Дракон мелового периода - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 22

– Я ничего не понимаю, – с тоской призналась я. – Слишком сложно.

– Из совершенной материи уже можно творить, – терпеливо пояснил Хохланд. – Причем заметьте: из нее может творить любой знающий человек, не только владеющий Даром. Так было в древние времена.

Хохланд встал с кресла, открыл книжный шкаф и долго там копался.

– Вот тот самый «Трактат о камне», – сказал он, раскрывая одну из книг. – Книга описывает многочисленные полезные свойства камня. «Он является из тьмы prima materia… Это не просто камень – он включает в себя субстанцию vegetabili, animali et minerali, и более того – он вырастает из плоти и крови, а состоит он из духа, души и плоти…»

Хохланд достал другую книгу.

– А вот еще… Tabula Smaragdina говорит: «Камень находится посередине между совершенным и несовершенным, это то, с чего сама природа начинает подвигать к совершенству с помощью искусства».

Видя, что я никак не реагирую на его слова, Хохланд убрал книгу обратно в шкаф и вернулся за стол.

– Я говорю «камень», но на самом деле он может принять практически любой вид или не принимать его вовсе. Еще его называют «камнем невидимости», – добавил он. – А в Китае его зовут «золотым цветком»…

– Камень – цветком? – тупо спросила я.

– Вы слышали такое словосочетание: «философский камень»?! – рявкнул Хохланд.

– Да, конечно.

– Так вот, это он и есть.

– Ах, философский камень! Так бы сразу и сказали…

– Как интересно, – язвительно произнес Хохланд. – Что такое «активное воображение», вы не знаете, а философский камень у вас затруднений не вызывает! Разрешите полюбопытствовать, что вы подразумеваете под философским камнем?

«Слава Богу, что я не родилась во времена алхимиков», – подумала я и спросила, уходя от ответа:

– А все-таки, какое отношение имеет философский камень к моему заклинанию?

– На самом деле – никакого, – все еще сердясь, буркнул Хохланд. – Ваше заклинание – просто бессмысленный набор фраз. Бред сумасшедшего.

– А по-моему, не бред, – тихо возразила я. – Или если бред, то логичный и красивый. Может, какой-нибудь мастер реальности захотел возродить старинное Чистое Творчество?

Колючий взгляд Хохланда снова затуманился.

– Ваши слова напомнили мне об одной из многочисленных мистификаций, окружающих возрождение Чистого Творчества. Вы, наверно, никогда не слышали о Книге Корина?

Я навострила уши:

– Нет. А что это?

– Легендарная книга, якобы написанная Матвеем Кориным в ночь накануне его гибели. Вы, конечно, знаете, кто такой Корин…

– Художник-соцреалист? – напрягши память, предположила я. – Вхутемасовец? «Рабочий и колхозница», и все такое?

– Позор! Корин – первый в истории мастер реальности, наделенный Даром спонтанного превращения вещества. С него началось все современное Чистое Творчество. Но повторяю: он был не ученый и даже не теоретик искусства. Он был обычный – вернее, необычный – самоучка. И никакой книги он, разумеется, написать не мог. Не говоря уже о том, что крестьянский сын Корин вообще вряд ли умел писать. Существует одно-единственное свидетельство, что эта книга действительно была написана. В мемуарах некоего чекиста говорится, что Корин незадолго до смерти показывал ему какие-то записи, которые выглядели полнейшим бредом на мистико-религиозной основе. Чекист посоветовал Корину не маяться дурью и выкинуть записки, что Корин и сделал.

– Но зачем же он так поступил? – разволновалась я. – Может, этот чекист просто ничего не понял! Надо было сохранить книгу для потомства…

– Вот так и появилась легенда о загадочной Книге Корина, – покивал Хохланд. – Люди, которые мыслят так, как вы, до сих пор не оставляют попыток ее разыскать. Иногда – примерно раз в три года – даже появляются люди, которые ее уже нашли.

– А мой текст случайно не может быть отрывком из Книги Корина? – затаив дыхание, спросила я.

– Этот – вполне может, – небрежным жестом возвращая мне лист, съязвил Хохланд. – Еще вопросы?

– Кто такой «истинный целитель»?

– Понятие встречается у Парацельса применительно к самому себе. Если коротко, истинный целитель – это средневековый мастер реальности, способный проводить Великое Превращение. Еще что-то?

Я сделала паузу, думая, как бы поаккуратнее сформулировать вопрос о сером мире, который давно жег мне язык.

– В каких случаях невозможно заниматься Чистым Творчеством?

– Не понял, простите?

– Ну, существуют такие места, где нельзя заниматься Чистым Творчеством?

– А, вот это уже конкретнее. Да, бывают. Я затаила дыхание. Неужели тайна раскрывается так просто?

– Интересные у вас вопросы, – заметил Хохланд, наблюдая за мной с иронической усмешкой. – От своих студенток я такого точно не слышал. Все их интересы ограничиваются рамками программы, вас же кидает в абсолютно неожиданные сферы. Иногда мне кажется, что Тонечка относительно вас не совсем ошиблась.

Я проигнорировала нежданный комплимент – все мои интересы были в тот момент сконцентрированы на заданном вопросе.

– Теобальд Леопольдович, вы не ответили…

– Во-первых, вы неточно сформулировали вопрос. Речь идет не о «месте» в любом смысле этого слова – географическом или метафизическом, – но об особом виде материи. Материи, которая не способна подвергаться превращениям. Наука наук уделяет этому вопросу не очень много внимания, – как всегда издалека начал Хохланд. – Но существование подобной материи известно и описано в таких трудах, как… Ладно, неважно. Итак, в классической алхимии есть понятие «terra damnata» – «проклятая материя». Это шлак, который остается после извлечения духа из камня, о чем мы говорили двадцать минут назад. Он не поддается превращениям, лишен каких бы то ни было полезных свойств, кои в латентном состоянии присущи любому другому веществу. Как философский камень является шагом к гармонии и совершенству, так эта материя – шаг к хаосу. По сути «терра дамната» – это мертвая, пустая материя.

Я внимательно слушала и кивала, прикидывая, как все это можно приплести к серому миру.

– А как с ней бороться?

– Что? – Хохланд посмотрел на меня так, как будто я сболтнула невероятную глупость. – Как можно бороться со шлаком? Зачем?

– Ну не бороться – управлять.

– В смысле превращать? Никак.

– Но если она не поддается превращениям, то мы, мастера реальности, там совершенно беспомощны!

– Во-первых, вы пока еще не мастер реальности, – поставил меня на место Хохланд. – А во-вторых, где это «там»? «Терра дамната» в чистом виде в мире не встречается.

«Похоже, это все-таки не то», – чувствуя глубокое разочарование, подумала я.

– А не может быть целого мира из «проклятой материи»? – сделала я последнюю попытку. – Чисто теоретически?

– Ну, это сомнительно.

– Понятно, – мрачно буркнула я.

В общем, Хохланд мне ничем особо не помог. Что ж, в глубине души я этого и ожидала. Если бы существовал такой премудрый дедушка, к которому можно приходить и получать готовые ответы на все жизненно важные вопросы, это было бы слишком хорошо для человечества.

Хохланд поднялся с кресла, давая понять, что разговор закончен. Я, скорчившись на своем табурете, быстро дописывала в тетради о проклятой материи.

– А знаете что, Ангелина, – неожиданно сказал Хохланд. – Посидите минутку здесь. У меня для вас есть сюрприз.