Одна ночь со шпионом - Брэдли Селеста - Страница 10

Судя по его поведению, Джулия не очень-то нравилась ему. Устав от словесных поединков со своим новым ухажером, она взглянула на большие позолоченные часы, стоявшие на каминной полке. «О Боже, неужели уже так поздно?» – изумилась она. Время сегодня пролетело незаметно.

Джулия встала, и джентльмены тут же вскочили со своих мест.

– К сожалению, я должна попрощаться с вами, – сказала она. – Меня ждут неотложные дела. Мне было приятно видеть сегодня всех вас. Заезжайте еще.

Эймз и Стаки, поклонившись, сразу же направились к двери. Однако Эллиот задержался.

– Я рад, что вы сегодня провели с нами так много времени, – промолвил он, но его тон и выражение лица свидетельствовали о том, что Эллиот недоволен тем, как прошел этот визит.

Прежде Джулия никогда не проводила в их обществе больше четверти часа. Она сама была поражена тем, что так долго говорила с мистером Блайтом-Гудменом и уделила ему слишком много внимания. Эллиот явно раскаивался в том, что привез сюда своего нового приятеля. Джулия тоже сожалела о досадном просчете Эллиота. Лучше бы ей никогда не встречаться с мистером Блайтом-Гудменом! Этому человеку не было места в ее жизни.

На обратном пути из усадьбы Барроуби в гостиницу, когда джентльмены выехали на дорогу, обсаженную с двух сторон густым подстриженным кустарником, Эллиот неожиданно начал предъявлять Маркусу претензии.

– Что на вас нашло? Зачем вы стали грубить леди Барроуби?

Маркус видел, что Эллиот взбешен. Трясясь в седле, он время от времени сердито поглядывал на скакавшего рядом с ним спутника.

Маркус решил не вступать с ним в конфликт.

– Правда? – притворно удивился он. – Вам показалось, что я был неучтив с хозяйкой дома? О, прошу прощения, если это так.

– Прощение вы должны просить не у меня, а у леди Барроуби! Как вы могли заявить, что она надела чужое платье?! Какая неслыханная дерзость! И с чего вы все это взяли?

– Лиф был ей тесен, фасон платья давно вышел из моды, подол был надставлен другой тканью, – перечислил Маркус те признаки, которые заставили его заподозрить, что траурный наряд, который надела Джулия, был с чужого плеча.

– Подол? Хм, подол… Что вы за человек, ей-богу? Перед вами такая красавица, а вы разглядываете какой-то подол!

Маркус вздохнул. Эллиот с пренебрежением относится к нему. На это Маркус и рассчитывал. Хорошо, когда соперник недооценивает тебя. Но спустить Эллиоту презрительные замечания было выше сил молодого джентльмена.

– Я прекрасно вижу все прелести этой женщины, Эллиот! – воскликнул Маркус, пытаясь поставить своего приятеля на место. – Я же сказал, что заметил тесный корсаж. Что же касается подола, то ей следовало еще на дюйм удлинить его. Из-под него выглядывали ножки. Знаете, Эллиот, у этой женщины восхитительные лодыжки!

Искоса посмотрев на своего спутника, Маркус понял, что противник завидует ему. Эллиот явно сожалел, что упустил возможность полюбоваться лодыжками вдовы.

– И все же будьте осторожней, – проворчал Эллиот. – Ваше поведение многим не понравилось. Я уверен, что они еще выскажут вам свое недовольство, когда мы доберемся до постоялого двора.

– О, черт! Как же мне не хочется возвращаться туда! – с досадой воскликнул Маркус и, натянув поводья, остановил свою лошадь. – Я не выношу вкуса поросячьей мочи, которую подают в местной пивной!

– Поросячьей мочи? – задумчиво переспросил Эллиот, останавливаясь рядом с ним. – Нет, думаю, что Стаки уже успел попробовать поросячью мочу и установить, что пойло, которое подают в пивной, намного хуже.

Маркус поморщился.

– В таком случае поверим ему на слово, – сказал он и повернул голову в ту сторону, где за деревьями скрывалось поместье.

Леди Барроуби повергла его чувства в смятение. Маркус ощущал свою ответственность за будущее «четверки». Он понимал, что эта женщина оказалась крепким орешком, и ему предстояла нелегкая борьба с ней.

