Статьи и очерки - Маркес Габриэль Гарсиа - Страница 9

В пятницу мы предприняли третью попытку, на этот раз пришли с переводчиком с испанского - двадцатилетней студенткой-художницей, скромной и сердечной. Дежурные, даже не упоминая о специальных билетах, сообщили, что уже поздно: минуту назад запретили занимать очередь. Переводчица упрашивала, обращаясь к старшему группы, но тот отрицательно покачал головой и показал на часы. Нас окружила толпа любопытных. Внезапно послышался незнакомый разгневанный голос, громко повторяющий по-русски, словно ударяя молотом, одно слово "бюрократ". Любопытные разошлись. Наша переводчица все еще наступала, как бойцовский петух. Старший группы отвечал ей с той же непреклонностью. Когда наконец удалось оттащить ее к машине, девушка зарыдала. Мы так и не добились, чтобы она перевела нам, о чем они спорили.

За два дня до отъезда мы пожертвовали обедом и предприняли последнюю попытку. Встали в хвост очереди, ничего никому не объясняя, и дежурный милиционер доброжелательным жестом пригласил нас. У нас даже не спросили пропусков, и через полчаса, пройдя через главный вход с Красной площади, мы оказались под тяжелым сводом сделанного из красного гранита Мавзолея. Узкая и низкая бронированная дверь охраняется двумя солдатами, вытянувшимися по стойке "смирно" и с примкнутыми штыками. Кто-то говорил мне, что в вестибюле стоит солдат с таинственным оружием, зажатым в ладони. Таинственное оружие оказалось автоматическим оружием для подсчета посетителей.

Внутри Мавзолей, полностью облицованный красным мрамором, освещен приглушенным, рассеянным светом. Мы спустились по лестнице и оказались в помещении явно ниже уровня Красной площади. Двое солдат охраняли пост связи - конторку с полдюжиной телефонных аппаратов. Проходим еще через одну бронированную дверь и продолжаем спускаться по гладкой сверкающей лестнице, сделанной из того же материала, что и совершенно голые стены. Наконец, преодолев последнюю бронированную дверь, проходим между двумя вытянувшимися по стойке "смирно" часовыми и окунаемся в ледяную атмосферу. Здесь стоят два гроба.

Маленькое квадратное помещение, стены из черного мрамора с инкрустациями из красного камня, напоминающими языки пламени. Вверху вентиляционная установка. В центре, на возвышении, два гроба, освещенные снизу мощным красным прожектором. Входим справа. В головах у каждого гроба по стойке "смирно" замерли еще по два часовых с примкнутыми штыками...

Людской поток обтекал возвышение справа налево, пытаясь сохранить в памяти мельчайшие детали увиденного. Но это было невозможно. Вспоминаешь ту минуту и понимаешь - в памяти не осталось ничего определенного. Я слышал разговор между делегатами фестиваля через несколько часов после посещения Мавзолея. Одни уверяли, что на Сталине был белый китель, другие - что синий. Среди тех, кто утверждал, что белый, находился человек, дважды посетивший Мавзолей. А я думаю, что китель был синий.

Ленин лежал в первом гробу. На нем строгий темно-синий костюм. Левая рука, парализованная в последние годы жизни, вытянута вдоль тела... Ниже пояса тело скрыто под покрывалом из синей ткани, такой же, как на костюме...

Сталин спит последним сном без угрызений совести. На груди с левой стороны три скромные орденские колодки, руки вытянуты в естественном положении. Поскольку под колодками маленькие синие ленточки, которые сливаются с цветом кителя, то на первый взгляд создается впечатление, что это просто значки. Мне пришлось сощуриться, чтобы рассмотреть их. А потому я знаю, что китель на нем синий, такого же густо-синего цвета, как и костюм Ленина. Совершенно белые волосы Сталина кажутся красными в подсветке прожектора. Выражение лица живое, сохраняющее на вид не просто мускульное напряжение, а передающее чувство. И кроме того - оттенок насмешки. Если не считать двойного подбородка, то он не похож на себя. На вид это человек спокойного ума, добрый друг, не без чувства юмора. Тело у него крепкое, но легкое, слегка вьющиеся волосы и усы, вовсе не похожие на сталинские. Ничто не подействовало на меня так сильно, как изящество его рук с длинными прозрачными ногтями. Это женские руки.

Советский человек начинает уставать от контрастов

В одном из московских банков мое внимание привлекли двое служащих: вместо обслуживания клиентов они с энтузиазмом пересчитывали цветные шарики, прикрепленные к раме. Позже я видел увлеченных таким же занятием администраторов в ресторанах, работников общественных заведений, кассиров в магазинах и даже продавцов билетов в кинотеатрах. Я обратил на это внимание и собирался узнать название и правила игры в то, что, как я полагал, было самой популярной в Москве игрой, но администратор гостиницы, в которой мы жили, объяснил: эти цветные шарики, похожие на школьные счеты, и есть счетные устройства, которыми пользуются русские. Это открытие было поразительно, поскольку в одной из официальных брошюр, распространяемых на фестивале, утверждалось, что Советский Союз располагает 17 видами электронных счетных машин. Да, располагает, но не производит их в промышленном масштабе. Такое объяснение открыло мне глаза на драматические контрасты страны, где трудящиеся ютятся в одной комнатушке и могут купить два платья в год, и в то же время их раздувает от гордости, что советский аппарат побывал на Луне.

Объясняется это, видимо, тем, что Советский Союз все 40 лет, прошедших после революции, направлял усилия на развитие тяжелой промышленности, не уделяя никакого влияния товарам потребления. В таком случае можно понять, почему они первыми предложили на международный рынок воздушного сообщения самый большой в мире самолет, и в то же время у них не хватает обуви для населения. Советские люди особенно подчеркивали, что программу индустриализации в широком масштабе прервала небывалая катастрофа - война. Когда немцы напали на Советский Союз, на Украине процесс индустриализации достиг своего апогея. И туда пришли фашисты. Пока солдаты сдерживали натиск врага, гражданское население, мобилизованное от мала до велика, по частям демонтировало предприятия украинской промышленности. Целые заводы были полностью перевезены в Сибирь, великие задворки мира, где их поспешно собрали и ускоренным темпом стали выпускать продукцию. Советские люди думают, что то грандиозное перемещение отбросило индустриализацию на 20 лет назад.