Непричесанные мысли - Лец Станислав Ежи - Страница 12

Тот, кто смог бы доказать, что является потомком Спартака, был бы сегодня не левым радикалом, а гордостью римской аристократии.

С Сократами пьют на брудершафт цикуту.

Продавал себя обеим сторонам. «Для душевного равновесия», — пояснял он.

Бывают времена, когда люди лгут и говоря во сне.

Великих государственных мужей рождают не матери, а Плутархи.

«Все вертится вокруг человека», — сказало колесо в камере пыток.

Он написал: «Растет поголовье скота». Оптимист? Пессимист?

Нам не суждено было родиться под счастливой звездой. Мы родились на ней.

Путь к добродетели небезопасен, ведь здесь действует двустороннее движение.

Решился на самоубийство, но дожидается потопа.

Как же редки случаи, когда человек оказывается равен себе!

Каково предназначение человека? Быть им.

И, плывя через Стикс, люди боятся, как бы не утонуть.

Человек — единое целое, разве что ближние постановят иначе.

Гуманизм переживет человеческий род.

Давайте бороться за чистоту человеческого интерьера!

Преображается и категорический императив. Раньше восклицательный знак в конце напоминал дубину, теперь — ракету.

Тот, кто спасается после кораблекрушения, имеет право вторично открыть Америку.

Подслушивает под чужими дверьми? Не может иначе — глух к голосу совести.

Что за магнит для туристов! Сколько в этой стране развалин людей!

Не отдавай честь тем, кто у тебя ее отнял. Глубины исследуют, бросая в них камни.

Полицейские государства населяют отнюдь не только полицейские.

Раньше люди были ближе друг к другу. По необходимости: еще не создали оружия дальнего боя.

Сколько масок должен надеть человек, чтобы не почувствовать пощечину?

И умершие молчат лишь до времени, которое выскажется за них.

Мрак царит в стране, где негодяй провозглашен светочем.

С географических карт исчезли белые пятна. Выступили кровавые.

Бросил свою последнюю карту. Теперь берегись — у него свободные руки.

Аппетит (других) приходит во время еды (нашей).

Сколько таких, что согласны гнуть шею ради созерцания собственного пупа.

В знак траура флаги приспускают до середины древка, в моменты радостной эйфории они порой падают еще ниже.

И зло обещает лишь осчастливить нас.

Ошибайся коллективно!

Фемида слепа. Поэтому она не видит своих слуг?

Часто литературу обвиняют в том, что она облегчает заключенным бегство от действительности.

Нет бесполезной красоты. Она существует хотя бы для того, чтобы ее могли ненавидеть.

Мы по горло сыты чужим недоеданием.

Антеи, берегитесь трясины!

Заботятся у нас о творческой неудовлетворенности художников!

Орлы должны совершать свои отправления в тучах!

Временами ложь так тесно прилегает к правде, что жить в такой щелочке трудно.

Надпись на пьедестале памятника порой звучит как объявление о розыске преступника.

Из оптики: издалека все выглядит крупнее.

Люди растут. И враждуют из-за того, кто из них выше.

Бедная земля, все наши тени падают на нее.

И ордена бренчат о себе по-разному.

Не оскорбляй другого на языке, которого тот не знает! Это садизм.

Трудно возникнуть мирам, в начале которых — Слова, Слова, Слова.

Улочка, из которой можно вернуться назад, еще не тупик.

Какое благосостояние должно быть достигнуто в государстве, которое может позволить себе, чтобы половина его населения сидела в тюрьмах на казенный кошт, а другая — ее охраняла?!

Умные мысли выходят из головы, как Афина Паллада, а прекрасные — из пены, как Афродита.

Распускают слухи, будто меня интересует моральная сторона политики. Боже упаси! Да что я — мистик?

О нем можно писать только в превосходной степени. Разумеется, негативно.

Некоторые никогда не выпускают из рук руля, ведь он может пригодиться и на другом судне.

Когда рождается пессимизм? Когда сталкиваются два разных оптимизма.

Я так полон оптимизма, что больше в меня его не влезет.

Настоящего мужчину узнаешь везде, даже если он голый.

Поступок следует за мыслью, но, горе нам, если он ее обгоняет.

Слов «Мир прекрасен!» обычно требуют от меня как раз те, что мне его опаскудили.

Страшное дело — плыть в грязной реке против течения.

Правда всегда всплывает на поверхность. Но сначала она ныряет поглубже.

Колоритная фигура: все время меняет цвета.

Должно ли искусство быть понятным? Да, но только для своих адресатов.

И слово, потерявшее свои функции, порой остается в штате.

«Мы всегда возвращаемся к нашей первой любви». Может быть. Но каждый раз с иной целью.

Сатирики, избавляйтесь от слов, пусть говорят цифры!

Преступники несли транспарант: «Запретить пытки нашей совести! Дайте ей спать спокойно!»

И Мессия с нетерпением дожидается своего пришествия.

Учтите опыт орнитологов. Чтобы писатели могли расправить крылья, они должны свободно пользоваться перьями.

Железный человек. Поэтому он не ощущает цепи как нечто чужеродное.

Марионетки напрасно мечтают о монологе Гамлета.

Опасно смешить беззубых тиранов!

Кто обнаружил эхо, любит повторяться.

Дрожит и листок. А за что он может быть привлечен к ответственности?