Король-олень - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 5

Моргауза слегка смутилась, когда молодая женщина шагнула вперед, обняла ее и произнесла певучим голосом:

— Я рада познакомиться с моей сестрой.

Ниниана была так молода! У нее были чудесные золотистые волосы с рыжеватым отливом, голубые глаза и длинные шелковистые ресницы. Вивиана пояснила:

— С тех пор, как я постарела, Ниниана путешествует со мной. Кроме нее — и меня — на Авалоне не осталось более никого, в чьих жилах текла бы древняя королевская кровь.

Ниниана носила наряд жрицы; ее чудесные волосы были перехвачены на лбу тесьмой, которая, однако, не скрывала знака жрицы — недавно нарисованного синей краской полумесяца. Она и говорила как жрица — хорошо поставленным, исполненным силы голосом; но рядом с Вивианой девушка казалась юной и слабой.

Моргаузе стоило немалого труда вспомнить, что она тут хозяйка, а это ее гости; она чувствовала себя, словно девчонка-поваренок, оказавшаяся вдруг перед двумя жрицами и друидом. Но затем она гневно напомнила себе, что обе эти женщины — ее сводные сестры, а что касается мерлина — то он всего лишь старый горбун!

— Добро пожаловать в Лотиан и в мой замок. Это мой сын Агравейн: он правит здесь, пока Гавейн находится при дворе Артура. А это мой воспитанник, Гвидион.

Мальчик изящно поклонился высокопоставленным гостям, но пробормотал лишь нечто неразборчиво-вежливое.

— Красивый парнишка и уже большой, — сказал Кевин. — Так значит, это и есть сын Моргейны? Моргауза приподняла брови.

— Можно ли скрыть что-либо от того, кто наделен Зрением?

— Моргейна сама сказала мне об этом, когда узнала, что я еду на север, в Лотиан, — сказал Кевин, и по лицу его промелькнула тень.

— Так значит, Моргейна снова обитает на Авалоне? — спросила Моргауза. Кевин покачал головой. Моргауза заметила, что Вивиана тоже выглядит опечаленной.

— Моргейна живет при дворе Артура, — сказал Кевин.

— У нее есть дело во внешнем мире, которое следует исполнить, — добавила Вивиана, поджав губы. — Но в назначенный час она вернется на Авалон. Там ее ждет место, которое ей надлежит занять.

— Ты говоришь о моей матери, Владычица? — тихо спросил Гвидион.

Вивиана в упор взглянула на Гвидиона — и внезапно старая жрица показалась высокой и величественной. Моргаузе эта уловка была привычна, но Гвидион видел ее впервые. Владычица Озера заговорила, и голос ее заполнил двор:

— Почему ты спрашиваешь меня об этом, дитя, когда ты и сам прекрасно знаешь ответ? Тебе нравится насмехаться над Зрением, Гвидион? Будь осторожен. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь — и в этом мире немного вещей, которые мне неведомы!

Гвидион попятился, приоткрыв рот и, в одно мгновенье превратившись во всего лишь не по годам развитого ребенка. Моргауза приподняла брови; так значит, он еще способен кого-то и чего-то бояться! На этот раз мальчик даже не попытался ни оправдаться, ни извиниться — вся его бойкость куда-то исчезла.

Моргауза поспешила снова взять дело в свои руки.

— Пойдемте в дом, — сказала она. — Все уже готово для вас, сестры мои, и для тебя, лорд мерлин.

Взглянув на красную скатерть, которую она сама постелила на главный стол, на кубки и красивую посуду, Моргейна подумала: «Да, мы живем на краю света — но не в хлеву!» Она провела Вивиану к креслу с высокой спинкой, которое обычно занимала сама, и усадила рядом с ней Кевина Арфиста. Ниниана, поднимаясь на помост, споткнулась, но Гвидион мгновенно поддержал ее.

«Так-так, наконец-то наш Гвидион начинает обращать внимание на красивых женщин. А может, это просто хорошие манеры? Или он хочет снова снискать расположение после того выговора, который ему учинила Вивиана?»

Моргауза прекрасно понимала, что никогда не узнает ответа на этот вопрос.

Рыба прекрасно удалась (красную рыбу вообще хорошо запекать — она легко отделяется от костей), а медовый пирог был достаточно велик, чтобы его хватило почти на всех домочадцев; кроме того, Моргауза велела принести побольше ячменного пива, чтобы трапеза была праздничной для всех. На столе было вдосталь свежевыпеченного хлеба, молока, и масла, и сыра из овечьего молока. Вивиана, как всегда, ела мало, но оценила угощение по достоинству.

