Король поднебесья - Брэнд Макс - Страница 29

— Ты меня даже не слушаешь, — воскликнула в ответ девушка. — Говорю тебе, ты делаешь из мухи слона!

— По твоему, проплутать полдня по лесу — это милая шутка, да?

— Дорогой Род, — хихикнула девушка, — мне, право, жаль, что я не услышала, как ты меня звал!

— Может быть, и так. Но я буду полным идиотом, если поверю, что ты способна относиться к мужчине, как другу!

— Потише! Не то они услышат!

— Ну так что с того? Можно подумать, кто-нибудь не знает, что я с ума схожу по тебе?! Да они меня скоро в гроб загонят своими шуточками, если хочешь знать!

Дверь открылась и на пороге появилась девушка. Головы мужчин, как по команде, повернулись к ней, и она одарила их широкой улыбкой, словно приглашая всех желающих принять участие в перепалке.

— Дядюшка Джим, — обратилась Беатрис к Танкертону, — вот здесь Родман обвиняет меня во лжи, и я уж не знаю, в чем еще! Неужели ты потерпишь такое?

— С превеликим удовольствием! — откликнулся Танкертон. — Потому, что он говорит истинную правду, и ты это знаешь.

— Ждать от тебя правды все равно, как надеяться, что змея оставит на песке прямой след! — вмешался один из бандитов.

— Ах вот вы как! — негодующе воскликнула Беатрис, усаживаясь по правую руку от Танкертона. — Вы все меня ненавидите! Только и делаете, что клевещите на меня! Ну что ж, тогда я ухожу! Ни минуты здесь не останусь!

— Да ладно тебе, милочка, — пропел чей-то голос с протяжным южным акцентом. — Где же тебя еще-то будут терпеть, кроме, как здесь… с таким-то норовом?

Фурно с угрюмым видом отодвинул стул, вызывающе глянув по сторонам, словно приглашая любого, кто ищет неприятностей на свою голову, попытаться что-то возразить. Желающих не нашлось.

Он чем-то напоминал свою тетку, Элизабет. Тоже продолговатое, худощавое с аристократическими чертами лицо, та же гордость, тот же открытый взгляд. Похоже, никто из сидевших за столом не стремился устроиться рядом с молодым Фурно, и Данмор вдруг обрадовался, что вернет парня на правильную стезю. Но как ни благородна была эта задача, одного взгляда, украдкой брошенного на молодого человека, было достаточно, чтобы понять — стреножить такого норовистого жеребца, как этот мальчишка будет посложнее, чем приманить на коршуна, высоко парящего в небе.

А тем временем девушка, похоже, уже позабыла о Фурно. Однако Данмор, не спускавший с нее глаз, успел заметить, как ее взгляд полусердито, полумечтательно то и дело останавливается на лице юноши. Но стоило тому только перехватить на лету ее взгляд, как она сконфуженно потупилась и притворилась, что оживленно беседует с Танкертоном. А Фурно, забыв о еде, уставился куда-то в угол, рассеянно ковыряясь в тарелке.

Данмор усмехнулся. Было совершенно очевидно, что плутовка снова заарканила паренька.

— Ладно, давайте вернемся к Чилтону, — вдруг сказал Танкертон. — Надо подумать, как ему помочь. У кого-нибудь есть идеи?

Вдруг доктор Леггс хрипло кашлянул.

— А как насчет твоего приятеля, Джим? Он, помнится, чуть ли из кожи не лез вон, чтобы расстроить наши планы! Думается, парню просто не хотелось, чтобы нам по его милости накинули пеньковый галстук! Вот пусть и постарается! Доверьте это Данмору!

Глава 22. Два странных пассажира

Шериф Бен Петерсен обладал двумя качествами, незаменимыми в его профессии: во-первых, он превосходно стрелял, во-вторых, страдал полным отсутствием чувства юмора.

Все, кто умеет смеяться, беззаботно и беспечно плывут по жизни, порой жестоко страдая от тех худших свойств человеческой натуры, с которыми им нет-нет, а приходится сталкиваться. С шерифом Петерсеном все обстояло по-другому. Стремясь докопаться до сути дела, он не брезговал ничем. И ничто не могло укрыться от зоркого взгляда шерифа, когда речь заходила о поисках истины.

