Кровавое солнце - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 4

— А вам никогда не приходило в голову, — медленно произнес Раган, — что, может, лучше этого и не знать?

Об этом Кервин задумывался, и не раз; он даже успел составить себе определенное мнение.

— Да будь моя мать хоть уличной девкой, — ответил он, — какая мне разница. Я должен знать.

«Чтобы понять, какое солнце, какой мир мне считать своим — Землю или Даркоувер».

— У вас есть какая-нибудь… путеводная нить? — поинтересовался Раган.

Кервин неуклюже — сказывалось выпитое — закопошился в кармане.

— Вот, — наконец произнес он, — только это. В приюте мне сказали, что оно висело у меня на шее.

— Что за чушь! — хрипло изрек Эллерс. — Думаешь, покажешь ты им эту штуковину, они тут же заохают, заахают и скажут, что ты давным-давно без вести пропавший единственный наследник светлейшего лорда Как-Бишь-Там, и его светлость заберет тебя в замок, и будешь ты там счастливо жить-поживать до самой смерти? — Он издал некий неописуемый звук, призванный, судя по всему, изобразить насмешливое фырканье.

Раган протянул руку; Кервин уронил ему в ладонь маленький голубой кристалл. Несмотря на тонко выделанную серебристую цепочку, сам камень казался совершенно непримечательным — дешевой безделушкой, которой могла бы дорожить лишь какая-нибудь бедная девушка.

Раган взглянул на кристалл, и глаза его сузились в щелочки.

— Вы, конечно же, знаете, что это такое?

— Самоцвет какой-нибудь, — пожал плечами Кервин.

— Нет. Это матричный камень.

— Что-что?

— Психокинетический кристалл, — терпеливо разъяснил Раган. — Довольно простенький, не из самых мощных. Но, знаете, на улицах и такие не валяются.

— Это не ко мне, — объявил Эллерс и потянулся за кристаллом. — Я слышал о таких, но не видал ни разу в жизни.

— Секундочку, — остановил его руку Раган. — Смотрите.

Он опрокинул в рот последние остававшиеся капли, перевернул бокал и установил на донышко кристалл, Взгляд его стал очень сосредоточенным; внезапно сверкнула крохотная ярко-голубая вспышка, послышалось шипение, и стройная ножка бокала оплыла, прогнулась и застыла в лужице расплавленного стекла. Эллерс шумно втянул воздух и выругался; Кервин ошалело замотал головой. Но бокал так и стоял на столе — раструбом книзу, с поникшей ножкой. «Помнится, — пронеслось в голове у Кервина, — был когда-то на Земле художник, писавший что-то в этом роде — всякие там часы оплывшие, чашки, поросшие мехом…» Перевернутый бокал с загнувшейся ножкой смотрелся не менее сюрреалистично.

Раган вернул кристалл Кервину.

— А я так смог бы? — требовательно поинтересовался Кервин. — Или еще кто-нибудь?

— Кто угодно, — заверил его Раган, — только надо немного потренироваться. Обычно такие кристаллы любят вставлять в детские игрушки или в чемоданные замки — ни на что серьезное малюток типа вашего все равно не хватает. Впрочем, те, что мелькают в Торговом городе, обычно и того меньше. Может, настоящий даркованин и сумел бы добиться от этого кристаллика чего-нибудь более впечатляющего — но все равно, больше нескольких джоулей энергии за раз не выделить.

— Матричный кристалл! — пробормотал Эллерс и, ненадолго протрезвев, уставился на Кервина. — Как же, как же, великая тайна Даркоувера. Лет уже, наверно, пятьдесят в Миссии всеми правдами и неправдами пытаются разузнать о них хоть что-нибудь достоверное. Иногда дарковане приносят маленькие камешки в Торговый город и обменивают на лекарства, линзы или всякий там ширпотреб. Эти кристаллы напрямую преобразуют энергию; ни топлива им не надо, ни отходов не остается. Но они такие маленькие… Говорят, бывают и побольше, но никто из землян их не видел.

— Ничего не понимаю, — изумленно проговорил Кервин. — Какие-такие кристаллы?

— Психокинетические, — повторил Раган. — Понятия не имею, как они работают, но достаточно на таком кристалле сосредоточиться, и можно двигать небольшие предметы, концентрировать тепло… ну, и так далее. Насколько я знаю, таким вещам надо специально учиться; но с маленькими кристаллами все гораздо проще. — Кервин засунул кристалл обратно в карман; Раган нахмурился: — И вы ничего не знали?

