Естественные причины - Палмер Майкл - Страница 70

– Практику всегда можно начать. Поверьте, что за соответствующую сумму я могу быть настолько хорош или настолько плох, насколько вы этого пожелаете.

Мэт заметил, что его высказывание, сделанное экспромтом, задело за больной нерв. Фелпс заметно побледнел, но очень быстро восстановил самообладание.

– Думаю, дальше вы можете не продолжать, – сказал он.

Мэт отъехал на вращающемся кресле от письменного стола и устало протер глаза.

– Поймите, Роджер, мне нужна ваша помощь, – продолжил он. – Я весь на иголках, когда веду с вами такой разговор. Но в финансовом отношении я в яме – в настоящей глубокой яме.

– Я думал, что вы крупная звезда бейсбола.

– Поверьте, никогда не был особо знаменитым. Несколько лет назад меня уговорили податься в эту беспроигрышную профессию, но похоже, что я в нее проигрываю. Вы знаете, как бывает. Пока что я на плаву, но еле держусь на поверхности. Поэтому я и говорю, что нуждаюсь в вашей поддержке.

– Сожалею. Ничего сделать нельзя. Никаких гарантий. Но по мере поступления дел буду иметь вас в виду.

Мэт уловил в глазах собеседника подозрительность. Его не так-то легко облапошить.

– Вы знаете, – снова продолжил разговор Мэт. – Я снова и снова задаю себе один вопрос: «Почему Роджер Фелпс вообще нанял меня для ведения этого дела?» Особенно когда с противоположной стороны выступает Джереми Мэллон, настоящий дока по тяжбам о преступной небрежности врачей. Почему? Просто не нахожу на это ответа, а вопрос продолжает меня мучить. Я даже начал наводить справки. Известно ли вам, что Джереми Мэллон чаще любого другого адвоката в Бостоне принимает участие в делах такого рода? Похоже, этому человеку просто не знакомо понятие «мировая сделка».

– Но в данном случае он идет на нее, – возразил Фелпс.

– Знаете, что еще я узнал? – продолжал Мэт, просто не давая собеседнику выполнить слово. Он надеялся, что если будет говорить быстро, достаточно убежденно, то Фелпс не заметит, что он крутит для отвода глаз. – Я узнал также, что все адвокаты, которые противостояли ему, имели примерно столько же опыта, сколько и я в делах о врачебной небрежности. То есть в каждом случае против льва выпускали овечку. Теперь вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю, что могу быть настолько плохим, насколько вы этого пожелаете? Роджер, мне не нужно, чтобы какая-то часть гонорара присяжных пошла мне, ничего подобного. Я не стяжатель. Меня бы устроило резервирование какого-то числа дел. Какая-то гарантия, что дела и дальше будут попадать в мои руки.

– Даниелс, то, что вы говорите, просто чушь. Как я уже сказал, Мэллон в данном случае идет на полюбовную сделку.

– Потому что он проигрывает это дело, – возразил Мэт с ледяным спокойствием. – Он знает это, и вы это знаете. Уясните себе это, Роджер. Я не собираюсь четвертовать вас. Я хочу с вами работать. Мне нужно работать с вами.

Фелпс некоторое время в упор смотрел на него, взвешивая возможные варианты, потом выговорил: «Идите к дьяволу!»

«Черт бы вас подрал», – подумал Мэт, понимая, что все больше приближается к плану Б. Он встал, надел перчатку и стал несильно бросать потертый мяч в кармашек перчатки.

– Доказательств не надо и искать, Роджер, – произнес он. – Любой совет по надзору за юристами, даже если в него входят тупицы, сможет решить, сколько будет дважды два, и в ответе увидеть вас. – Он начал кидать мяч более резко. – Какой кусок от вознаграждения присяжных Мэллон отстегивает вам? Пятнадцать процентов?

– Даниелс, вы сошли с ума.

– Двадцать? Двадцать пять? Мэллон знал о зубном враче, Родж, – о моем единственном деле, связанным с медицинской практикой. Я упомянул об этом паре лиц в больнице, но они страшно ненавидят Мэллона и не могли это ему передать. Это сделали вы, Родж. Мэллону понадобился еще один простачок, чтобы схватить большой куш для присяжных, и вы подставили меня.

Мэт повернулся спиной к инспектору по урегулированию претензий. Теперь он говорил совершенно наобум, но это уже не имело значения.

– У вас нет никаких доказательств этого. Ни малейших...

