Числа и знаки. Трилогия - Бурносов Юрий Николаевич - Страница 89

– Пошла прочь, дрянная ведьма! - тут же погнал один старуху, но Бофранк велел ей задержаться и дал золотой. Она споро заковыляла вон, радуясь неожиданному прибытку.

– Что случилось, хире субкомиссар? - спросил второй гард, когда Бофранк показал свой значок. - Вас, не ровен час, ограбили?!

– Иное… - сказал Бофранк. - Кажется, я ранил злополучного упыря - ранил, если не убил, хоть я и не вижу тела…

Неведомыми путями весть об умерщвлении упыря докатилась до Фиолетового Дома раньше, нежели туда явился сам Бофранк. Несмотря на ранний утренний час, на крыльце и лестницах встречалось необычайно много чиновников, взиравших на субкомиссара кто с завистью, кто с уважением, а кто и с усмешкою. Грейскомиссар Фолькон ожидал его возле своей приемной, выказывая тем самым особенное почтение и явное расположение. Тут же обретался его секретарь Фриск, кинувшийся поздравлять субкомиссара едва ли не раньше самого Фолькона.

– Полноте, полноте, - сказал Бофранк, когда они остались одни в кабинете хозяина Фиолетового Дома. - Может статься, я не убил его.

– Что же произошло? Расскажите скорее! - потребовал грейскомиссар, наливая из графина цветного стекла ароматное вино. Бофранк, однако, не смог сделать и глотка, ибо чувствовал себя прескверно. Все члены его болели, как если бы он упал с горы, точно так же болели внутренности, горло сводило спазмами. Собравшись с силами, субкомиссар довольно поверхностно описал ночные события, изменив некоторые важные детали. Так, он не стал скрывать, что пресловутый упырь на самом деле - бывший секретарь грейсфрате Броньолуса Шарден Клааке, но добавил, что сей достойный, в общем-то, человек пропал во время поездки на Ледяной Палец, о чем имеется его, Бофранка, отчет, да видно не погиб, а повредился рассудком, отчего превратился в кровожадного выродка. Конечно же, умолчал субкомиссар и о просьбе Клааке передать его слова Баффельту, равно как и о самих словах. Дело представало так, словно Бофранк сам нашел упыря и, заговорив его пустыми словами, поразил пулей.

– Когда он откинул капюшон, - сказал Бофранк напоследок, - я понял, что вот-вот погаснет факел и только один господь знает, что случится тогда со мною в кромешной тьме. Я к тому времени уже извлек пистолет и был готов стрелять; это я и сделал и совершенно уверен, что поразил Клааке прямо в левый глаз. Я отчетливо видел, как пулею разворотило добрую половину лица, как хлынула кровь, но тут я и сам поскользнулся, неловко упал и, видно, ударился головою, отчего и утратил сознание.

Сказать по правде, Бофранк вовсе не поскальзывался. Вместе с кровью и тканями из образовавшейся на лице упыря раны исторглось странное ярко-зеленое свечение, которое сплошным потоком выплеснулось на субкомиссара, обволокло и поглотило его в себя. То были одни из самых страшных минут в жизни Бофранка - он чувствовал, что задыхается, что со всех сторон сжигает его сухой омерзительный жар, словно исходящий от сгоревшего на угольях тухлого мяса. Вот тогда-то он и потерял сознание, уверовав, что настал его последний миг.

– Тело не было найдено? - спросил Фолькон, отвлекая субкомиссара от мрачных воспоминаний.

– Оттого и не убежден я окончательно, что упырь мертв… С другой стороны, в тех местах обитают несметные стаи диких собак, которые, как говорят, и живого путника могут растерзать за несколько мгновений, что уж думать о мертвом теле. Одно явится доказательством: ежели за несколько ближайших дней не будет найдено ни одной новой жертвы.

– И все же я склонен верить вам. Разве может жить человек, коему попали в глаз из пистолета с расстояния всего в несколько шагов?

Бофранк, в отличие от грейскомиссара, знал, что Шарден Клааке уже не был человеком, и оттого сомневался, что рана могла оказаться для него смертельной. Но он не стал говорить этого вслух и для вида согласился с Фольконом.

– Что вы станете делать теперь? Вам нужен отдых, посему направляйтесь тотчас к себе, а я распоряжусь тем временем, чтобы вам доставили премию.

– Которую? - удивился Бофранк.

– Разве я не сказал вам? Герцогом назначена была премия тому, кто умертвит упыря, и я не вижу, отчего не вручить ее вам. Это вполне приличная сумма в золоте.

– Давайте подождем прежде, чтобы убедиться, что упырь и в самом деле мертв, - сказал Бофранк. Грейскомиссар по некотором раздумьи согласился с ним, взявши на себя также обязанность написать несколько строк о происшествии для «Хроник».

Будучи доставлен домой, Бофранк велел Ольцу нести горячую воду и лохань, вымылся с помощью одноглазого слуги, после чего велел не пускать к нему никого, хоть бы даже приехал сам король, и, не найдя сил для еды, уснул.

Лекарь, которого привел юный Фолькон, осмотрел Бофранка и сказал, что тот находится в крайней степени изнеможения, словно бы после чудесного выздоровления от тяжелейшей болезни.

– Это самый опасный период, - сказал также лекарь, - ибо человек вроде бы уже отринул хворь, но настолько слаб телом и духом, что любая иная, равно как и вернувшаяся прежняя, болезнь может поразить его с новой силою, и тогда спасения уже нет. Странно, что таковое случилось из-за того, что хире всего лишь неудачно стукнулся головою.

Собрав свои инструменты, лекарь удалился в недоумении, а Бофранк, к несказанному своему удивлению, узнал, что проспал более четырех дней. Послушный Ольц неуклонно соблюдал указание хозяина, чем проявил как преданность, так и глупость, покамест Проктор Жеаль не дал ему тумака и не вошел в комнату, где и обнаружил разметавшегося на постели Бофранка. По словам Жеаля, Бофранк был так плох, что напоминал скорее мертвеца, бормотал непонятное и хватал воздух руками, словно видел что-то в нем, хотя глаза его при том были закрыты. Фолькону, слушавшему рассказ Жеаля, тут же припомнились демоны, которые якобы «окружают нас со всех сторон, как будто кто в море нырнул и окружен повсюду водой».

Теперь Бофранк выглядел несколько лучше, но сидеть мог, лишь подпертый подушками, а из еды смог проглотить лишь чашку бульона. Ольц примостился в уголку на полу, охватив руками колени и слушая, как Жеаль рассказывает субкомиссару, что происходило в те четыре дня, что выпали из жизни Бофранка.