Пристань желтых кораблей. [сб.] - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 28

— А можно будет это не выбрасывать? Пригодится! И почувствовал, как дрогнули в голосе уверенные, хозяйские нотки. Словно он не просил, а…

— Это хорошее оружие? — Дин взглядом указал на бластер. Кирилл смешался:

— Да.

— Тогда можно будет выбросить арбалеты.

Он посмотрел на брата:

— Тони, высыпь весь песок. До заката надо подняться выше.

Кирилл почувствовал, как наползает стыд. Пытаясь казаться непринужденным, он спросил:

— А зачем повыше?

— Пока есть солнце, надо набрать тепло.

Кирилл взглянул вверх, на черное брюхо воздушного шара. И понял:

— Гелиостат? Поднимается за счет солнечного тепла?

— Конечно. Обычно его хватает на всю ночь, а сейчас… Не знаю.

Он спокойно посмотрел на Кирилла, потом на бластер.

— Здесь опасности не г. А когда будет, я тебе скажу.

Кирилл сорвал с пояса бластер, торопливо сунул его в сумку. Посмотреть Дину в глаза было стыдно.

Он присел, достал, передатчик, стал копаться с ним, выдвигая антенны. Вскоре цилиндрик, ощетинившийся тонкими иглами, стал похож на ежа.

Тони вдруг бухнулся рядом, беззаботно спросил:

— Ой, а что это?

Кирилл поймал его взгляд. Тони чуть заметно подмигнул. И улыбнулся: “Ничего, Кир, бывает”… Придумывать ответ не пришлось — уже через минуту Тони помогал брату ослабить одни веревки и подтянуть другие. Кажется, они пытались изменить форму оболочки гелиостата, чтобы улучшить его нагрев. С минуту Кирилл смотрел на них. Потом вздохнул, надавил крошечную кнопку на цилиндрике передатчика. Внутри что-то предостерегающе зазвенело. Кирилл метнул передатчик за борт, перегнулся, следя за его стремительным падением.

Цилиндр превратился в точку. И вдруг вспыхнул, разбухая пятном ослепительного фиолетового света. Кирилл зажмурился, а когда снова раскрыл глаза, то передатчика уже не было. Он исчез, превратился в аварийный импульс, несущийся к Земле. Но хватит ли ему мощности, чтобы пробить пространство, чтобы, обогнав световые и гравитационные волны, коснуться антенн Службы Спасения? “Сам виноват, — оборвал себя Кирилл. — Никто тебя не просил уходить с трассы. Теперь и выбираться надо самому…” Но легче от этой правильной мысли не стало. Он посмотрел на Дина и запоздало подумал, чем будет объяснять этот неожиданный фейерверк. Но Дин не сказал ни слова, лишь посмотрел вниз.

Они поднялись высоко, километров на пять, не меньше. И Кирилл сразу почувствовал разницу с Землей — дыхания едва хватало. Он украдкой влез в аптечку, разжевал таблетку спорамина, сел в углу. Да, самым правильным было сказать: “Ребята, объясните мне толком, кто вы и что здесь делаете?” И самому признаться в том, кто он и откуда. Но что-то останавливало его — может быть, тяжелые арбалеты на дне плетеной гондолы, а может быть, и спокойное доброжелательство ребят. Кто знает, как отреагируют они на его признание.

— Ты чего молчишь, Кир?

Дин склонился над ним, встревоженно вглядываясь в лицо.

— Так… Дышать тяжело.

— Ты же летчик! Должен бы привыкнуть! Мы с Тони не сомневались… Сейчас снизимся.

— Не смей! — Киру вдруг передалась его тревога перед снижением. — Не смей! Сами спустимся — солнце уже заходит.

— Воздух в шаре начнет остывать часа через два. Выдержишь?

— Да.

Дин отошел, шепнул что-то Тони. Тот взял с пола одеяло, набросил Кириллу на плечи, начал укутывать. Кирилл рассмеялся:

— Да бросьте, ребята! Что я, сам шагу не могу сделать?

— Можешь. Только не надо.

Тони произнес это уверенно и серьезно. Потом взял второе одеяло и ловко замотался в него. Кирилл сообразил, что дело не только в нем и посмотрел на Дина. Юноша аккуратно застегнул куртку, вытащил откуда-то из-под воротника тонкий черный капюшон, надел его и замер, стоя у борта.

А еще через несколько минут стало холодно, в узкой щели между бортом гондолы и днищем шара закружились белые хлопья.

— Здесь вечерний снегопад очень сильный, — тихо сказал Тони. Он пристроился рядом с Кириллом и вертелся, усаживаясь поудобнее. — Лучше всего спать, время быстрее пройдет.

Темнело быстро. А через полчаса Кирилл действительно уснул.

Было уже утро. Шар плыл в прозрачной, голубой, словно небо, тишине. Кирилл поежился, больше для порядка: утро оказалось в меру прохладным, от ночного снега не осталось и следа. А когда шар медленно развернулся и на лицо упал солнечный луч, он понял, что день будет даже жарковат. Тони еще спал, прижимаясь к Кириллу, по-детски мягкий и расслабившийся во сне. Кирилл осторожно подсунул под плечо Топи свою сумку, встал, шагнул к Дину. Тот, похоже, и не ложился.

Метрах в двадцати под ними плыли заросли густого кустарника среди разлапистых могучих деревь­ев. Совсем близко от днища корзины качались тоненькие нежно-зеленые веточки верхушек.

— Не шлепнулись! — Кириллу сразу стало весело.

Дин посмотрел на него усталыми, красными глазами и сказал:

— Шлепнемся. Часа через два. Воздух в шаре слишком остыл, солнце не успеет его прогреть.

На проводах, выходящих из шара, болтался небрежно прикрученный приборчик с круглой шкалой. Электронный термометр.

— А если сбросить… все?

— Не хватит. — Дин покачал головой. — Я посчитал, не хватит. Избыток массы слишком большой.

— Дин! — громко, звеняще крикнул проснувшийся Тони.

— А что Дин? Все равно, сбросим вещи сегодня — упадем завтра. С шаром пора кончать!

Кирилл опустил глаза.

— Это из-за меня. Зря взяли.

— Не могли же мы тебя оставить!

Дин взглянул на него удивленно и недоумевающе. И даже обиженно. Но тут Тони вскочил и с силой пихнул обоих:

— А ну, хватит! Один ноет, что масса большая, другой — что его не бросили умирать! Ничего, это лес, а не саванна! Дойдем и так!

Он стоял между ними — хмурый и растрепанный. Дин долго смотрел на брата, потом сказал:

— Конечно, дойдем. И Кир поможет — вон у него какая пушка спрятана!

Кирилл кивнул. И спросил:

— Куда пойдем, ребята?

Дин дернулся и развернулся в его сторону. У Тонн глаза распахнулись на пол-лица.

— В столицу, конечно. В Розу Ветров, — медленно произнес Дин.

Кирилл понял, что допустил какую-то ошибку. Но вот какую и где?