!

Дверь захлопнулась.

Оливер Ди долгое время пораженно смотрел на дверь. Затем сказал с затаенной мягкостью:

— Не могу назвать своим даже собственное имя. У меня здесь больше нет места. Старею. Им не нужен старик. Ни одной женщине не нужен старик. Напоминаю ей о собственной старости. Даже собаке не пожелаю такой жизни. Даже собаке!

Он произнес это с искренностью, которая заставила Райннона удивленно посмотреть на него, но, пожав плечами, его собеседник продолжил:

— Ну что насчет фермы? У вас половина. Так продайте мне ее!

— У вас полно земли, — ответил Райннон. — Зачем вам нужна такая маленькая ферма наверху?

— Она не наверху, — поправил его Ди. — Она внизу. А нужна она мне потому что я так хочу. Буду приглашать туда гостей. Народ с восточного побережья глядит вроде как свысока. «Что вы выращиваете?», спрашивают. «Коров», говорю я. «Никаких зерновых?», спрашивают. «Только коров», отвечаю. «Разве это не плодородная земля?», говорят они. «Плодородная-то плодородная, говорю, да времени у меня нет ею заниматься. Мне и коров хватает».

Но они мне не верят. Мне хочется отвести их на ферму и показать вашу кормовую траву. «Вот что может уродить эта земля», скажу я им. Понимаешь, малыш?

— Понимаю, — сказал Райннон, но он знал, что это лишь прикрытие. Ни одна причина, настолько простая, не могла контролировать жизнь и поступки Оливера Ди. Он полагал, что на свете не было ни одного другого человека, для кого мнение окружающих значило бы так мало.

— А теперь скажите мне, сколько вы хотите, а я скажу, сколько готов заплатить.

— Не скажу, — возразил Райннон.

— Хотите меня разорить, понимаю, — произнес старик. — Хотите поднять цену до небес. Хотите меня надуть. Но это я вас обману. И все же назовите цену. Я всегда сужу по цене, за какого дурака меня принимает продавец.

— Я не буду называть цену, потому что не продаю, — уверенно заявил Райннон.

Ранчер улыбнулся.

— Сынок, — сказал он, — мне нравится, как ты разговариваешь. Мне нравится слышать человека, который умеет заключать сделки. Но вот что я тебе скажу. Я прожил пятьдесят лет. Все все продают. Люди продают лучших своих лошадей. Лошадей, которым они, можно сказать, обязаны своей жизнью. Продают собак, которые тоже их спасали. Продают своих сыновей и дочерей. Женщины тоже себя продают. Как и мужчины. Все все продают. За определенную цену. Просто нужно найти правильную цену. Вот так. Иногда это улыбка. Иногда букет цветов. В большинстве случаев — наличные. Все продается. А теперь говори, Джон Гвинн.

— Я все сказал, — произнес Райннон.

— Не тратьте мое время понапрасну, — жалобно сказал Оливер Ди. — С тех пор, как вы пришли, я три раза уколол палец. Вы портите мою работу. Уже достаточно поднимать цену. Давайте, называйте верхнюю.

— Верхней нет, — ответил Райннон. — Я не собираюсь вас разорять. Пусть ваши деньги останутся при вас. У меня останется земля. И оба будем довольны.

Ранчер опять посмотрел на него птичьими глазами.

— Я почти вам верю, — сказал он.

После этого он вернулся к работе. Через некоторое время, яростно работая иглой — он пришивал крыло, которое чуть ли не полностью оторвалось от седла — Оливер Ди спросил:

— Ну а шериф? Как он? Продаст?

— Нет, если я не захочу. А я не хочу, — ответил Райннон.

— Он у вас под каблуком? — сердито взглянул на него ранчер. — Он делает то, что вы хотите? Не верю!

— Постарайтесь.

Он встал.

— Мне надо возвращаться, — сказал он.

— Надо? Нет, не надо. Зачем вам возвращаться?

— У меня есть работа.

— Работа? Нет, у вас выходной. Вы крутитесь на нашей земле и стреляете оленей.

— Ничего подобного, — сказал Райннон. — Я просто вышел поохотиться. Нам надоел бекон.

— Садитесь! — скомандовал ранчер.

Райннон нехотя послушался. Он отнюдь не добился того, за чем пришел в дом Ди.

