Неуловимый бандит - Брэнд Макс - Страница 20

Ему вспомнились словами Эла Спикера. Если буря застигнет его высоко в горах, то он обречен. Что ж, так оно и вышло. Так что когда в конце концов августовское солнце достаточно согреет землю, чтобы эти вершины стали доступными для восхождения на них, то Эл Спикер сможет запросто подняться сюда, чтобы разыскать бренные останки гонца и истлевшую холщовую суму, набитую деньгами — целых сто восемьдесят тысяч долларов наличными!

Он решил спрятаться за скалой и переждать непогоду. Но стоило только ему остановиться, как его пронзило ледяным кинжалом холода; смертельная усталость всецело овладела рассудком, а заунывный вой ветра все больше походил на погребальную песнь по случаю его скорой кончины.

Пенстивен заставил себя встать и покинул убежище за скалой. Налетевший вихрь не дал ему удержаться на ногах, с размаху бросая на обледенелые камни, подобно тому, как великовозрастный детина легким толчком ладони сбивает с ног малыша. Острие какой-то ледышки шпорой впилось в бедро Пенстивену, и нестерпимая боль заставила его немедленно вскочить на ноги.

Поднявшись, он побрел дальше, то и дело поскальзываясь, спотыкаясь, падая и поднимаясь вновь. Усугублялось дело ещё и тем, что при этом ему нужно было беречь руки, которые он отчаянно кутал в края накинутого на плечи потник от седла.

Ветер продолжал набирать силу, начиная подхватывать снег, забившийся в канавки и трещины, протянувшиеся вдоль склонов гор. За короткое время сила его увеличилась настолько, что он срывал обледеневшую корку наста с сугробов и закружил по воздуху невесомые хлопья, словно некто неведомый разом вспорол сто миллионов пуховых перин и выбросил на ветер все их содержимое. А высоко в небе по-прежнему пронзительно одиноко светила луна, придавая снежной круговерти таинственное сияние. Волшебные огоньки вспыхивали в воздухе и тут же гасли. По льду у самых его ног скользили, извиваясь, причудливые тени.

Воздух высокогорья был настолько сухим, что в нем можно было наблюдать вспышки электрических разрядов. Это было поистине захватывающее зрелище, и, глядя на безбрежный океан облаков у себя под ногами, Пенстивен подумал о том, что именно так, наверное, и должен начинаться конец света.

Ослепительно белые, голубые и желтые огни вспыхивали на гребне частокола из скал, и подойдя поближе к перевалу, он увидел, как по хребту катится нечто похожее на огромный ярко-голубой шар.

В следующий момент Пенстивена ударило током. Конвульсивно дернувшись, он с размаху упал на колени, чувствуя, как немеют руки и ноги, а мышцы лица сводит судорогой.

В следующий момент все прошло, но он ещё долго стоял на четвереньках, задыхаясь и жадно хватая ртом воздух, и ощущая мерзкую слабость во всем теле.

Конечно, разумнее всего было бы бросить перекинутую через плечо переметную суму, развевающуюся на ветру подобно флагу и поминутно норовящую соскользнуть вниз, но задумываться о таких пустяках у него уже не было сил. Единственное, что он мог сделать, так это усилием воли заставить себя подняться и заковылять дальше.

Ему удалось пройти ещё около сотни шагов, когда его захлестнуло новой волной оцепенения, хотя и не столь сильной как прежде. И в какой-то момент ему показалось, что скалы вокруг охвачены ярким заревом.

Свет луны уже не казался таким ослепительным, как прежде, из чего Пенстивен сделал вывод, что и чувства его утратили привычную остроту, подобно тому, как ещё раньше утратили силу мускулы ног, отчего он теперь поминутно поскальзывался и спотыкался.

Луна же продолжала тускнеть, пока, наконец, от неё не осталось лишь нечто, напоминающее призрачное облачко.

И вот вершина высочайшего хребта осталась позади, вой ветра несколько поутих; появилась возможность вздохнуть полной грудью, не опасаясь заморозить легкие; он задержался здесь на мгновение и привалился к скале, стараясь отдышаться, словно ныряльщик, только что выбравшийся из воды на берег.

