Признания повесы - Хокинс Карен - Страница 26

– Насколько я понимаю, он ценный.

– Скорее, бесценный.

– Не беспокойтесь, миледи. Не будь я Генри Гарольд Генри Гербертс.

Джеймс поперхнулся. Дворецкий понимающе кивнул:

– Да уж, то еще имя. Поэтому я и захотел стать дворецким _ тут никто не интересуется моим именем, все зовут просто Гербертс. Хоть какое-то облегчение. – С этими словами он направился к двери. – Позовите, если я вам потребуюсь. Я буду в коридоре с Питерсом, начну учить его правильно открывать дверь.

Когда дворецкий вышел, Джеймс даже прищелкнул языком.

– Хорошо бы познакомить их с отцом.

– Отец может его испортить. – Верена впилась в намазанную маслом лепешку и даже вздохнула от удовольствия. Прошло некоторое время, прежде чем она заговорила снова. – Интересно, нет ли какого-нибудь другого ключа к нашей тайне?

– Где?

– Не знаю... где-нибудь. Может, на том ужине.

Джеймс дожевал лепешку и задумчиво кивнул.

– У тебя есть список гостей, присутствовавших на вечере?

– Разумеется. – Она пошла к стоявшему в углу секретеру и, откинув крышку, явила взору брата беспорядочную кипу бумаг. Покопавшись в ней, извлекла нужный список. – Вот он.

Взяв листок, Джеймс пробежал его глазами и поднял брови.

– Впечатляет. Ты вращаешься в избранном обществе.

Верена наморщила нос.

– Скажи это мистеру Брэндону Сент-Джону, ладно? Он считает меня чуть лучше простолюдинки.

Джеймс нахмурился:

– И что ты собираешься делать с ним и с поцелуем, который ты ему задолжала?

– Господи, как ты узнал... – Она осеклась.

– От леди Фарли, – ответил Джеймс.

– Мне следовало догадаться. Второй такой сплетницы не найдешь.

– Верена, о чем ты думала? Не могу поверить, что ты столь наивна, что побилась об заклад на поцелуй.

– Знаю, знаю. Я была немного... – Верена прикусила губу. Она не станет признаваться Джеймсу, что выпила слишком много портвейна. Особенно после того, как столько раз напоминала брату о необходимости вести себя прилично.

Джеймс покачал головой и нахмурился.

– Теперь у тебя нет выбора. Сент-Джон от своего не отступится.

– Я не хочу его целовать.

Джеймс некоторое время внимательно смотрел на сестру.

– Ты уверена?

– Конечно. Но мы должны узнать, что ему известно об этом деле. Неспроста же он завел разговор о смерти Хамфорда.

Джеймс потер подбородок.

– Ты права. Значит, тебе надо с ним встретиться, но только в моем присутствии.

– Ладно. Мне все равно, когда и в какой ситуации я его увижу, – солгала Верена. – Можно только гадать, что ему нужно на самом деле.

Джеймс фыркнул.

– Могу тебе сказать.

Щеки Верены вспыхнули.

– Чепуха. У него нет недостатка в женщинах. Так что он вряд ли заинтересовался мной. Нет, тут что-то другое. Может, он подозревает нас в убийстве Хамфорда? Только этого не хватало.

– Чушь. Он просто ищет предлог, чтобы побыть с тобой. Ты недооцениваешь своей привлекательности, Верена. Ведь ты так похожа на маму!

– Спасибо. Для меня нет приятнее комплимента.

Он загадочно улыбнулся:

– Значит, ты по ним скучаешь?

– По родителям? Конечно. Но мне хотелось другой жизни, а отец... – Она покачала головой. – Он никогда не одобрял моего брака с Уэстфортом.

– Он связывал с тобой большие надежды. Думаю, он не одобряет и моего образа жизни.

– Это неправда. Он всегда говорил, что ты просто ищешь свое дело и, как только найдешь, затмишь всех.

– Очень надеюсь, что он не ошибается. – Джеймс сунул список гостей в карман. – Мне надо ехать. В доме Хамфорда могут найтись новые ключи.

– Я поеду с тобой.

Джеймс посмотрел на визитную карточку Сент-Джона, которую Верена держала в руке.

– А как же твоя встреча в шесть часов? Мы можем не вернуться к этому времени.

– Ничего страшного. Я хочу снова с ним встретиться, но на моих условиях. – Она улыбнулась, представив, в какое бешенство придет Сент-Джон, когда снова ее не застанет. Эта маленькая игра, чем бы она ни закончилась, нравилась Верене. Заметив тревогу на лице Джеймса, она усмехнулась. – Не волнуйся. Я хоть и вышла за Уэстфорта, но урожденная Ланздаун.