— У тебя воистину королевский стол. Лучше меня не принимали даже в Камелоте. Я никак не ожидала, явившись без предупреждения, встретить такой прием, — сказала она.

— Так ты была в Камелоте? Видела ли ты моих сыновей? — спросила Моргауза, но Вивиана покачала головой и нахмурилась.

— Нет. Пока еще нет. Хотя я собираюсь отправиться в ту сторону к Троицыну дню — так его теперь называет Артур, вслед за церковниками, — сказала она, и у Моргаузы по спине невесть почему вдруг пробежал озноб. Но при гостях у нее не было возможности подумать над этим.

Тут подал голос Кевин.

— Я видел при дворе твоих сыновей, леди. Гавейн получил легкую рану при горе Бадон, но заживает она хорошо, и ее почти не видно из-под бороды… Он теперь носит небольшую бородку, как сакс — не потому, что хочет походить на них, просто он не может сейчас бриться, не тревожа свежего рубца. Возможно, он положит начало новой моде! Гахериса я не видел — он отправился на юг, следить, как укрепляют побережье. Гарета должны принять в число соратников в Троицын день — Артур чтит этот праздник более всех прочих. Гарет — один из самых влиятельных и самых доверенных людей при дворе, хотя сэр Кэй постоянно его задирает и дразнит «красавчиком» за миловидность.

— Его давно уже следовало сделать одним из соратников Артура! — пылко воскликнул Гвидион, и Кевин взглянул на мальчика более доброжелательно.

— Так значит, ты печешься о чести своих родичей, мальчик мой? Воистину, он заслужил того, чтоб войти в число соратников, и теперь, когда его высокое положение стало известно, с Гаретом обращаются соответствующим образом. Но Артур желает оказать ему особую честь и потому отложил церемонию до первого большого праздника, который Гарет встретит в Камелоте, чтобы его приняли в соратники со всей торжественностью. Так что ты можешь успокоиться, Гвидион, Артур прекрасно знает, чего стоит Гарет, хоть он и один из самых юных среди Соратников короля

Выслушав это, Гвидион робко спросил:

— А знаешь ли ты мою мать, мастер Арфист? Леди М-Моргейну?

— Да, мальчик, я хорошо ее знаю, — мягко произнес Кевин, и Моргауза подумала, что у этого уродливого человечка действительно хороший голос, звучный и красивый, по крайней мере, пока он говорит, а не поет. — Она — одна из прекраснейших дам при дворе Артура и одна из самых изящных, и еще она играет на арфе, как настоящий бард.

— Да будет вам! — вмешалась Моргауза, и губы ее растянулись в усмешке — ее позабавило, с какой нежностью арфист говорит о Моргейне. — Детские сказки — дело хорошее, но надо же когда-то и правду говорить. Моргейна — красавица? Да она серенькая, как воробей! Игрейна — та и вправду в молодости была красива, это подтвердит любой мужчина, но Моргейна на нее ни капли не похожа.

Кевин отвечал почтительно, но в то же время с улыбкой:

— Есть такая древняя друидская мудрость: красота не в красивом лице, а в душе. Моргейна воистину красива, королева Моргауза, хоть ее красота и схожа с твоей не более, чем плакучая ива с нарциссом. И она — единственный человек при дворе, которому я могу доверить Мою Леди.

И он указал на арфу, что стояла, расчехленная, рядом с ним. Поняв намек, Моргауза спросила у Кевина, не порадует ли он собравшихся песней.

Кевин взял арфу и запел, и в зале воцарилась тишина; не слышно было ни единого звука, кроме звона арфы и голоса барда. Пока он пел, люди из дальнего края зала стали подбираться поближе к главному столу, чтобы послушать музыку. Но когда Кевин допел, и Моргауза отослала домочадцев, — хотя Лохланну она позволила остаться, и тот тихонько присел у очага, — она сказала:

— Я тоже люблю музыку, мастер Арфист, и ты нас очень порадовал — давно уже я не получала такого удовольствия. Но ведь вы проделали весь этот долгий путь с Авалона в северные земли не для того, чтоб я могла насладиться музыкой. Прошу вас, поведайте, в чем причина вашего неожиданного появления.