Дракон мелового периода - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 32

Джеф напряг все мышцы и глубоко вздохнул. Овчарка остановилась, открыла пасть… и посмотрела на меня.

«Давай!» – сказал ее взгляд. Этот безмолвный приказ как будто отпустил во мне невидимую пружину. Разум, воля – все мгновенно исчезло, сменившись бездумной кровожадностью. Я кинулась на Джефа, чтобы вцепиться в шею.

Потом была вспышка боли и черного огня, и больше ничего не осталось.

Следующие несколько секунд выпали из памяти. Я очнулась, лежа на песке, а метрах в трех от меня кипело побоище. Лицо дико болело, рот закрывался с трудом – похоже, мне свернули челюсть; желудок скручивали мучительные голодные судороги, но никаких признаков чужой воли я в себе больше не ощущала. С поля битвы неслись свирепое рычание, вопли и хрип. Джеф, выпучив глаза и оскалившись, держал оборотня за горло, а оборотень выл, хрипел и превращался.

– Когда нечто… хочет вкрасться в доверие… – долетали до меня отрывистые фразы… – Оно принимает знакомый облик…

– Эзергиль! – завопила я, разглядев наконец, кого он душит. – Не убивай ее! Отпусти! Это же Эзергиль!

– Это… уже… не Эзергиль… – прохрипел Джеф. Длинные черные ногти впивались ему в запястья. Эзергиль пыталась освободиться.

– Я не виновата! – выкрикнула она, когда Джеф на миг ослабил хватку.

– Это никого не волнует, – Джеф сильнее сжал горло оборотня. – Я вижу твою сущность. Я сниму с тебя искусственные личности, слой за слоем… а то, что останется…

Лицо Эзергили вдруг перекосила жуткая улыбка, и оно стало чернеть. Через несколько мгновений Эзергили не осталось. Только существо с черной маской вместо лица, под которой разгоралось зеленоватое свечение. Из глазниц, из-за ушей, из шеи полезли прозрачные зеленые световые жгуты. Их становилось все больше, как будто под черной маской скрывалась медуза. Извиваясь и скручиваясь, они набросились на Джефа, как плотоядные лианы. Но навстречу им вылетели точно такие же световые бичи. Джеф и Эзергиль выглядели, как коралловые рыбки, бьющиеся в щупальцах актинии. Джеф по-прежнему держал Эзергиль за горло, она пыталась оторвать от себя его руки, а вокруг плясало зеленое пламя. Казалось, земля трескается под ударами этих огненных бичей. Сияние стало нестерпимо ярким, и я зажмурилась, чтобы не ослепнуть.

Когда я открыла глаза, зеленое пламя уже погасло. Джеф стоял, наклонившись, и тяжело дышал. На дороге, не подавая признаков жизни, лежала Эзергиль. Меня начала бить запоздалая дрожь. Осторожно подкравшись, я посмотрела Эзергили в лицо, надеясь, что все-таки это не она. Джеф не воспрепятствовал.

– Она умерла? – прошептала я.

– Не знаю, – устало ответил Джеф. – Это уже неважно.

– Это Эзергиль?

– Отчасти.

– А оборотень? Овчарка? Черное лицо, зеленые огни?

– Вот что бывает с теми, – наставительно сказал Джеф, – кто в одиночку шастает по чужим доменам. Кто-то поймал твою подругу, подчинил своей воле и сделал оборотнем. На ее месте могла быть ты.

– Еще чего! – надменно фыркнула я.

– Ладно, не о том речь. Главное – мы победили, – отдышавшись, сказал Джеф. – Я их всех перехитрил. Я ведь знал, что ты на меня набросишься. Это такой вампиризм, обращенный против конкретной цели, в данном случае – против меня. Я и сам такое умею делать. Знаешь, в чем прикол? Как только в желудок попадает хоть какая-то пища, ты сразу исцеляешься.

– То есть ты мог снять заклятие еще в вагончике, но не стал? – дошло до меня. – Ну ты и экстремал!

– Просто не люблю неожиданностей, – пожал плечами Джеф. – Если бы я снял с тебя заклятие в вагончике, враги придумали бы что-нибудь другое.

– А ты предпочел просто свернуть мне челюсть, – я потрогала подбородок. – Блин, как больно-то!

– Если вернешься домой, что-нибудь съешь, и больше не будет никаких вампирских проявлений, даже во сне.

– Спасибо за совет, – сказала я, отметив слово «если».

Эзергиль валялась на дорожке труп трупом. Джеф критически осмотрел дело своих рук. Он все еще был мокрым и бледным, но я видела, как он собой доволен.