Оглядевшись по сторонам, с трудом разлепляя тяжелые веки, он вдруг понял, что меркнущий свет луны был одним из признаков наступающего утра. Небо на горизонте окрасилось золотисто-розовым пламенем зари; это был добрый знак. Так что, возможно, он не сгинет в снегах, а с честью выйдет из выпавшего на его долю великого испытания. Эта мысль придала ему уверенности, и собравшись с силами, Пенстивен шагнул вперед.

Он чувствовал себя вконец измотанным, и к тому же очень скоро оказалось, что солнце, на которое он так уповал, пробираясь на ощупь в темноте, стало для него скорее пыткой, чем союзником, так как отражающиеся от снега и льда солнечные лучи слепили его усталые глаза.

Однажды он оступившись, проехал примерно сотню ярдов по травянистому склону и уцелел лишь потому, что свалился в расщелину, на дне которой лежали высокие сугробы. Выбравшись из снежной пыли на свет Божий, он обнаружил, что находится совсем недалеко от верхней границы роста деревьев.

Худшая часть его мучений осталась позади. Буря кончилась, оставив после себя землю, омытую дождями и ясное небо; раскаленное добела солнце совершало свое привычное восхождение к зениту, и его горячие лучи согревали его замерзшие мышцы.

Однако это же тепло заставило его почувствовать и разом навалившуюся на него физическую боль и чудовищную усталость. Он брел как во сне, не разбирая дороги, и вскоре обнаружил, что снова карабкается вверх. Оказывается, не помня себя от усталости, он повернул назад, принимаясь снова штурмовать эти ужасные вершины!

Глава 16

Никакое лекарство не могло исцелить его, кроме одного — сна. Больше всего на свете ему хотелось спать. Страх, который он ощутил, обнаружив, что вопреки собственной воле повернул назад и идет совсем другую сторону, оказался довольно действенным стимулом для того, чтобы вполне осознанно проделать остаток пути до леса.

Оказавшись среди деревьев, Пенстивен при помощи порядком затупленного топорика наскоро обрубил ветки у росшего поблизости кустарника, после чего свалил дрова в кучу, положил сверху несколько поленьев покрупнее и поджег.

Он растянулся на земле, закрыл глаза и забылся тяжелым сном. Проснулся же он, изнемогая от жары, точно также как прежде изнемогал от холода.

Солнце было уже совсем высоко и нещадно палило, а он лежал на самом солнцепеке, а выпавшие из прогоревшего кострища тлеющие угольки закатились к нему почти под самый бок.

Охнув, Пенстивен поспешно вскочил на ноги, ища избавления от охватившего его жара. Еще какое-то время он оставался стоять на месте, нетвердо пошатываясь, пытаясь отдышаться и лихорадочно соображая, в чем дело.

Он проспал около двух часов, и этот сон, похоже, не принес долгожданного облегчения, а лишь ещё больше затуманил рассудок. Однако мало-помалу разум его начал проясняться, а тело вновь обрело возможность двигаться.

Холщовая сумка была по-прежнему у него за спиной, а раз так, то и деньги тоже должны быть на месте. Да, все в целости и сохранности. Ему было вовсе необязательно перетряхивать её содержимое, чтобы убедиться в этом. Теперь оставалось лишь найти тропу, выйти по ней к заброшенному старательскому городку, разыскать Кракена, а потом вернуться домой, в Маркэм.

Теперь этот маленький захолустный городишко казался ему родным и по-домашнему уютным, где все дышит миром и покоем. А ещё он там обязательно разыщет Барбару Стилл. При мысли об ней его губы расплылись в мечтательной улыбке.

Возможно, в тот момент он пребывал в полубессознательном состоянии, однако это не помешало ему заблаговременно позаботиться о собственной безопасности. Сделав по три выстрела из каждого револьвера, послав пули точно в цель, Пенстивен перезарядил оружие и продолжал свой путь, чувствуя гораздо большую уверенность в собственных силах.

Отыскав тропу, он пошел по ней и очень скоро оказался в городе-призраке. Затерянный мир, иначе и не назовешь. По-видимому, прежние обитатели давным-давно ушли отсюда, и теперь лес наступал на некогда обжитое поселение. За молодой порослью сосен угадывались смутные очертания брошенных домов. Одно из деревьев проросло прямо сквозь крышу обветшалой хижины. А на том месте, где прежде находилась главная улица поселка буйно разросся кустарник.