По этой же самой причине он ни одну тюрьму и ни один гарнизон никогда не считал «абсолютно надежными». В этом мире он не доверял никому, только самому себе. Результатом всего этого стала блестящая карьера, которая круто шла вверх.

Но все, что он совершил до этого дня, меркло перед его последней неслыханной удачей. Да и как же иначе? Ведь ему удалось захватить одного из членов знаменитой банды Танкертона, самого Оскара Чилтона! Счастливое стечение обстоятельств привело Чилтона прямо ему в руки, и шериф поклялся, что освободить бандита не удастся никому! Теперь оставалось только переправить его в безопасное место. А потом, как предвкушал шериф, его имя войдет в историю! Он навсегда сохранит за собой этот пост… и никто, ни один человек в целом мире не осмелится встать ему поперек дороги. Но так будет только в том случае, если он не даст Чилтону ускользнуть.

И тут он решил не полагаться только на свои собственные силы. Для перевозки пленника он занял часть вагона для курящих и взял с собой шестерых своих людей, которых отобрал самолично. Все это были горцы, привыкшие сражаться, и у каждого, кроме револьвера, была еще и винтовка. Говоря по правде, сам шериф не ждал от револьверов большого толку, если, конечно, речь не шла о таких стрелках, как он сам или легендарный Танкертон. Винтовки были надежнее.

— Не так быстро, зато наверняка! — любил он говорить.

Но даже приковав к себе узника наручниками, окружив его шестью вооруженными людьми, шериф не чувствовал себя спокойно. Стоило только поезду подойти к очередной станции, как шериф в поисках подозрительных лиц обшаривал платформу беспокойным взглядом.

Время от времени любопытные заглядывали в вагон для курящих. Зевак шериф встречал особенно подозрительно. Само собой, он был бы рад занять весь вагон, но поскольку это было невозможно, то он ограничился тем, что просил всех садиться подальше, оставляя три свободных ряда между пассажирами и им с его вооруженным эскортом.

Но даже после этого шериф не успокаивался. Приковав Чилтона наручниками к сиденью, Петерсен то и дело вставал и, подойдя к наиболее подозрительным пассажирам, оглядывал их с ног до головы.

Поезд подошел к крошечной станции. Именно там в вагон вошел слепой. Даже он вызвал опасения у шерифа, хотя его собственная охрана уже не скрывала насмешливых улыбок. Трудно было вообразить себе более несчастное и безобидное создание: согнутый почти вдвое старик, с пегой в проседи бородой, которую как будто подстригали овечьими ножницами. Темные очки прикрывали незрячие глаза, штаны какого-то неопределенного грязно-зеленого цвета и драный сюртук были испещрены вырезанными из грубой мешковины заплатками. Старые, изношенные до дыр ботинки, одна нога, скорее всего изуродованная ревматизмом и обмотанная грязной тряпкой, торчала наружу из прорехи. В руке у него была тяжелая палка, которой он ощупывал дорогу. За руку его вел мальчишка-поводырь — видимо, сам старик не видел почти ничего. Такой же оборванный, как и слепой, он, однако, был живой и непоседливый, словно воробушек и, казалось, только и ждал, что все вокруг присоединятся к нему, когда он подшучивал над доверенным его попечению несчастным слепцом.

Однако не успели эти двое устроиться на своих местах, как шериф, в очередной раз пристегнув узника наручниками к сиденью, подошел к ним.

— Далеко собрались, папаша?

— Что? — приложив ладонь ковшиком к уху, как это свойственно глухим, оглушительно рявкнул в ответ слепой.

Шериф невольно отшатнулся. Охрана расхохоталась. Захохотали и пассажиры. Именно поэтому, а может он и впрямь заметил что-то подозрительное в поведении слепого, но шериф наклонился и сорвал черные очки с лица старика.

Тот поднял руку, чтобы прикрыть ладонью глаза, будто испугавшись того, что мог увидеть. Но шериф, перехватив его руку, впился в него подозрительным взглядом.

— Сынок… сынок, в чем дело? — прошамкал старикашка.

Шериф молча водрузил очки ему на нос.

— Может, ты и в порядке, — пробурчал он, — только у тебя под рукой пара на редкость шустрых глаз, старина! Сколько тебе лет, папаша?

— А? — вытянув шею и приложив к уху ладонь, проорал тот в ответ.