Мой друг бессмертный - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 25

– А по-моему, тебе очень повезло, что ты меня встретил. Если бы не я, ты бы уже недели три как непрерывно общался с предками, только никакой радости тебе бы это не доставило.

Лешка кивнул. Он как раз подумал о том, что вряд ли Виктор спасал его для того, чтобы снова убить. Внезапно ему на ум пришел неплохой ход.

– Я согласен, но с одним условием, – с вызовом сказал он. – Вы скажете мне честно, кто вы такой. Я же должен знать, кому доверяю свою жизнь!

– Хорошо, – почти сразу ответил Виктор. – Я – сянь.

– Ваша фамилия мне ни о чем не говорит! – запротестовал Лешка.

– Сянь – это не фамилия, – усмехнувшись, сказал Виктор.

– А что?

– Вот и выясни. Никакой тайны в этом нет. Заодно расширишь свое образование. Ну что, мы договорились?

– Договорились, – автоматически подтвердил Лешка. В голове у него сидело загадочное китайское слово. Где-то он его уже встречал…

Впереди засверкала огнями торговая зона у метро. У перехода через Шуваловский проспект Виктор остановился.

– Дальше мне в другую сторону. Давай прощаться, Леха, – сказал Виктор, протягивая руку. – Так не забудь – послезавтра отправляемся в Нижний мир.

– Пока, – проговорил Лешка, пожал Виктору руку и побрел через переход, продолжая копаться в памяти. Где же он читал о том, кто такие сяни, причем совсем недавно? На середине проспекта его осенило. Ну конечно, в Интернете! Восемь Бессмертных Древнего Китая!

Лешка застыл на переходе и резко обернулся, но на велосипедной дорожке Виктора уже не было. Зеленый человечек на светофоре сменился красным, хором засиг-налили нетерпеливые водители, подгоняя тормозящего пешехода. Тогда Лешка опомнился и побежал в сторону дома – собирать сведения о бессмертных сянях.

Глава 13

У Ники появляется отец

Утром Ники проснулась как ни в чем не бывало. События прошедшей ночи напрочь изгладились из ее памяти. Одно только было необычно – не сработал будильник. Ники вылезла из кровати и, зевая, поплелась в ванную. «Опять проспала! – сонно думала она, сидя на краю ванны и глядя, как из крана течет вода. – Опять классная будет наезжать! Ладно, что же теперь делать. Первый урок я уже пропустила… на второй тоже идти бессмысленно… Третий – биология, там не отмечают…» Ники рассеянно посмотрела в коридор – дверь ванной была открыта, – и ее взгляд упал на сияющие от крема черные ботинки. Ники, нахмурясь, несколько секунд смотрела на них. «Не поняла! – подумала она. – У нас что, кто-то есть? »

Вообще-то Ники полагала, что в квартире она одна. Мама уходила на работу в восемь. Мужчин к ним в гости заходило обычно не слишком много. Точнее, всего один.

«У нас что, Толик сидит?!» – ужаснулась Ники. Она представила, как выглядит со стороны – полураздетая, взлохмаченная, заспанная, – выскочила из ванной и метнулась в комнату. Сначала – одеться, решила она. А разбираться – потом. Через минуту, в тот момент, когда Ники путалась ногами в джинсах, раздались быстрые шаги, и в комнату вошла мама.

– Ты чего не на работе? – изумилась Ники. – Заболела?

– Вероника, – вымученно улыбаясь, произнесла мама. – У меня есть для тебя новость. Случилось что-то очень… важное.

Ники напряглась. То, что мама не пошла на работу, как и ее скорбный и торжественный вид, говорили о том, что новость действительно важная, и при этом плохая. Даже не просто плохая, а отвратительная.

«Меня исключили из школы!» – первым делом предположила Ники. По ее спине побежали мурашки. Что еще может случиться такого глобально плохого? Неужели бабка умерла?

– Одевайся и приходи на кухню.

Ники тут же вспомнились черные ботинки.

– Кто там? – понизив голос, спросила она. – Толик?

Мама кивнула.

– Чего это он так рано прикатил?

– Хочет тебе что-то сказать, – ответила мама и вышла. Ники сунула в штанину вторую ногу и застыла в задумчивости. Ей стало не по себе. Нет, дело тут не в школе и не в бабушке. Что Толику от нее надо? Вроде ничего из запланированных гадостей она ему сделать не успела… Не мысли же ее он прочитал, в конце концов!