— А теперь рассказывайте, — сказал Оливер Ди, — а я поработаю. Хочу узнать о вас побольше. Я выращиваю коров. Могу о них рассказать. Вы выращиваете кормовую траву. Вот и говорите о ней.

— Я плохой рассказчик, — сказал Райннон.

— Я помогу. Когда остановитесь, я за вас продолжу. А теперь давайте. Расскажите, как начинали. Расскажите все, что сделали.

Райннон подчинился. У него не было большого желания рассказывать все, что он сделал. Но ему хотелось как можно дольше остаться в доме.

«Они меня будут держать там», — сказала ему Нэнси Морган.

Он глубоко вздохнул и начал.

Вначале он говорил, запинаясь. Он многое позабыл, потому что работал изо дня в день, ничего не планируя, просто делая то, что попадалось под руку. Теперь же, когда Райннон начал описывать детали, он видел, как разворачивается перед ним рассказ, и рассказ интересный, с его точки зрения.

Райннон начал с кузницы, потому что для него она была сердцем фермы. Рассказал подробно, как ее переделал, как из старым, ржавым железкам придавал новую форму, делая из них новые молоты, зубила и резцы — почти все, что ему требовалось на ферме.

— Вы сами сделали себе инструменты! — прервал его собеседник.

— Почти все. Кроме мелочей.

— Нет, вы просто не можете их мастерить!

— Могу, но это заняло бы у меня ужасно много времени. А потом я не смог бы их выковать так же хорошо, как готовые.

— Врете, — сказал отвратительный Оливер Ди. — Все, что вы делаете сами — намного лучше готового. Ничего из того, что вы покупаете, вам не принадлежит. Вы платите за это деньги. Вы покупаете лошадь. Лошадь не ваша. Ее хозяин — человек, который ее вырастил, и вы это знаете.

Райннон опять улыбнулся.

— Вы правы, — сказал он.

— Тогда идите домой и сами сделайте удила и все такое, — сказал ранчер.

— Я уже об этом подумывал, — сказал Райннон.

— Так-то оно лучше. Тот, кто может изготовить себе инструменты, может сделать и собственный мир, и собственную жизнь. Он может сделать себе все, кроме женщины.

— Да, — согласился Райннон неожиданно почувствовав теплоту к этому человеку.

— Не говорите мне «да», — сказал Ди. — Я знаю, что прав, я никогда не ошибаюсь. Я прожил пятьдесят лет. А вы ни черта не прожили. Правда, вы жили в кузнице. Тем не менее у вас есть зачатки здравого смысла! Давайте еще поговорим. Мне нравится вас слушать.

И Райннон принялся рассказывать со все возрастающим интересом, поскольку видел, что солнце поднимается все выше и выше. Приближался полдень. Он всем сердцем хотел, чтобы его пригласили к обеду. Ему хотелось увидеть миссис Ди и других членов семьи. Ему хотелось изнутри увидеть дом, в котором, по его представлению могла находиться Нэнси Морган. Может быть, он войдет и увидит ее за столом!

Он безостановочно говорил до тех пор, пока не прозвенел колокольчик.

— Кормежка! — сказал ранчер и легко поднялся на ноги. Пойдем умоемся. У вас руки в крови. Мэгги закатит скандал, если заявитесь в дом в таком виде.

— Лучше пойду домой, — сказал Райннон.

— Заткнитесь, — сказал Оливер Ди. — Не порите ерунды.

Он провел Райннон в прачечную, где Чарли Ди, наклонившись над гранитной раковиной, уже намыливал лицо и шею. Райннон последовал его примеру. А когда они умылись и причесались перед потрескавшимся, засиженным мухами зеркалом, Оливер Ди принялся чистить одежду щеткой, поворачиваясь и поворачиваясь под критическим взглядом сына.

— Годится, — сказал Чарли. — Но лучше смени нашейный платок на чистый.

— Будь я проклят, если сменю! — воскликнул Оливер Ди. — Я надел этот в Понедельник. Если два платка в неделю мало, я лучше пойду и куплю себе новый дом и новую жену. Мне надоело валять дурака!

Глава 16

У дверей дома их встретила довольно привлекательная женщина лет сорока с небольшим. У нее были кристально прозрачные глаза, удивительно юношеский рот и шея, которые некоторые женщины по милости Божий сохраняют до конца дней своих.