Россия распятая - Глазунов Илья - Страница 23

На войну с немцами за Великую Россию отец пошел почти мальчиком, после окончания VII класса училища 1915 году, если не ошибаюсь, ему было 16 – 17 лет. Окопы, грязь, кровь, лишения…

«Помню, – вспоминал он, – когда началась революция, приехали агитаторы. Три человека – уже тогда в кожаных куртках. Призывали офицеров убивать, брататься с врагом, „штыки в землю“. Хмурый день, лужи, траншеи. Я вышел из землянки и думаю: если солдаты не построятся по команде – уйдут и пойдут брататься с нашими врагами. Такие случаи уже были. „Рота, стройся!“ Нехотя встали в строй. „Солдаты, – обращаюсь я, – пусть выйдет вперед тот, кто скажет, что я не ходил первым в атаку, не мерз с вами в окопах, не жил, как вы. Мы вместе честно дрались за Отечество!… За Великую Русь!“

Стал накрапывать холодный дождь. Меня непримиримо и злобно сверлят взглядами агитаторы – стоят чуть выше, ухмыляются. Молчат солдаты. Наконец, доносится уверенный голос из строя: «Мы с Вами, Ваше благородие!» Голос мой обрел властную силу правоты. «Спасибо, братцы!» И даю команду первой шеренге взять оружие на изготовку. Затем «Огонь по врагам России!»

Три агитатора, как мешки, сползли в хлюпкую грязь окопного бруствера. После этого мы не раз в тот день ходили в атаку».

С фронта отец приехал больным, позднее ему выдали «белый билет». Я помню, как он ночами метался по комнате, держась за живот, и глухо стонал от боли – язва.

Среди материалов о блестящем окончании реального училища Сергеем Глазуновым я нашел несколько документов, связанных с деятельностью моего отца в 30-е годы. Один из них – заявление в квалификационную комиссию Академии наук СССР заместителя начальника НИСа Экономики и Организации труда при Ленинградском управлении Народного комиссариата пищевой промышленности С.Ф.Глазунова от 10.Х.35 г.:

«Прилагая при сем ходатайство Управления Упол. НКПП СССР, список научных работ и последнюю работу: „Очерки экономики труда“, прошу установить мне соответствующую степень без защиты диссертации.

Сообщаю, что «Очерки» просматривались академиком С. Г. Струмилиным и часть работы (глава II) – академиком С. И. Солнцевым. Оба названных лица дали весьма положительный отзыв о работе».

Другой документ – заявление отца начальнику НИСа от 1.ХI.35 г. о сложении с себя полномочии заместителя начальника этого учреждения. В числе мотивов, коими обосновывалось столь необычное для того времени решение, приводится следующий, думаю, заслуживающий особого внимания:

«При последнем разговоре со мной Вы советовали „громко кричать о себе“ и, указывая на модность темы, предлагали в месячный срок выпустить книгу о стахановском движении. Сомневаясь в целесообразности Вашего предложения, я остаюсь при том убеждении, которому следовал все 15 лет своей работы: „кричать“ нужно делами, а не словами. На мой взгляд, очередная задача НИСа – не брошюры того типа, который Вы имели в виду, а дальнейшее медленное и упорное накопление авторитета посредством:

а) дачи промышленности серьезных разработок по частным (а не общим) темам;

б) медленный перевод руководящего кадра работников НИСа на более углубленную научную работу и ориентация этого кадра на разработку вопросов, необходимых не только предприятиям…»

В те годы отстаивать такую позицию было Гражданским подвигом – замахнуться на стахановское движение, призывая «кричать делами»!

Накануне войны отец читал лекции по истории экономики России в институте имени Энгельса и был доцентом географического факультета Ленинградского университета. Придя однажды домой, помню, сказал, что его просили сделать доклад о «науке побеждать» Суворова. «Странно, – комментировал он. – Десять лет назад за такой доклад с работы бы сняли и в Соловки отправили бы. Вспомнили о Суворове, когда Гитлер пол-Европы отхватил. Удивительно, что и Эйзенштейн после лжи „Броненосца „Потемкина“ получил социальный заказ на „Александра Невского“. Воображаю, какую агитку состряпает! Как они боятся немцев! И при этом столь трогательная дружба антиподов. Что общего между Сталиным и Гитлером?“

Показывая на меня глазами, мама, как всегда, сказала: «Сережа, смени, пожалуйста, тему. Она, должно быть, далека от Ильюши. Ему еще так мало лет… а их уже всех в пионеры записали и вожатых старшеклассников дали».