– Последний штрих, – сказал он, как будто что-то вспомнив. – У тебя нет ручки или фломастера?

Меня все еще колотило. Я дрожащими руками покопалась в рюкзаке.

– Только синий маркер. Подойдет?

– Супер. Дай сюда.

Джеф взял у меня маркер, наклонился над телом Эзергили и быстро написал у нее на лбу три латинские буквы – J, А, F.

– Это еще зачем?

– Роспись мастера, – хищно усмехнулся он. – Личная печать. Возможно, потом узнаешь, зачем. А теперь, – сказал он, возвращая мне маркер, – когда защита уничтожена и путь свободен…

– …Идем скорее в библиотеку! – подхватила я.

Мы с Джефом переглянулись и радостно расхохотались. А потом, оставив на дороге поверженного оборотня, быстрым шагом двинулись к библиотеке.

21

Подземелье красного праха

Двери библиотеки были открыты. Везде было тихо и безлюдно. Даже не верилось, что все наши испытания позади. Джеф пошел вперед, я – за ним. В полном молчании мы пересекли пустой вестибюль, освещенный неживым светом галогенных ламп, свернули налево, беспрепятственно вышли на лестницу и начали спускаться вниз. Первый подземный этаж… второй… третий… От волнения у меня кружилась голова. Ежесекундно я ожидала чего-то ужасного – обвала, пожара, – что воспрепятствует нам в этом святотатстве. Да, это было то самое ощущение, которое я испытала во сне, на вершине гигантского тополя: вторжение в святилище неведомого враждебного бога; и теперь я спиной чувствовала его недобрый взгляд. Четвертый этаж… безупречно-чистый синий кафель, изразцовые стены, дверь с витражом приоткрыта, и лотосы на ней горят кроваво-красным, пропуская изнутри электрический свет.

Я придвинулась поближе к Джефу, на всякий случай готовясь к неприятностям.

– Нам туда? – прошептала я.

– Нет, дальше, – глухо ответил Джеф. Он тоже волновался. Когда я поняла это, мне снова стало страшно.

Мы спустились еще на два пролета, и лестница кончилась. Перед нами возник дверной проем – просто прямоугольник, без малейших следов дверей, – за которым начиналась глухая могильная чернота.

Джеф непочтительно присвистнул, но я заметила, как он побледнел.

– Ого! Что здесь было? Атомный взрыв?

– Ты же вроде говорил, что на пятом ярусе пожара не было, – тихо сказала я.

– Значит, я ошибался.

Джеф опустил голову, кусая губы. Он выглядел по-настоящему потрясенным. Я огляделась по сторонам. Весь пол был покрыт густым слоем какого-то бурого порошка. От дверного проема по потолку змеились языки копоти.

– Да, похоже на взрыв, – глубокомысленно заявила я. – Двери вынесло вместе с коробкой.

– Вот они, двери, – пробормотал Джеф, указав на бурый порошок на полу. – Дьявол! Здесь же все превратилось в пепел! Этого не должно быть!

Мне стало его жалко.

– Слушай, рано расстраиваться. Давай зайдем внутрь и пошарим там. Я слышала, что книги на этом ярусе хранились в несгораемых шкафах.

– Ну надо же, как хорошо подготовилась, – ядовито заметил уже овладевший собой Джеф. Он достал мой фонарик, включил его и направил луч в бархатистую тьму подземелья. – Ты права – раз уж мы сюда пробились, надо идти до конца.

Джеф вошел в проем, я – за ним, стараясь на всякий случай идти след в след. Зола поднималась легкими облачками вокруг наших ног. Пахло даже не гарью, а чем-то мерзким, химически-кислым. Этот запах будил беспричинную тревогу и желание сбежать. Луч фонаря выхватывал из темноты стены и то, что осталось от несгораемых шкафов. Джеф присмотрелся и грязно выругался.

– И это называется несгораемый шкаф! – горько сказал он, облегчив душу.

Да, останки шкафов больше всего напоминали экспонаты палеонтологического музея – бесчисленные ребра и прочие кости. Джеф злобно ткнул фонарем в один из шкафов, и тот с мертвенным шелестом неторопливо рассыпался в прах. Я тяжко вздохнула.

– М-да. Кажется, действительно сгорело все.

– Она не могла сгореть! – вдруг страстно заговорил Джеф, опустив фонарик и глядя сквозь меня горящими белыми глазами. – Пятьдесят тысяч книг хранилось в Старой Деревне, но мне нужна была всего одна! Та, из-за которой и начался пожар! Та, из-за которой его не могут потушить и никогда не потушат, пока она здесь!