Известие о похищении - Маркес Габриэль Гарсиа - Страница 8

Один из похитителей взял его под руку и, как слепого, повел в дальний конец какого-то коридора. Поднявшись на второй этаж, они прошли еще шагов пять, повернули налево и попали в холодную комнату. Тут с него сняли очки. Он оказался в темной спальне с наглухо забитыми окнами и одинокой лампочкой под потолком. Из мебели здесь была только двуспальная кровать, застеленная далеко не свежим бельем, и стол, на котором стояли переносной радиоприемник и телевизор.

Пачо заметил, что торопливость похитителей объясняется не только конспирацией, но еще и тем, что им хотелось успеть к началу трансляции футбольного матча между командами Сантафе и Кальдаса. Чтобы заложник не мешал, они дали ему бутылку водки и оставили наедине с приемником, а сами спустились слушать футбол на первый этаж. За десять минут Пачо выпил полбутылки, но ничего не почувствовал кроме желания тоже послушать трансляцию матча. Фанатичный болельщик Сантафе, он так расстроился из-за ничьей, два – два, что не стал больше пить. Вдобавок, он увидел себя в вечерних теленовостях: показывали архивную запись, где его, одетого во фрак, окружали победительницы конкурса красоты. Из выпуска Пачо узнал о смерти своего шофера.

Когда закончились новости, вошел охранник в маске, заставил Пачо раздеться и надеть серый спортивный костюм, своего рода униформу для всех, кто находился в плену у Подлежащих Экстрадиции. Охранник хотел забрать аспиратор от астмы, лежавший в кармане пиджака, но Пачо убедил его, что для него это вопрос жизни и смерти. Человек в маске объяснил правила заключения: разрешается ходить в туалет по коридору, слушать радио, смотреть телевизор без ограничений, но не слишком громко. Потом он заставил пленника лечь и за лодыжку пристегнул его цепью к кровати. Бросив на пол вдоль кровати матрас, охранник через минуту захрапел, временами посвистывая. Ночь предстояла трудная. В темноте Пачо подумал, что это только первая ночь, что неизвестно, сколько их впереди и чем все это кончится. Он думал о своей жене, Марии Виктории, красивой и умной женщине с сильным характером, которую друзья называли Мариаве и которая родила ему двух сыновей: Бенхамину было двадцать месяцев, а Габриэлю семь лет. Где-то рядом прокричал петух, Пачо удивленно посмотрел на никчемные теперь часы и подумал: «Петух, который поет в десять вечера, должно быть, ненормальный». Пачо был человеком эмоциональным и импульсивным, на его глазах нередко блестели слезы, словом, точная копия своего отца. Когда Андрес Эскаби, муж его сестры Хуаниты, погиб в авиакатастрофе при взрыве бомбы, заложенной Подлежащими Экстрадиции, перед убитыми горем родственниками Пачо произнес фразу, которая тогда всех потрясла: «В декабре одного из нас не будет в живых». Правда, сейчас у него не было предчувствия, что его первая ночь в плену станет последней. Наоборот, его нервы совершенно успокоились, и он верил, что выживет. Прислушавшись к дыханию лежащего рядом охранника, Пачо понял, что тот не спит, и спросил:

– К кому я попал?

– К кому вы предпочитаете, – переспросил охранник, – к повстанцам или торговцам наркотиками?

– Думаю, я в руках у Пабло Эскобара, – предположил Пачо.

– Так оно и есть, – согласился охранник и тут же уточнил, – в руках у Подлежащих Экстрадиции.

Новость облетела всех. С коммутатора «Тьемпо» сотрудники звонили ближайшим родственникам, те сообщали остальным, а те дальше, до самого края земли. В результате необъяснимых совпадений жена Пачо узнала о похищении мужа одной из последних. Сразу после похищения ей позвонил их друг, Хуан Габриэль Урибэ, но, не будучи уверенным, просто спросил, вернулся ли Пачо домой. Жена ответила, что еще нет, и Хуан Габриэль не решился сообщать неподтвержденные сведения. Через несколько минут позвонил Энрике Сантос Кальдерой, троюродный брат мужа, заместитель редактора «Тьемпо».

– Ты уже знаешь о Пачо?

