Непричесанные мысли - Лец Станислав Ежи - Страница 9

Легче провозгласить себя Цезарем, чем швейцаром.

Другие все обратили в смех, а я незаслуженно получаю лавры сатирика.

Глубину произведения можно имитировать темнотой стиля.

Литераторы, надо писать не чернилами, а кровью! Но только не чужой.

Что деформировало их лица? Слишком высокие слова.

Люди растут, все труднее им прятаться.

Борьба двух Гамлетов — которому быть, а которому не быть.

Он — каждый раз иной, поэтому может повторяться.

Не следует разгонять скуку силами милиции!

Сатиру не интересуют вещи, которые смешны сами по себе.

Солома в голове некоторых поэтов, очевидно, устраивает Пегаса.

Эксплуатация человека человеком — как здесь все человечно.

К дидактическому искусству относится и то, которое отучает думать.

То, что один поэт говорит о другом поэте, можно сказать не будучи поэтом вовсе.

Искусство идет вперед, а за ним охрана.

Трагизм эпохи лучше всего передает ее смех.

Увенчаем лавром головы лишь тех, у кого они есть.

Каждый зритель приносит в театр свою собственную акустику.

Принцип: актеру-заике нельзя играть заику.

В начале некоторых песен вместо скрипичного ключа стоит параграф авторского договора.

У всех великих трагедий — счастливый конец, но кто в состоянии до него досидеть!

Смотри: когда ты ходишь в блеске славы, преимущество на стороне твоих врагов — они затаились в тени.

Иногда безопаснее, чтобы тебя видели в кривом зеркале, чем в обычном.

Крикнул: «А король-то голый!». Но придворные заткнули ему рот: «Молчи!». «Почему?» — «Может простудиться!»

Мечта рабов — рынок, где можно было бы покупать себе хозяев.

Нет таких глупцов, которые время от времени ими бы не прикидывались.

И Иуды научились носить кресты.

Не все фениксы, восстающие из пепла, признаются в своем прошлом.

В его молчании крылись языковые ошибки.

Третья сторона медали? Грудь, которой она касается.

Vox populi — vox Deus ex machina.

«He руби сук, на котором сидишь» — дарвиновские обезьяны, как видно, не знали этой пословицы.

Превращение человека в тряпку? Я — за более продуктивное использование людей.

Уже и дьявол наслышан о современном обобществлении и не желает заключать договоров с частными лицами.

Многие не жили своей жизнью, желая обойтись чужой смертью.

Глядя на мир, сощурив глаз, легче скрыть слезу.

Слово за слово человек идет порой всю жизнь.

Хитрецы! Сговариваются с чертями, чтобы те их не пускали в ад.

Жаль, что счастье нельзя найти на пути к нему.

Мул — скотина изворотливая: когда надо, настаивает, чтобы на нем было лошадиное седло, в другой раз ссылается на свою ослиную тупость.

Есть баррикады, пустые с одной стороны.

Тюрьма — не место изоляции от истории.

Хвастался: «Я марширую с ними, но в такт другой музыки!»

Крест у фамилии других многие считают плюсом.

Человеку, подвергнутому колесованию, безразлично, в какую сторону колесо вращается.

Те, что переросли свое время, часто ходят с опущенной головой.

По какому праву распинают на кресте тех, кого почитать и не собираются?!

Мысль никогда не бывает свободна. Она ограничена умственным горизонтом человека.

В наше время нужна всеобщая моторизация, чтобы у людей были тормоза.

Палач не хотел мыть руки после казни. «Ведь я не Пилат!» — возмущенно воскликнул он.

Труднее всего плыть против течения собственной крови.

Свобода должна иметь свои границы.

Человек любит смеяться. Над другими.

Как трудно скрыть свое небытие!

Право слово, далеко не все львы — орлы.

Бывает, что пес машет поводком.

Смотри, бесстыжие могут покраснеть твоей кровью.

Нищие духом способны лишь на дешевый оптимизм. Правда, он дорого обходится другим.

Вести диалог с миром? Только без подслушивающих устройств.

И вас удивляет, что карлики тянутся вверх?

Стоящие у руля часто окружают себя нулями — они напоминают спасательные круги.

Сколь многие хотели бы покинуть самих себя в момент опасности.

На борьбу с насилием иди с открытым челом, чтобы тебе не выжгли на нем каинову печать.

Из его уст выскакивают самые благородные слова. Разве им следует удивляться?

Есть ли вегетарианцы среди людоедов?

Многие люди переживают трагедию. Но не каждому ее пишет Софокл.

Каждый автопортрет — это ню. Ничто так не обнажает натуру.

Проверяйте время от времени подвалы крепостей, защищающих идеалы.

Иногда нужно нахальство, чтобы доказать свою деликатность.

Поэт подозрительно относится к своим словам: каким из них выпадет красоваться на его надгробии?

Порой юморист приходит в отчаяние — невозможно оказаться смешнее дутого пафоса других.

Принесли глупость к мастеру: «Нельзя ли переделать ее на мудрость?» Тот ответил: «И еще кое-что останется».

Был верным знаменосцем. Держа древко, не позволял себя отвлечь ничем — даже заменой флага.

Встретились пигмеи с великанами. «Мы равны между собой!» — сказали пигмеи. — «Да», — ответили гиганты.

Подозреваю, что некоторые властители отрубали бы подданным руки, если бы не нуждались в них для аплодисментов.