Дома, сидя под репродукцией «Сикстинской мадонны» в широкой раме из карельской березы, он исписывал огромное количество конспектов. Из его материалов мне запомнился огромный атлас начала XIX века «Новгородские пятины».

Чудом сохранились несколько листков, относящихся к этому периоду, исписанных его мелким, твердым почерком с далеко отставленными друг от друга буквами. Приведу этот текст дословно как документ тех довоенных лет, написанный историком и экономистом, доцентом ЛГУ.

«1939 г.

1. «Будущая партия» – должна себя объявить социалистической (нац. – социалистической рабочей партией).

2. Советская экономика – больная экономика – в терминах экономики ее объяснить нельзя, ее развитие и движение обусловлено внеэкономическими факторами.

3. Основное противоречие русской жизни в конце XIX и в первые десятилетия XX в. – противоречие между отсталыми формами сельского хозяйства и промышленного. Крестьянский вопрос дал 1905 год. Он же дал 1917-й. Крестьянский вопрос дает очереди в городе в 1939 г. В этом же вопросе «зарыта собака» всего дальнейшего нашего развития и наших судеб.

Объективно – два возможных пути: один – колхозный, другой – путь капиталистической эволюции сельского хозяйства.

Достаточно 20-минутного сообщения по радио, за которым стояла бы материальная сила, чтобы полностью устранить 1-й путь и дать победу второму.

Эта «легкость» (радио!) органически связана с громадной – почти непреодолимой? – трудностью организации какой бы то ни было борьбы за капиталистический путь развития – теперь, в наших условиях.

Объективно даны две возможности победы второго пути:

а) внутреннее «перерождение» ВКП (неудача Пятакова – Бухарина – Рыкова ничего не доказывает, ибо они пришли слишком рано, а тот, кто рано приходит, всегда в истории платит своей головой);

б) внешний толчок (поражение, которое очень возможно при всяком столкновении ввиду нашей крайней слабости).

И в том и в другом случае капитализм «в городе» должен вводиться на тормозах, ибо среди темной рабочей массы живет ряд «социалистических предрассудков».

1940 г.

Основное: кризис ВКП (б) и ее политики – наши основы:

а) демокр. диктатура,

б) аграрный переворот,

в) Россия и нация. Частная собственность в пропасти.

Народ гибнет окончательно, когда начинает гибнуть семья. Современная семья – на грани гибели. Субъективно это выражается в том, что для все большего количества людей семья становится «адом». Объективно дело заключается в том, что нынешнее советское общество не может экономически содержать семью (даже при напряженной работе обоих членов семьи).

Нищенский уровень жизни толкает всех более или менее честных людей к тому, чтобы напрягать еще больше сил для излишней работы. Поскольку и излишняя работа не спасает, все, кто может, теми или иными способами воруют.

Вор – это самый почетный и самый обеспеченный член советского общества и, вместе с тем, – единственный обеспеченный член общества, не считая купленных властью Толстых, Дунаевских и прочих».

Старшие братья моего отца – Борис и Михаил Глазуновы каждый день вместе ездили на велосипедах из Царского Села в Петербургский университет. Но как впоследствии «разъехались» их судьбы! В детстве я плохо запомнил дядю Бориса. Он всегда держался замкнуто. Он был инженер-путеец и очень любил классическую музыку, сам играл на рояле. Закончив институт, Борис, как его младший брат Сергей – мой отец, ушел добровольцем в первую мировую войну на фронт воевать с немцами. После революции он жил с семьей в Царском Селе до того момента, когда оно было захвачено немецкими войсками. Захват Царского Села, переименованного к тому времени в город Пушкин, произошел стремительно. Проснулись горожане – а на улицах немецкие танки и патрули на мотоциклах, входящая колонна войск. Комендатура предложила всем явиться, встать на учет и начать работать, как раньше, по своим специальностям… В семье при мне не поднимали тему, где семья дяди Бори – его жена и две моих двоюродных сестры, Таня и Наташа, хотя я и знал, что он, как и многие тогда, отхлынул вместе с потоком отступавшей немецкой армии на запад. Гораздо позднее я узнал о трагической выдаче всех русских антикоммунистов Сталину, прочтя душераздирающее воспоминание Краснова – внука прекрасного писателя и предводителя казачества, автора глубокого романа «Ларго», повешенного после 1945 года среди прочих военных преступников в очень преклонном возрасте. Я пока не касаюсь здесь темы генерала Власова и РОА – русской освободительной армии, которая создавалась в свое время как воплощение «третьей силы» и ждет своих объективных историков: «Против Сталина и Гитлера – за Россию!»