Мэт крутанулся и без тени колебания запустил мяч в голову Фелпса. Тот не успел моргнуть, не то что среагировать. Мяч пролетел мимо, может быть, в двух дюймах от его уха, вдребезги разбив стекло в рамке с большой литографией ночного вида Бостона. Мяч, отскочив, уже обратно летел к Мэту, когда Фелпс грохнулся на ковер.

– Господи Иисусе! – воскликнул он. – Вы и в самом деле сумасшедший!

– Но, к счастью, броски мои точны.

Мэт подхватил катившийся по полу жесткий мяч и метнул его, не целясь, в спинку стула, стоявшего рядом с креслом, где только что сидел Фелпс. Спинка из вишневого дерева разлетелась в щепы.

– А теперь говорите, Роджер. Сколько вам платит Мэллон?

Фелпс попытался подняться на ноги, но Мэт легко столкнул его опять на пол. Он снова поднял мяч и задом отошел к другой стороне кабинета. Инспектор по урегулированию претензий попытался укрыться за письменным столом.

– Мои броски очень точные, Родж, – предупредил он. – Промахи – всего несколько процентов. Но я обещаю вам, что буду продолжать метать этот мяч, пока не промахнусь... или останусь без мебели. Вы попытались сделать из меня еще одного дурачка. Но, к несчастью для вас, на этот раз номер не прошел. Теперь я тоже хочу своей доли. Хочу части пенок, которые вы с Мэллоном снимаете.

– Пошел к дьяволу! – снова взвизгнул Фелпс.

– Ладненько. Теперь я пальну сильнейшим крученым. Мы, запасные подавальщики, почти никогда не бросаем крученые в полную силу. Мне нужна практика. И я совсем не нуждаюсь в этом шаре для прижатия бумаг, который находится рядом с вашей башкой.

– Вы спятили!

– Поехали... Пока ничья, друзья. Девятый бросок, базовые площадки заполнены, двое вне игры. А это последний крученый Даниелса...

– Стойте. Не надо!

– Родж, не двигайтесь, – предупредил Мэт, его рука с мячом замерла на уровне плеча. – Просто говорите.

– О'кей, ладно. Вы правы. У нас с Мэллоном договоренность. Он ставит меня в известность, когда назревает хорошее дельце, и я поручаю его... гм...

– Продолжайте, не стесняйтесь, Родж. Слабакам.

– Неопытному адвокату.

– И в этих случаях вы отказываетесь идти на мировую сделку и настаиваете на судебном разбирательстве и вознаграждении присяжным. Да вы просто прелесть, Родж. Просто великолепны. Проиграл ли Мэллон хоть одно из таких дел?

– Ни разу.

– До сих пор. Сколько же вы получаете?

– Это вас не касается. А теперь разрешите мне встать.

– Напряжение на стадионе несколько увеличилось, друзья, стало настолько плотным, хоть ножом режь. – Мэт опять начал имитировать голос спортивного комментатора: – Попадание битой означает перебежку... Перебежчики готовятся к рывку... Даниелс собирается пустить крученого...

– Третью часть от сорока процентов Мэллона, – тут же выпалил Фелпс.

Мэт опустил руку.

– Ничего себе.

Фелпс кое-как поднялся на ноги, тщательно стряхнул со своего костюма осколки и щепки.

– Послушайте, – сказал он, продолжая делать быстрые отряхивающие движения руками, – если вы хотите войти в долю, вы ее получите. Дайте мне несколько дней, чтобы утрясти детали.

Мэт снял с руки перчатку.

– Даете слово?

– Да, да. Даю вам слово. А вы что, действительно полоумный?

– Хочу услышать ваш ответ в течение недели, Родж.

– Только помалкивайте об этом.

– Конечно, ясное дело.

Фелпс задом попятился к двери.

– Говорю серьезно, – добавил он. – Не горячитесь.

– Роджер, почему бы вам не начать выдавать мне мою порцию прямо с этой полюбовной сделки? Вы предлагаете уплатить двести штук. Не исключено, что Мэллон будет представлять и две другие семьи и получит такие же суммы. Что, если вы мне выделите половину своей трети от сорока процентов Мэллона? Это составит... дайте прикинуть... сорок тысяч. Такой глупый простачок неплохо подсчитал, а?

– О'кей, ладно. После того, как будут утрясены все эти три дела. Дайте мне выйти отсюда, черт побери.