Мария Виктория подумала, что речь идет о чем-то, что связано с мужем, но ей уже известно, поэтому ответила:

– Конечно.

Энрике торопливо попрощался, чтобы поскорее известить остальных родственников. Несколько лет спустя, объясняя эту путаницу, Мария Виктория говорила: «Все произошло из-за того, что я слишком много о себе воображала». Вскоре снова позвонил Хуан Габриэль и рассказал все: шофер Пачо убит, а сам Пачо похищен.

Президент Гавирия и его ближайшие советники просматривали видеоклипы, отснятые для избирательной кампании в Конституционную Ассамблею, когда пресс-секретарь Маурисио Варгас сообщил на ухо президенту: «Похищен Пачито Сантос». Просмотр не прервали. Президент снял очки, которыми пользовался только в кинозале, и посмотрел на Варгаса.

– Держите меня в курсе.

Потом он опять надел очки и продолжил просмотр. Сидевший рядом с президентом его близкий друг, министр связи Амберто Касас Сантамария, услышав новость, шепотом передал ее остальным советникам. Зал заволновался, но президент никак не реагировал на это, твердо придерживаясь своего принципа, который выражался простым школьным правилом: «Сперва надо покончить с этим заданием». Как только просмотр закончился, он снова снял очки, спрятал их в нагрудный карман и приказал Маурисио Варгасу:

– Свяжитесь с Рафаэлем Пардо, пусть немедленно созывает Совет безопасности.

Затем, как и было предусмотрено, президент выслушал мнения о просмотренных видеороликах. Только когда решение по этому вопросу было принято, он перестал скрывать, как потрясен случившимся. Через полчаса он вошел в кабинет, где уже собрались почти все члены Совета Безопасности. Сразу после начала заседания Маурисио Варгас на цыпочках опять подошел к президенту и прошептал:

– Похищена Марина Монтойя.

В действительности это случилось в четыре часа вечера, еще до похищения Пачо, но потребовалось четыре часа, чтобы новость дошла до президента.

Эрнандо Сантос Кастильо, отец Пачо, уже три часа спал в одном из отелей Флоренции, в Италии, за десять тысяч километров от Боготы. Соседние комнаты занимали его дочери Хуанита и Адриана с мужем. По телефону им уже сообщили о похищении, но они не решались будить отца. Зато его племянник, Луис Фернандо, позвонил из Боготы по прямому номеру, придумав самые осторожные слова, которыми можно разбудить шестидесятивосьмилетнего дядю, перенесшего пять сердечных приступов.

– У меня очень плохая новость.

Эрнандо, конечно, подумал о самом худшем, но сдержался.

– Что случилось?

– Похитили Пачо.

Известие о похищении было тяжелым ударом, но не таким безысходным, как известие об убийстве, и Эрнандо вздохнул с облегчением: «Слава Богу!», – но тут же сменил тон:

– Спокойно. Надо подумать, что можно сделать.

Спустя час, благоуханным утром тосканской осени все они пустились в долгий путь обратно в Колумбию.

После недели тревожного ожидания известий от Дианы семья Турбай обратилась к правительству с просьбой сделать официальный запрос во все основные повстанческие организации. Через неделю после предполагаемой даты возвращения Дианы ее муж, Мигель Урибе, и член парламента Альваро Лейба тайно посетили Каса Верде, штаб Революционных Вооруженных Сил Колумбии в Восточной Кордильере. Оттуда они связались со всеми вооруженными формированиями, чтобы установить, не находится ли Диана в одном из них. Семь группировок в один голос ответили отрицательно. Не зная, кому верить, руководство страны призвало общественность не поощрять распространение ложных слухов, а доверять только официальной информации. Основная трудность и горькая правда заключались в том, что общественное мнение безоговорочно доверяло только тому, что говорили Подлежащие Экстрадиции, поэтому все вздохнули с облегчением только 30 октября, когда, спустя шестьдесят один день после исчезновения Дианы Турбай и через сорок два дня после похищения Франсиско Сантоса, в кратком заявлении Подлежащие Экстрадиции рассеяли последние сомнения: «Мы публично признаем, что исчезнувшие журналисты находятся в наших руках». Еще через восемь дней похитили Маруху Пачон и Беатрис Вильямисар. И имелись веские основания предполагать, что этот процесс будет продолжаться.