— В жизни не думал, что эта штука на что-то годится, — мотнул головой Кервин. — Так… безделушка.

— И что, значит, его мать — даркованка? — поинтересовался у Рагана Эллерс.

— Не обязательно, — ответил за того Кервин. — Отец мог купить этот кристалл или просто найти.

— Учтите, безделушка безделушкой, но стоит он очень даже ничего, — предупредил Раган. — Так что относитесь к нему бережно. Может, потому ваш отец ничего и не сказал о нем, когда отдавал вас в приют, — опасался, что отберут, если будут знать, что это за кристалл. А в Миссии, кстати, не поскупились бы, чтоб заполучить хоть вот такого малыша.

Кервин сунул руку в карман и коснулся кристалла кончиками пальцев. «Ну что за детство, — пронеслось у него в голове, — с самого, можно сказать, младенчества пребывать в уверенности, будто кристалл когда-то принадлежал матери, что в нем может заключаться разгадка смутных, обрывочных, глубоко зарытых воспоминаний!» Почувствовав, что Раган снова смотрит на него, Кервин неловко рассмеялся и дал официантке знак принести еще вина.

— Конечно-конечно, — с напускной иронией произнес он. — А я-то надеялся, будто это фамильный талисман, и стоит мне достать его, тут же выяснится, что, оказывается, я не кто иной, как пропавший много лет назад без вести единственный сын и наследник какой-нибудь крупной здешней шишки. Увы и ах — все мои надежды пошли прахом.

Он пригубил вина; взгляд его упал на перевернутый бокал, ножку которого расплавил Раган. «Когда это я успел так набраться?» — пронеслось у него в голове.

Бокал стоял донышком книзу и был совершенно цел.

2

Они выпили еще по одной, затем еще и еще; потом Раган извинился, сказал, что у него назначена встреча в Миссии, и если он опоздает, сорвется важный заказ — и откланялся. Когда тот скрылся за дверью, Кервин недовольно уставился на Эллерса, от которого — в смысле выпивки — не отставал ни на шаг. Разве так представлял он себе первый вечер на планете, образ которой столько лет жил в его памяти? Чего он хочет, он сам толком не понимал; но уж точно не торчать всю ночь в портовом баре, тупо накачиваясь вином.

— Послушай, Эллерс…

В ответ донеслось негромкое сопение. Эллерс свесил голову на грудь и моментально отрубился.

Подошла полненькая даркованская официантка, чтобы в очередной раз — Джефф уже со счету сбился, какой именно — наполнить бокалы, и бросила на Эллерса профессиональный взгляд, в котором привычная готовность ко всему смешивалась с искренним разочарованием. Склонившись над столом налить вина, она искусно задела плечо Кервина. Свободное платье ее было расстегнуто у ворота, и взгляду открылась ложбинка между грудей, а в ноздри ударил знакомый сладковато-дымный аромат, пропитывающий одежду и волосы девушки. Глубоко внутри задрожала в резонансе какая-то струнка, но тут он поднял глаза и встретил напряженно-пустой взгляд.

— Нравится, большой человек? — хрипловато проговорила официантка; терра-стандарт в устах ее звучал грубо и сбивчиво, не то что мелодичный родной говор. — Нравится Лоуми, большой человек? Пойдем со мной. Я хорошая и теплая, тебе понравится…

Кервин ощутил во рту кислый осадок, и дело было не в одном скверном вине. На Земле или на Даркоувере — эти девицы в барах все одинаковы.

— Пойдем? Пойдем?

Сам толком не сознавая, что делает, Кервин стиснул угол стола и медленно поднялся на ноги; стул за ним с грохотом опрокинулся. Сверкая глазами сквозь задымленный воздух, он грозно навис над девушкой, и с языка его хлынули слова давно забытого наречия:

— С глаз моих прочь, дочь горной козы, и укрой срам свой! Негоже распутничать с теми, кто мир твой ни в грош не ставит!

У девушки перехватило дыхание; она судорожно стиснула у ворота платье и согнулась в три погибели. «З'серву, шайа», — сорвалось с ее онемевших губ; внезапно ее затрясло в рыданиях, и она пулей метнулась прочь из зала. Казалось, в воздухе на мгновение зависли всхлип и сладковатый аромат, и тут же рассеялись.