Маркус снова взглянул на Эллиота. Его спутник сидел в дорогом, но уже поношенном седле, на чистокровной, но уже старой лошади. Это был денди, находящийся на грани банкротства.

– Мне кажется, вам лучше уехать отсюда, – внезапно сказал Маркус. – Леди Барроуби не станет выходить замуж сразу после смерти мужа. На свете существуют десятки других дам, которые с радостью приняли бы ваши ухаживания.

Эллиот криво усмехнулся:

– А эти дамы богаты, молоды, красивы? Они будут выделять меня из толпы своих поклонников, как это делает леди Барроуби? – Он зло прищурился. – Во всяком случае, делала это до недавнего времени. – Эллиот бросил внимательный взгляд на Маркуса. – Не понимаю, почему она восприняла ваши оскорбительные выпады как браваду и не обиделась на вас?

«Потому что она не та, за кого ты ее принимаешь», – промелькнуло в голове Маркуса. Эта мысль, возникшая неизвестно откуда, показалась ему странной. Да, леди Барроуби была хитрой, коварной, но она не обладала никакими особыми талантами и способностями. Маркус не желал рассматривать ее как серьезного соперника в борьбе за место в «Королевской четверке».

– И не поймете! – наконец сказал Маркус. – Я устал от вашего нытья. Вы готовы прилипнуть к этой леди, как голодная муха к сахару. Это отвратительно! Имейте же хоть немного гордости, приятель!

Они стояли на развилке, и Маркус, повернув коня, направил его по широкой тропе, ответвлявшейся от главной дороги. Обернувшись, он увидел, что Эллиот смотрит ему вслед, привстав в стременах.

– У меня нет гордости! – крикнул Эллиот. – Никогда не было и не будет!

И он с беспечным видом помахал Маркусу рукой.

Мили две Маркус скакал галопом, пытаясь сбросить с себя напряжение. В конце концов мерный цокот копыт начал успокаивать его взбудораженные нервы.

Сейчас ему необходимо вкрасться в доверие к леди Барроуби. Эту задачу он считал первоочередной. Но для ее выполнения Маркусу требовалась дополнительная информация, которую нельзя было почерпнуть из сплетен и слухов.

Тропа, сделав крюк, снова повернула в сторону усадьбы Барроуби, и Маркус не развернул коня.

Эллиот, прищурившись, проводил Маркуса долгим взглядом. Этот тип выдавал себя за младшего сына в семье, обиженного судьбой, за молодого обедневшего дворянина, но Эллиот что-то не верил ему. На его взгляд, десятки состоятельных дам с восторгом отнеслись бы к предложению этого высокого, мужественного жениха.

К тому же у Маркуса была прекрасная лошадь. Это тоже вызывало сомнения. Эллиот, конечно, встречал джентльменов, питавших особую страсть к лошадям и готовых в ущерб своему гардеробу выложить за них последние деньги. Но у Маркуса, похоже, хватало средств и на хорошую одежду.

И все же смутные подозрения вызывала не столько внешность, сколько поведение Маркуса. Что-то в этом молодом человеке было не так. Маркус держался как лорд, и это было странно.

Погрузившись в глубокую задумчивость, Эллиот поскакал в деревню, где находился постоялый двор. Эллиот чувствовал досаду от того, что все его усилия очаровать леди Барроуби пропали даром. С самого начала он решил затмить всех ее ухажеров и приковать к себе ее внимание. И на первых порах это ему удавалось. Но как только Блайт-Гудмен заговорил, остальные поклонники для Джулии перестали существовать.

Она сразу же оживилась, в ее взоре вспыхнул задор. Леди Барроуби рьяно спорила с Маркусом, позабыв обо всем на свете. «Черт побери, почему я сам не прибег к подобной тактике?!» – ругал себя Эллиот. Он чувствовал, что его план потерпел крах.

Эллиот приехал сюда, как и большинство других джентльменов, в надежде подобраться поближе к деньгам вдовы Барроуби. Но, лучше узнав ее, он перестал смотреть на Джулию как на средство достижения своих целей. Эллиот увидел в ней женщину, красивую, обаятельную, умную.

Ему это не нравилось. Теперь он был вынужден постоянно думать о том, как его действия отразятся на ней, на ее чувствах, на ее судьбе. И это мешало Эллиоту.