– Не заставляй Сент-Джона слишком долго ждать. Он не из тех, кому нравятся подобные выходки. Но только один поцелуй, Верена... один очень короткий поцелуй.

Верена посмотрела на визитную карточку Брэндона, гладкая бумага была приятной на ощупь. Почерк чем-то напоминал его поцелуй – крепкий, разящий наповал. Интересно, способен ли он на теплый, нежный поцелуй? Легкий, как прикосновение пуха, и... Она сдержала улыбку. Вряд ли.

Верена поймала любопытный взгляд Джеймса и покраснела.

– Полагаю, я подарю ему очень короткий поцелуй, хотя, боюсь, это его разозлит. И поскольку в гневе люди высказывают то, что у них на уме, это может сослужить нам хорошую службу. Если его правильно разозлить, он расскажет, как попал в эту кашу, а потом я смогу отослать его прочь.

Лицо Джеймса разгладилось.

– Ты напоминаешь маму, когда вот так говоришь.

– Отец не зря называл ее своим бастионом логики.

Джеймс обнял сестру:

– Ты такая же, как она. Я поцеловал бы тебя, но ты вся в пыли.

– А у тебя на левом ухе паутина.

Он смахнул ее и ухмыльнулся.

Не прошло и нескольких минут, как оба привели себя в порядок, вызвали экипаж и поехали в дом покойного Хамфорда, оставив Гербертса и Питерса отбивать атаки назойливых посетителей.

Ровно в шесть Брэндон Сент-Джон появился у дома леди Уэстфорт в ужасном настроении. Мало того, что утром он не застал Верену, так в течение дня не удалось узнать ничего нового для Уичэма. Он обдумал сведения, полученные от приятеля, и даже попытался связаться с сэром Колбурном, служащим министерства внутренних дел, с которым был знаком Девон.

Брэндон посмотрел на безмолвный дом, возвышавшийся перед ним, и нахмурился. Он казался тихим... что-то уж слишком тихим. Послав грума прогулять лошадей, он взбежал по ступенькам. У двери Брэндон снял перчатки, сунул в карман и постучал.

К его удивлению, дверь открылась прежде, чем умолк отзвук стука Брэндона. Открыл ему не Гербертс, а веснушчатый гигант, обнаруживший при улыбке отсутствие части зубов. Громила важно выпрямился и прочистил горло.

– Так, значит. Что хотите?

Брэнд помолчал.

– А где Гербертс?

– Да тут я, – отозвался Гербертс, улыбаясь из-за плеча гиганта. – Обучаю нового лакея. А теперь, Питерс, отойди немного, чтобы я мог увидеть джентльмена.

Лакей посторонился, и Гербертс приветливо улыбнулся:

– Как дела, мистер Сент-Джон? Обманчивая погодка, а?

Погода была под стать настроению Брэндона.

– Я приехал повидаться с леди Уэстфорт.

– Правда? Какая жалость.

– Жалость? Это почему?

– Нету ее.

Настроение Брэндона окончательно испортилось.

– Ты передал ей мою карточку?

– Конечно, передал! Сразу же, как они с мистером Ланздауном приехали домой.

Мистер Ланздаун. При одном лишь упоминании этого имени Брэндона трясло от злости.

– Насколько я понимаю, леди Уэстфорт уехала после мистера Ланздауна.

– О нет! Они уехали вместе. Понимаете, они заняты одним важным делом. Ужас, каким важным.

Брэндон нахмурился:

– О чем это ты? Что за ужасное дело? Что-то случилось или...

– Ой! – прикусил язык дворецкий. – Я, наверно, не должен был ничего говорить. – Он оглянулся на Питерса, который все еще топтался у него за спиной. – Видишь, что я наделал? Рассказал постороннему о личных делах леди Уэстфорт. Никогда так не поступай. Это не положено.

Гербертс повернулся к Брэндону.

– Я передам леди Уэстфорт, что вы приезжали. А сейчас вам лучше уйти. – Он посмотрел на небо и покачал головой. – Похоже, будет дождь, вам не кажется?

Брэндон невольно устремил взгляд в темнеющее небо.

– Сомневаюсь...

Бах! Дверь захлопнулась, и Брэндон остался стоять на крыльце.

Боже! Он же все-таки Сент-Джон. С ним так не обращаются.