Неуловимый бандит - Брэнд Макс - Страница 39

— Я уже пытался его разыскать, — сказал Крисмас, — но, к сожалению, он уехал из города.

— Да я до самого мэра дойду. Позову полицию, чтобы они прекратили этот произвол! — разорялась мисс Миллер.

— Что ж, мэм, — печально проговорил Крисмас, — я разделяю ваши чувства, и поэтому могу подсказать, как я бы поступил на вашем месте, но это должно остаться между нами.

— Я не нуждаюсь в советах, — заявила она.

— У меня Смит тоже не вызывает доверия, хоть он и мой босс, — сказал Крисмас. — Очень уж часто он стал зарываться в последнее время. Пришла пора поставить его на место.

— Я упрячу его в тюрьму! — гневно воскликнула она. — Это наглое посягательство на чужие права!

— Если вы хотите засадить его за решетку, — продолжал Крисмас, — то дождитесь, когда основная часть работы уже будет завершена. К понедельнику мы выведем отвод в канализацию, и тогда вы сможете позвать полицию и представить всему миру неопровержимые доказательства того, что Смит осмелился учинить в вашем доме безо всякого на то разрешения с вашей стороны.

— Это просто неслыханно! — возмущалась женщина. — Почему нельзя было прорыть все это с улицы?

— Канализация проходит довольно глубоко, — ответил бандит. — К тому же если бы он перекопал улицу, то движение по ней пришлось бы перекрыть недели на две, не меньше…

— Движение! — воскликнула она. — А мне-то что до этого?

— Вот и я о том же, — с готовностью подхватил Джек Крисмас. — Но только если уж вы твердо решили задать ему жару, то просто дождитесь понедельника. Тогда и все нужные вам люди будут на месте. А то сегодня-то они наверняка разъехались из города.

— Да уж, — с горечью подтвердила она, — шляются по окрестностям и стреляют оленей с утками. Делать этим идиотам больше нечего. Я иду вниз, чтобы самолично удостовериться, что там происходит. Я должна знать, что творится в моем собственном доме!

— Разумеется, мэм, — громко сказал Крисмас. — Там внизу мои люди. Они работают, как черти. Я получаю приказы от Смита; а они — от меня. Так что не вините их ни в чем, мэм.

— Если бы у вас было хотя бы немного соображения, — продолжала верещать она, — ничего подобного не случилось бы.

На лестнице послышались шаги, и она начала спускаться в подвал. Эл Спикер шепотом предупредил остальных:

— Живо за работу. Ройте землю, как черти. Старухе не грубить. Поносите последними словами этого Генри Смита, все валите на него.

Все незамедлительно бросились к провалу и создали видимость активной работы, рьяно копая землю, сваливая её в кучи и отгребая подальше от входа в провал. О приближении мисс Миллер к месту раскопок можно было судить по издаваемым ею истерическим восклицаниям.

Пенстивен как раз тащил корзину с землей, когда при свете фонаря увидел высокую, сухопарую женщину с гладко зачесанными седыми волосами и побагровевшим от праведного гнева лицом. Она обозревала царящий в подвале разгром, и её затянутые в черные печатки ручки сами собой сжались в кулаки.

— Неслыханная наглость, — воскликнула она. — Я упрячу за решетку этого вашего Генри Смита. Это же грабеж средь бела дня!

И тут же с ней поспешил согласиться бархатный голос Джона Крисмаса:

— Да, мэм, это самый настоящий произвол. Ворваться в запертый дом, вторгнуться в чужие владения!.. Как ещё это можно назвать?

— Негодяй! — сказала она.

— Да уж, характер у него тяжелый, — снова поддакнул ей Крисмас. — Из-за него и нам нет никакой жизни.

— Бедные вы бедные, вас можно только пожалеть, — вздохнула старая дева. — Ну ничего! Он у меня ещё попляшет! Ему покажу! Лживая гадина, индюк надутый! А ещё открытки мне к Рождеству присылал. Я его теперь так поздравлю, что мало не покажется. И вообще, я немедленно ухожу отсюда. Здесь же задохнуться можно!

Крисмас последовал за ней, и было слышно, как его тихий, проникновенный голос успокаивал её, и вместе с выражением сочувствия перечислял стратегические преимущества, которые однозначно будут на её стороне, нужно только подождать до понедельника.