Однако тянуть время было бесполезно. Сделав над собой усилие, Ники закончила одеваться и отправилась на кухню.

Толик сидел за столом, как всегда, занимая очень много места, – широко расставив ноги, растопырив локти, – и смотрел на Ники исподлобья своим холодным взглядом. Перед ним стояли традиционная чашка с остывшим чаем и вазочка с печеньем, и сразу было видно, что он ничего не ел и не пил. Мама, отвернувшись и опустив голову, возилась у плиты.

Ники вдруг бросило в холодный пот. «Они решили пожениться! – с ужасом подумала она. – Нет! Что угодно, только не это!»

– Доброе утро, Тиль Иванович, – с трудом выговорила она.

Толик кивнул и буркнул в ответ что-то невнятное. Выглядел он совершенно как всегда, даже еще угрюмее, и на жениха ничуть не походил. Ники слегка приободрилась. Несколько секунд в кухне царило молчание. Ники продолжала топтаться у двери. Мама повернулась и сказала:

– Вероника… Мы подумали и решили сказать тебе одну вещь. Мы долго колебались, стоит ли ставить тебя в известность, потому что не знали, как ты отреагируешь. При твоей неустойчивой нервной системе и сложном характере…

«Ну точно! – в отчаянии подумала Ники. – Мамочка, пожалуйста, замолчи!»

– Но потом решили, что рано или поздно ты все равно об этом узнаешь, а ты уже достаточно взрослая, чтобы принять это как… как…

Мама запуталась и посмотрела на Толика, как будто взывая к его помощи. Но Толик сидел молча и все так же холодно смотрел на Ники. Ники страдала, готовясь услышать непоправимое.

– К тому же ты давно знакома с Тилем Ивановичем, так что наше известие не должно быть для тебя таким уж сильным шоком…

Мама потупила глаза и тихо проговорила:

– В общем, Тиль Иванович – твой папа.

Ники ошеломленно заморгала. Она ожидала услышать все что угодно, только не это. Толик – ее кто?

Она уставилась на Толика так, будто увидела его в первый раз. Потом перевела взгляд на маму.

– Мам, ты шутишь?

Мама покраснела и хотела что-то сказать, но Толик ее перебил:

– Это правда, Вероника, – жестко сказал он. – Я – твой отец.

Ники почувствовала, что ее щеки запылали. Теоретически она понимала, что где-то у нее есть отец, но никак не думала, что когда-нибудь в жизни его увидит. Зная, что мама не переносит даже малейшего упоминания о каком-то там отце, Ники предполагала, что этот неизвестный ей мужчина маму чем-то смертельно обидел – может быть, обольстил и бросил беременную или с маленьким ребенком на произвол судьбы, или ушел к другой женщине, или что-нибудь такое, не менее подлое, – и приучила себя относиться к этому негодяю соответственно. Иногда Ники представляла себе эту воображаемую встречу с отцом, который от них отказался, сочиняла те оскорбления и обвинения, которыми его осыплет, выскажет всю свою ненависть за себя и за маму… но теперь она стояла и молчала, не находя слов. Ни выстраданной ненависти, ни, тем более, дочерней любви к ново-обретенному папаше она не испытывала. И она уж никак не ожидала, что этим папашей окажется ее старый знакомец Толик. Единственное чувство, которое находила в себе Ники, было глубокое недоверие ко всему, что от него исходит.

– Я вам не верю, – так и сказала она Толику. Спокойно, без взрывов ярости и истерик.

Мама бросила быстрый взгляд на новоявленного папашу. Тот только ухмыльнулся.

– Все нормально. Вероника, я бы хотел объяснить тебе ситуацию. В деталях.

– Я лучше выйду… – Мама вытерла руки и заторопилась к двери.

– Нет, – остановил ее Толик. – Мы с Вероникой пойдем прогуляемся. Зайдем в какое-нибудь кафе и там спокойно побеседуем. Вероника, ты не возражаешь против такого плана?

Толик держал себя абсолютно так же по-жлобски, как раньше, не проявляя родственных чувств и не набиваясь в любящие папочки. Ники это оценила положительно. И сразу задумалась: а чем ей вообще грозит появление в доме постороннего мужика, который получит право вмешиваться в ее жизнь? Или он не собирается жить с ними? А может, он захочет забрать их к себе? А может…