Соскучился по дождику - Машков Владимир Георгиевич - Страница 17

К Мише и Володьке давно приглядывался Аристарх Павлович. Все работают, а эти двое чешут языками.

— Войцеховский, — окликнул Мишу Аристарх Павлович, — не кажется ли вам, что ваш обеденный перерыв затянулся на несколько столетий?..

Миша умел ценить хорошую шутку. Он рассмеялся, взял лопату с короткой ручкой и стал осторожно копать.

Вскоре Миша наполнил рыжей землей носилки.

— Впрягайся, брат, — позвал он Володьку.

Мальчишка не расслышал. Он вертел в руках черепок, разглядывая его со всех сторон.

— Ты чего? — удивился зубоскал, увидев, как блеснули слезы в глазах мальчишки.

— Ничего, — отвернулся Володька и положил черепок на доску.

Миша и Володька подняли носилки и стали спускаться с холма.

Сколько носилок земли перетаскали они за полдня, Володька не мог толком вспомнить. А Миша к тому же ни на секунду не закрывал рта. Сперва Володька с любопытством слушал его байки, а потом перестал. Мальчишка думал только о том, как бы дотащить носилки, которые с каждым разом становились все тяжелее. Но Володька не жаловался. Лишь как-то бросил в сердцах:

— Какие вы археологи, вы землекопы…

— Верно, — согласился Миша и поглядел на солнце.

Солнце медленно спускалось по небосводу в море. Наверное, захотело искупаться. Умаялось светило за целый день работы.

Миша и Володька высыпали землю и вернулись к себе в яму.

— Есть у меня смутное предчувствие, — произнес Миша, — что сегодня археологического открытия не произойдет. Поэтому пошли смоем трудовой пот.

Они искупались и успели к ужину, который приготовили на костре дежурные. Володька сидел рядом с Мишей, уплетал за обе щеки, слушал, о чем говорят студенты, и ему было хорошо! Тем более что грозный Аристарх, которого мальчишка немного побаивался, укатил ночевать в город.

Володьке вспомнились Гарька и Шурик. Со славными ребятами он прожил одиннадцать прекрасных дней. Вспоминают ли они его, Володьку? Или забыли?

И со студентами, Володька чувствовал, ему будет хорошо.

Когда поужинали, Володька вызвался:

— Я помою посуду.

— А сумеешь? — засомневалась Лида.

— Помою — посмотрите, — сдержанно ответил Володька.

Никогда еще он так тщательно не драил песочком котелки, как сегодня. И, может, раз десять полоскал их в воде. Придирчивая Лида, осмотрев сверкавшие котелки, осталась довольна.

— Мастер на все руки, — гордо сказал Миша. — Незаменимый человек для нашей экспедиции…

Миша взял гитару, подмигнул Володьке и запел:

Володька прыснул. Ну и забавная песня! Такой он никогда не слыхал. Студенты, сидевшие вокруг костра, подхватили:

Дирижировал хором длинный костлявый студент в круглых очках. Его звали Кирилл.

А потом была еще одна песня. Еще веселее, чем прежняя.

Эту песню Володька быстро запомнил и припев тянул уже вместе со всеми.

Настраивая гитару, Миша спросил:

— Кирюша, что будет следующим номером нашей программы?

Не успел Кирилл ответить, как Лида строго напомнила Володьке:

— Мальчик, а тебе не пора домой?

— Я человек самостоятельный, — отмахнулся Володька.

— Ответ, достойный мужчины, — не удержался и похвалил Миша.

— Но, Миша, мальчика ждут родители, беспокоятся наверняка, — стояла на своем Лида. — И вообще, мы не знаем, кто он, откуда…

— Я знаю одно, — резко ответил Миша. — Володька — отличный парень, и больше ничего не хочу знать…

Володька подхватился, обвел взглядом студентов.

— Я пошел… Спасибо за ужин. До свидания.

Наступило неловкое молчание. Все глядели в темноту, где исчез в одно мгновение Володька.

Миша побренчал немного на гитаре и отложил ее в сторону.

— Миша, чего же ты не играешь? — спросила Лида. — Сыграй, а то грустно стало.

— Сама сыграй, — огрызнулся Миша.

— А я не умею, — ответила Лида.

— Тогда сиди и помалкивай…

Миша вскочил и поспешно зашагал в ту сторону, куда направился Володька.

— Какая его муха сегодня укусила? — удивилась Лида.

— А ты не догадываешься? — спросил Кирилл, поправляя очки.

— Кирилл, давай споем, — попросили студенты.

Кирилл пересел на место Миши и взял гитару.

Миша спустился с холма к пляжу. Глаза постепенно привыкли к темноте. Но Володьки нигде не было видно.

Миша остановился, прислушался. Мягко, лениво набегали на берег волны и беззвучно рассыпались. Внезапно Мишино ухо уловило, как неподалеку сорвался и покатился камень.

Миша кинулся к скале, поросшей кустарником, вскарабкался наверх и очутился у входа в пещеру. При его приближении в глубине пещеры кто-то затих, затаился.

— Володя, ты не бойся, это я! — прошептал Миша.

— Я не боюсь, — ответил Володька, как показалось студенту, с облегчением.

Миша сел у входа в пещеру.

— А чего домой не идешь? — спросил он.

— Неохота, — ответил Володька.

— Понятно, — присвистнул Миша. — Батя выдрал тебя, и ты убежал из дому.

Володька не отозвался.

— Я сразу догадался, что у тебя не все ладно, — промолвил Миша. — Ничего, поживешь с нами, заработаешь кучу денег, велосипед купишь… Слушай, пошли к нам ночевать, в палатке места хватит…

— Не хочу, — сказал Володька. — А утром я приду, не опоздаю.

— Обиделся на Лидку, — догадался Миша. — Она зануда порядочная, но девчонка неплохая…

На море застучала моторка. На ночной лов пошли рыбаки. Володька и Миша долго слушали, как затихает вдали стук мотора.

— А у меня вот какая история вышла, — неожиданно признался Миша. — От нас с мамкой отец удрал. Мне тогда семь месяцев было, я его совсем не помню и после ни разу не видел. Маме он сказал, что духовно ее перерос и если останется с нами, то погубит свою индивидуальность. Вот так он выразился, мой папа, папочка, папуля… Большой шутник он был, весь в меня…

Миша замолк. Володька тоже не подавал голоса.

— Ты не спишь? — спросил Миша.

— Нет, — тихо ответил Володька.

— А вот это совершенно зря, — расшумелся Миша. — Надо спать, сил богатырских набираться. Завтра тебе придется поишачить. Я, знаешь, какой свирепый — настоящий рабовладелец. Я с тебя семь потов сгоню, семь шкур спущу.

Володька рассмеялся.

Миша попрощался и ушел. В ночной тишине долго были слышны его шаги. Но вот и они затихли.

Мальчишка высунул голову из пещеры и ахнул. Такой уймы звезд Володька еще никогда не видел. На небе было настоящее столпотворение.

Володьке вдруг показалось, что он один на всей земле, и стало ему нестерпимо больно, и он заплакал. Володька ревел, давился слезами, стонал от обиды, и лишь одно мальчишку утешало, что никто его не видит, кроме звезд. А звездам до Володьки не было никакого дела.