Пока мы лиц не обрели - Льюис Клайв Стейплз - Страница 25

"Я все-таки царская дочь!" - сказала я, и момент для этого был самый что ни на есть подходящий, ибо мы переправились через Шеннит, и Бардия, который не упускал ни одной мелочи, сказал, что, когда мы поедем через город, мне лучше слезть с коня и незаметно проскользнуть через сады по тропинке, на которой Редиваль первая увидела, что люди поклоняются Психее, и войти на женскую половину дворца с черного хода.

Ведь нетрудно представить себе, что скажет мой отец, если узнает, что я, слишком больная, чтобы работать с ним в Столбовой зале, нашла силы для путешествия к Священному Древу.

Глава тринадцатая

Уже совсем стемнело, когда я оказалась дома. У двери моей опочивальни кто-то нетерпеливо спросил меня по-гречески: "Ну как?" Это был, разумеется, Лис. Он уже давно стерег под моими дверьми, словно кот у мышиной норки; так мне потом сказали мои служанки.

- Она жива, дедушка, - сказала я и поцеловала старика. - Приходи ко мне как только сможешь, я промокла до костей, мне нужно вымыться, переодеться и поесть. Приходи после, и я все расскажу тебе.

Когда я сменила одежду и поужинала, грек снова постучался в дверь. Я впустила его, усадила за стол и налила вина. Кроме нас, в комнате была только темнокожая служанка Пуби; девушка была мне очень предана и к тому же не знала ни слова по-гречески.

- Ты сказала, она жива, - начал Лис, поднимая кубок, - так совершим жевозлияние Зевсу Спасителю.

И он пролил вино на пол ловким греческим жестом, так, что на землю упала только одна капля.

- Да, дедушка, она жива, здорова и, по ее словам, счастлива.

- Мое сердце, доченька, вот-вот выпрыгнет из груди от радости, - сказал старик. - Ты говоришь вещи, в которые с трудом верится.

- Не все розы, дедушка. Есть и шипы.

- Расскажи мне правду - я выдержу.

И я рассказала ему все, опустив, разумеется, призрачный дворец в тумане. Мне было больно видеть, как радость гасла на лице грека, и сознавать, что я тому виной. И я спросила себя, как же я собиралась отнять у Психеи ее счастье, если даже то, что я делаю с Лисом, причиняет мне боль.

- Увы, бедняжка Психея, увы! - воскликнул Лис. - Наша бедная девочка!Сколько она всего вынесла! Ей бы отдохнуть, выспаться, попить отвару чемерицы…Мы бы за ней ухаживали! И тогда бы она поправилась. Но как все это сделать, умане приложу. Давай придумаем что-нибудь, доченька! Ах, почему я не Одиссей и неГермес!

- Значит, ты уверен, что Психея сошла с ума?Он кинул на меня быстрый взгляд:

- Почему ты спрашиваешь, доченька? А ты что думаешь?

- Дедушка, ты можешь и меня посчитать безумной, но ты же не видел ее! Онаговорит обо всем так спокойно! В речах ее нет путаницы. Она чуть не смеется отсчастья, и глаза у нее чистые, ясные. Если бы я была слепой, я бы легко поверила вовсе, что она говорит.

- Но ты не слепая, и никакого дворца ты не видела.

- А ты никогда не допускал - хотя бы на миг, хотя бы просто как возможность,

- что существуют вещи, на самом деле существуют, которые мы не можем увидеть?

- Ну разумеется, существуют! Например, Справедливость, Равенство, Душа,Музыка…

- Ах, дедушка, я не о том! Скажи, если существуют души, может быть, существуют и невидимые дома, в которых эти души живут?

Он провел по лбу рукой знакомым, привычным жестом учителя, недовольного вопросом ученика.

- Доченька, - сказал он, - мне сдается, за столько лет учебы ты так и не постигла истинного значения слова "душа".

- Я прекрасно знаю, какой смысл ты вкладываешь в это слово, дедушка. Но разветы знаешь все на свете? Разве не существует невидимых вещей - именно вещей?

- Таких вещей множество. То, что у нас за спиной. То, что слишком далеко отнас. Весь мир, когда стемнеет. - Старик наклонился вперед и взял мою руку в свою.

- Мне кажется, доченька, что и тебе не мешало бы попить чемерицы, - сказал он.

У меня промелькнула мысль, не рассказать ли ему о моем видении, но я тут же поняла, что в целом мире не сыскать хуже слушателя для подобной истории. Он и так уже заставил меня покраснеть - я устыдилась своих сомнений. Но тут радостная догадка озарила меня.

- Но тогда получается, - сказала я, - что ее полуночный любовник ей тожетолько мерещится?