Хлопнула дверь, голоса смолкли, и Рыжий Тернер обессилено опустился на землю, заходясь в приступе беззвучного смеха.

Глава 30

Возвращения Крисмаса дожидались в угрюмом молчании. Они ничего не сказал, но вид у него был задумчивый. Оньяте был первым, кто решился нарушить молчания.

— А может быть ее… того? Заткнуть рот, и пусть сидит здесь, внизу, а? Такой стерве шею свернуть, и то мало!

Крисмас смерил взглядом разгневанного мексиканца, заметив при этом:

— Ты не у себя на Рио-Гранде, Хуан. Ну, предположим, запер бы я её здесь, а лошадь с повозкой осталась бы стоять перед домом на виду у всей улицы. И как тогда быть с тем парнем, её возницей? Нет, Хуан. Так не годится. Поэтому я и избрал другую линию поведения. Такт и терпение, друг мой! Ласковое теля двух маток сосет.

— И как ты считаешь, эта ведьма действительно станет ждать до понедельника? — спросил Оньяте.

— Она не заткнется и будет продолжать вякать, — спокойно сказал Крисмас. — Наверняка отправится к каким-нибудь своим знакомым и в красках поведает им ужасную историю об орудующей у неё в подвале бригаде водопроводчиков.

— Значит, об этом станет известно в городе? — предположил Эл Спикер.

— Не без этого, — ответил Крисмас.

— А что если новость докатится до этого главного водопроводчика, Генри Смита?

— Тогда нам крышка, — сказал Крисмас. — Даже законченному идиоту станет ясно, что тут дело не чисто. И тогда сюда нагрянет полиция.

Лоб Пенстивена покрылся холодным потом; при свете фонаря было видно, что лица у остальных участников аферы тоже блестят!

— И что теперь? — хрипло спросил Оньяте.

— Решайте сами, — сказал Крисмас. — В таких ситуациях каждый волен сделать свой собственный выбор. Но я, со своей стороны, намерен остаться и испытать судьбу. Все вы честно работали, помогая делать подкоп под банк. И поэтому каждый из вас получит свою долю добычи независимо от того, уйдет он или останется. Почему вы должны оставаться?

Широкоплечий Чарли неуверенно огляделся по сторонам и попятился было назад, но затем вернулся обратно, качая головой.

— Мне страшно, босс, — сказал он, — но я все равно останусь. Я и раньше попадал в переделки, типа этой, и всегда нам с тобой удавалось выходит из них победителями.

— Признаюсь тебе, сынок, что мне тоже страшно, — ответил ему невозмутимый голос Крисмаса. — Всем нам страшно. Ведь мы люди. И каждый из нас — и ты, и любой другой — волен уйти.

— Мы останемся, — ответил Рыжий от имени всех. — Ни в одиночку, ни вдвоем тут все равно не управиться. А если полиция этого захолустного городишки попробует накрыть нас здесь, то вместе мы их в два счета перестреляем и обеспечим себе путь к отступлению. Так когда будем сейф взрывать?

— Не раньше одиннадцати вечера, — уверенно заявил Крисмас.

— А сейчас только четыре, — упавшим голосом проговорил Оньяте. Пенстивену тоже сделалось не по себе. Предстояло вынести ещё целых семь часов мучительного ожидания!

Набросив на плечи одеяло, он сел на пол, привалившись спиной к стене, и попробовал задремать. Но ничего не получалось. Воображение то и дело принималось услужливо рисовать ему жуткие картины: вот его хватают, железные браслеты наручников защелкиваются на запястьях, тяжелая дверь тюремной камеры с грохотом захлопывается у него за спиной; а потом зал суда, двенадцать присяжных, не считающие нужным скрывать свое презрение и злорадство, и угрюмый судья, внимательно выслушивающий его показания. А потом… потом ему, наверное, дадут лет семь-восемь, не больше, принимая во внимание тот факт, что это все-таки его первый проступок; а может быть он и получит по максимуму, принимая во внимание особую опасность банды, с которой его поймают.

Временами безумие становилось просто невыносимым, и ледяная рука страха хватала его за горло. Затем отчаяние медленно отступало, оставляя его совершенно обессилевшим и совершенно опустошенным. Так минула целая вечность, семь бесконечных часов.