Кружной путь, или Блуждания паломника - Льюис Клайв Стейплз - Страница 17

Глава 4

Еще южнее

Когда Джон проснулся, Виртус еще спал. Джон поднялся. Ему было тепло и хорошо, только хотелось пить. Спали они у перекрестка: тропа, на которую Джон не мог теперь глядеть без ужаса, смыкалась здесь с тропою, ведущей к Югу. Южный край ему нравился. Перевалило за полдень, трава сверкала, внизу зеленели долины, одна глубже другой. Поближе лежали поля, окаймленные рощами, и домики белели среди деревьев. Джон поднял Виртуса, чтобы показать ему все это, но вспомнил, что тот ослеп, вздохнул и повел его к Югу.

Через несколько часов Джон услышал журчанье и увидел ручеек, извивавшийся то слева, то справа от дороги, тем самым -- ее пересекавший. Он зачерпнул воды, напоил друга, попил сам и пошел дальше, все вниз. Трава становилась гуще, в ней пестрели весенние цветы, их было все больше. Дорога извивалась, и Джон то и дело видел глубокие долины, синие от дали; не часто лес или роща скрывали их.

Наконец он заметил кирпичный коттедж, увитый виноградом, и подумал, что в таком домике должен жить управитель. Когда он подошел ближе, оказалось, что здесь управитель и живет - во всяком случае, тот, без маски, работал в саду на солнышке. Джон подошел к калитке и попросил приютить их ненадолго, ибо друг его болен.

- Заходите, заходите! - сказал управитель. - Счастлив принять вас, почту за честь!

И мне приснилось, что управитель этот - сам отец Плюш, который снабжал хересом мистера Трутни. Было ему лет шестьдесят с небольшим.

Глава 5

Чаепитие в саду

- Уже тепло, - скзал отец Плюш. - Попьем-ка чаю тут, в саду. Марфа, неси все сюда.

Служанка расставила кресла, гости уселись. На газоне, под лаврами, было даже теплей, чем на дороге, и в кустах пела птица.

-- Слушайте! - воскликнул отец Плюш. - Это дрозд. Нет, и впрямь это дрозд!

Горничные в снежно-белых передниках открыли большие, до полу, окна библиотеки, и вынесли на газон столик, поднос, серебряный чайник и пирожные. На подносе стояли мед и варенье. Отец Плюш стал расспрашивать Джона об его странствиях.

- Ай-яй-яй-яй! - сказал он, услышав о Люте. - Надо бы к нему сходить. Такой даровитый человек... ах, как прискорбно!

Джон описал и бледных братьев.

- Как же, как же, - откликнулся отец Плюш. - Я знавал их папашу. Замечательный человек! Я ему многим обязан. Когда я был молод, я у него учился. Непременно схожу к его мальчикам! Угла я, собственно, встречал. Милейший юноша - узковат, ничего не скажешь, и немного старомоден, но я - ни за что на свете... Да, непременно схожу. Старею, знаете ли, вреден мне тамошний климат.

- Да, там куда холоднее, - сказал Джон.

- Вот именно. Холод бодрит, конечно, но всему есть мера. Этих северян зовут твердолобыми, а я бы назвал толстокожими... ха-ха! Когда у тебя радикулит... ах, что ж это я! Если вы оттуда, вы видали моего друга Трутни!

- Вы и его знаете?

- Знаю? Мы дружим много лет. Собственно, мы в родстве, и живем довольно близко. Он - в миле к Северу, я - в миле к Югу от большой дороги. Еще бы мне его не знать! Много счастливых часов провел я у него. Милейший старикан... Да, и он стареет. Боюсь, он не простил мне, что я еще не совсем лыс!

- Я думал, у вас другие взгляды.

- Ну, конечно, конечно! Но, знаете ли, становишься старше, и обретаешь все больше терпимости. Твердые убеждения так часто бывают безжизненными, бесплодными, черствыми! С годами мне все важнее язык сердца. Логика и догма разделяют, а я помню лишь то, что соединяет - общие чувства, общее стремление к свету. Трутни - добрейшая душа.

- Мне кажется, - сказал Джон, - он не очень добр к своему слуге.

- Нехорошо, нехорошо, мой друг! Надо быть милосердным. Ну, несдержан человек в выражениях... Молодые так строги... Помню, сам я, в ранней молодости... Представляете ли вы себе, сколько к его возрасту перестрадаешь? Да и кто из нас совершенен... Чаю налить?

- Спасибо, - сказал Джон. - Только объясните мне, куда нам идти. Я ищу остров, далеко на Западе.

- Как это прекрасно! - воскликнул отец Плюш. - Поверьте старому бродяге, искать - важнее, чем найти. Сколько счастливых дней предстоит вам!

- Мне хотелось бы узнать, - сказал Джон, - непременно ли надо пересекать Ущелье.

- Надо, друг мой, надо! Не мне вас отговаривать. И все же, мой милый, в наши годы очень опасно что-нибудь решать. Именно в этом заблуждались мои коллеги. Они пытались загнать поэзию в формулы, облечь метафору в догму. Не спорю, в свое время это было неплохо, но теперь, когда мы движемся вперед, это нам сильно мешает. Великие истины нужно излагать по-новому в каждом столетии.

- Я не совсем понимаю, - сказал Джон. - Переходить мне Ущелье или нет?

- Вижу, вы хотите загнать меня в угол! - отец Плюш улыбнулся. - Я и сам был таким. Но с годами теряешь веру в отвлеченную логику.

- Ну, хорошо, - снова попытался Джон. - Скажу так: если переходить его надо, можно ли обойтись без Матушки?

- Ах, Матушка! Я люблю ее и почитаю всем сердцем, но не закрываю глаз на ее недостатки. Кто из нас совершенен, в конце концов? Ничего не попишешь, от века она отстала, современному человеку куда больше скажет эта дивная красота! Не знаю, сведущи ли вы в ботанике, но если вы...

- Мне нужен остров, - сказал Джон. - Можете вы сказать мне, как туда добраться? Ботаника, вы уж простите, не по моей части...

- Жаль, - сказал отец Плюш. - Перед вами открылся бы новый мир, новое, я бы так выразился, окно в вечность. Что ж, если это не по такой части, найдем другой ключ. В конце концов, сколько голов, столько... да... Я ни за что на свете...

- Мне пора, - сказал Джон. - Спасибо вам большое. Можно там, подальше, остановиться на ночлег?

- Конечно! - обрадовался отец Плюш. - Я был бы рад принять вас, но если вы так спешите, недалеко от меня живет мистер Мудр. Интереснейший человек! Когда я был моложе, я к нему хаживал. Светлая голова... немного скучен, быть может... и не без узости... ах, послушали бы вы, как о нем говорит Ле Трутни! Но кто из нас совершенен? Вам он очень понравится.

Отец Плюш попрощался с Джоном, словно тот его любимый сын, и Джон повел дальше своего друга.

Глава 6

Дом мистера Мудра

Ручеек превратился в речку, сверкавшую то серебром, то янтарем. Деревья росли гуще, и, чем глубже была долина, тем лесистей становились ее берега.