Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Плоды вдохновения

Иванов Александр Александрович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Плоды вдохновения - Иванов Александр Александрович - Страница 24

Изменить размер шрифта:

Дерзновенность

(Екатерина Шевелева)

Жизнь коротка. Бессмертье дерзновенно.

Сжигает осень тысячи палитр.

И, раздвигая мир, скала Шопена

Во мне самой торжественно парит.

Екатерина Шевелева

Здоровье ухудшалось постепенно,

Районный врач подозревал гастрит.

Но оказалось, что скала Шопена

Во мне самой торжественно парит.

Ночами я особенно в ударе,

Волшебный звук я издаю во сне;

Но это просто скрипка Страдивари

Сама собой пиликает во мне.

И без того был организм издерган,

В глазах темно и в голове туман…

И вот уже во мне не просто орган –

Нашли собора Домского орган!

Потом нашли палитру Модильяни,

Елисавет Петровны канапе,

Подтяжки Фета, галстук Мастроянни,

Автограф Евтушенко и т.п.

Врачи ломали головы. Однако

Рентгеноснимок тайну выдает:

Представьте, что во мне сидит собака

Качалова! И лапу подает!

Непросто изучить мою натуру,

Зато теперь я обучаю всласть,

Во-первых, как войти в литературу,

И во-вторых, – в историю попасть.

Пенелопа

(Андрей Дементьев)

Ее улыбка неземная

звучит, как исповедь моя…

И Афродита это знает

и не уходит от меня.

Андрей Дементьев. «Афродита»

Хоть о себе писать неловко,

но я недаром реалист;

ко мне пристала Пенелопа,

как, извиняюсь, банный лист.

Она такая неземная,

и ясный взгляд, и чистый лоб.

И я, конечно, это знаю:

что я, не знаю Пенелоп?!

Я долго думал: в чем причина

моих успехов и побед?

Наверно, я такой мужчина,

каких и в Греции-то нет…

До этого была Даная…

За мной ходила целый год.

И Афродита это знает,

но от меня не отстает.

Шла бы ты домой, Пенелопа!

Воздаяние

(Василий Федоров)

Пропою про урожаи

И про Вегу, как фантаст.

Глядь, какой-нибудь Державин

Заприметит

И воздаст.

Василий Федоров

Шел я как-то, трали-вали,

С выраженьем на лице.

И подумал: не пора ли

Сдать экзамен

За лицей?

Как-никак я дока в лирах,

Правда, конкурс – будь здоров!

Много этих… в вицмундирах,

Как их там?..

Профессоров.

В жар кидает… Вдруг сомлею,

Не попасть бы тут впросак.

По-французски не парлею,

Знамо,

Истинный русак!

Стар Державин.

Был, да вышел…

Как бы в ящик не сыграл…

На середку тут я вышел,

В груди воздуху набрал,

Как запел про урожаи

Да про Вегу как пошел!..

Посинел старик Державин,

Крикнул: «Ах!» –

И в гроб сошел.

Посвящение Ларисе Васильевой

…я оставляю это дело,

верней, безделицу – стихи.

Вот только пародист в убытке,

а он с меня не сводит глаз…

Но он утешится, неверный,

с другим, а может быть, с другой…

Лариса Васильева. «Посвящение Александру Иванову»

Увы, сатиры нет без риска,

с годами множатся грехи…

Ужель Васильева Лариса

перестает писать стихи!..

Неужто буду я в убытке

и пробил мой последний час?..

И впрямь ее творений слитки

дороже золота подчас.

Прощай, созданье дорогое,

мы были вместе столько лет!

С другим, тем более с другою

вовек я не утешусь. Нет,

я жить могу и дальше смело,

мне не пристала роль скупца:

того, что ты создать успела,

с лихвой мне хватит до конца!

Стоеросовый дубок

(Владимир Гордейчев)

…Днем весенним таким жаворонистым

я на счастье пожалован был.

Колоколило небо высокое…

Раззеленым дубком стоеросовым

возле деда я выстоял год.

Владимир Гордейчев

Лягушатило пруд захудалистый,

булькотела гармонь у ворот.

По деревне, с утра напивалистый,

дотемна гулеванил народ.

В луже хрюкало свинство щетинисто,

стадо вымисто перло с лугов.

Пастушок загинал матерщинисто,

аж испужно шатало коров.

Я седалил у тына развалисто

и стихи горлопанил им вслед.

На меня близоручил мигалисто

Мой родной глухоманистый дед.

– Хорошо! – бормотал он гундосово,

ощербатя беззубистый рот. –

Только оченно уж стоеросово,

да иначе и быть не могет…