- О, если бы это было так, - вздохнул Лис.

- Что ты хочешь сказать, дедушка?

- Ты ведь говорила, что она сыта и здорова, что на лице у ней румянец?

- Она хороша как никогда.

- Кто же кормил ее все это время?

Я онемела от неожиданности.

- А кто снял с нее оковы?Об этом я даже и не думала.

- Дедушка! - вскричала я. - Что у тебя на уме? Изо всех людей ты последнийстал бы утверждать, что речь идет о боге. Скажи я такое, ты бы поднял меня на смех.

- На смех? Да мне было бы горько до слез! Ах, доченька, доченька! Когда только мне удастся вытравить из тебя все нянькины сказки, все глупости, которые нашептали тебе жрецы и предсказатели? Неужто ты думаешь, что Божественная Природа…ах, какое невежество, какое смехотворное невежество! С таким же успехом ты моглабы сказать, что у Вселенной чесотка или что Суть Вещей упилась в винном погребе.

- Я не сказала, что к ней приходит бог, дедушка, - перебила я старика. - Ятолько спрашивала тебя, кто к ней приходит.

- Человек, разумеется, человек! - воскликнул Лис, стуча кулаком по столу. -Ты уже не ребенок! Тебе ли не знать, что в горах тоже есть люди!

- Люди! - воскликнула я.

- Да, люди. Бродяги, беглые рабы, разбойники, воры! Неужели ты этого незнаешь?

Я покраснела от негодования и вскочила на ноги. Для девушки из нашего рода будет большим бесчестьем, если она сойдется, пусть даже в законном браке, с человеком, в жилах которого нет хотя бы четверти божественной крови. То, что утверждал Лис, было невыносимо.

- Как ты смеешь? - вскричала я. - Психея скорее бросилась бы на острыеколья, чем…

- Не горячись, доченька, - сказал Лис. - Она же ничего не понимает. По моему разумению, какой-то разбойник с большой дороги нашел бедняжку, обезумевшую от страха, одиночества и жажды, и снял с нее оковы. Несчастная уже бредила, ао чем она могла бредить в подобном положении? Конечно же, о золотом и янтарномдворце на Горе - она ведь мечтала о нем с самого детства. Парень сразу все смекнули выдал себя за посланца богов - вот откуда взялся бог Западного Ветра! Он отвелее в эту долину и нашептал ей, что сам бог, ее жених, придет к ней под покровом тьмы.Потом он ушел, а ночью вернулся.

- А как же дворец?

- Безумие заставило ее поверить в свой детский сон и принять его за действительность. А негодяй только поддакивал ей во всем. Возможно, и от себя что-нибудьприбавил, и тогда она совсем уверовала в свой бред.

Второй раз за этот день я впала в глубокое отчаяние. Лис объяснил все слишком правдоподобно и логично, он отнял у меня сомнения, а значит - надежду. Впрочем, так было и с Бардией.

- Похоже, дедушка, - сказала я понуро, - ты лучше меня справился с загадкой.

- Не нужно быть Эдипом, чтобы отгадать такую загадку. Куда сложнее решить,что нам теперь делать. Ах, мне ничего не приходит в голову! Видно, твой отец слишком часто драл мне уши и тем попортил мне мозги. Должен, должен быть выход… авремени совсем нет!

- Ни времени, ни возможности. Я не смогу долго притворяться больной. Кактолько Царь узнает, что я выздоровела, путь на Гору будет мне заказан…

- О, я совсем забыл!.. Такая важная новость! Снова появились львы.Что? - вскричала я в ужасе. - На Горе?

- Нет, нет, все гораздо лучше! Львы объявились на юге, к западу от Рингаля.Царь собирается отправиться на львиную охоту.

- Так, львы вернулись… значит, Унгит нас обманула. Может, на этот раз принесут в жертву Редиваль. Царь в бешенстве?

- В бешенстве? Нет. Когда ему сказали, что погиб пастух, десяток баранов инесколько добрых псов (а ты знаешь, как он их ценит), он так обрадовался, словноему принесли радостное известие. Я давно его не видел в столь приятном расположении духа. Весь день он только и говорил, что о собаках, загонщиках, о погоде… итому подобной чуши. То посылал гонцов к очередному князю, то вел глубокомысленные беседы с егерями, то наводил порядок на псарне, то проверял, как подковали коней. Пиво лилось рекой, и даже я удостоился дружеского хлопка по спине, от которого у меня до сих пор болят ребра. Но нам-то важнее всего, что два дня он пробудет на охоте, а если повезет, то дней пять или шесть. Он выезжает завтра засветло. Значит, мы должны торопиться,