Земля - это рай - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 6

- Срочно! - рявкнул я.

Алари повернулся и пошел направо. Я двинулся следом, глядя на смешно опущенный зад и вздыбленный загривок чужого. Алари напоминал гончую, идущую верхним чутьем.

Хотя, если сходство не ложное, и они действительно произошли от грызунов, запах играет в их жизни роль немногим большую, чем у людей. Шли мы недолго, вскоре алари остановился перед закрытым люком. Посмотрел на меня с видом побитой собаки:

- Здесь идут важные переговоры...

- И я должен в них участвовать, - подтвердил я.

Было бы смешно, окажись дверь заблокированной. Но мой проводник алари имел, вероятно, достаточно высокий статус. Люк открылся.

- ...нет, нет и нет! - услышал я голос деда. - Я не могу. Это слишком большой шок!

- Какой шок, деда? - спросил я, входя. Куалькуа беззвучно прошептал в мозгу:

А хочешь ли ты это знать, Петр?

Первый раз на корабле алари я увидел теплые, сочные цвета. Овальной формы зал, стены - нежно-розовые, потолок - ослепительно алым, пол багровым. Словно внутренности какого-то монстра... Командующий алари лежал в центре, на кресле крайне сложной конструкции, рядом стояло три более привычных, рассчитанных на людей. Но заняты были лишь два, в них сидели Данилов и Маша. Рядом с алари стоял счетчик, уставившийся сейчас на меня с каким-то почти человеческим ужасом.

А деда нигде не было.

Я даже обернулся, прежде чем спросить:

- Где дед?

Мой проводник тихонечко пятился, отходя от все еще открытого люка. Да, достанется ему... Я встретился взглядом с Даниловым, но тот опустил глаза. Посмотрел на Машу - она была растрепанная и бледная.

- Командующий, где Андрей Валентинович Хрумов? - спросил я.

Где мой дед?

- Это очень сложная этическая проблема, - помедлив ответил алари. Боюсь, что я не вправе отвечать, пока он сам не принял решения.

- Карел! Счетчик! - я посмотрел на рептилоида. - Где дед?

Повисла тишина.

Ты ведь уже понял, - прошептал куалькуа.

- Петя, у меня не было иного выхода, - ответил счетчик голосом деда.

Сволочи!

- Что с дедом? - закричал я. - Что с ним, гады?!

- Петя, это я, - сказал счетчик.

Я шагнул к нему - не знаю, то ли чтобы убедиться, что родной голос идет из нечеловеческой пасти, то ли чтобы придушить чужую тварь, пытающуюся... пытающуюся...

- Не было у меня другого выхода, Петя, - сказал дед. - Не было. Беззубая, усеянная жевательными пластинками пасть раскрывалась нервно и дергано, выдавливая звуки человеческой речи с отчаянной старательностью. В голубых глазах счетчика не было ничего, ничего знакомого и родного.

- Я хотел тебя дождаться, Петя, - сказал дед. И я не выдержал. Ноги задрожали, стены дрогнули, повернулись, а пол прыгнул к лицу.

Глава 2.

Лучше всего смотреть в потолок. Закрывать глаза - неправильно.

Тогда сразу начинают лезть в голову разные мысли. А я не хотел сейчас думать. Ни о чем. Куда легче оказалось выбрать на потолке точку и не отводить от нее взгляда.

Так - легче. И можно слушать голос деда, идущий из пасти счетчика, и забывать о том, что произошло.

- Обширное кровоизлияние, Петр. Инсульт. Я никогда не исключал такого варианта, но уж очень не вовремя он выпал. Думаю, сутки бы я продержался, но не больше...

Голос у деда спокойный. И не потому, что он сейчас в теле Карела. Он бы говорил так же ровно и сухо, валяясь парализованным на койке. Наверное, таким тоном он и соглашался на предложение счетчика...

- Меня усыпили. Карел считает, что иначе я сошел бы с ума в процессе перекачки сознания. А так... словно засыпаешь в одном теле, а просыпаешься в другом.

- Это страшно, дед? - спросил я. И тут же проклял себя за глупый вопрос. Но дед ответил спокойно:

- Не очень. В конце концов я давно готовился... хм... уйти насовсем. А случившееся, все таки, куда более лучший вариант. Тяжело привыкать к новому зрению. К этим... лапкам. К тому, что ходишь на четвереньках. Впрочем, я пытаюсь не двигаться, этим занимается Карел.

- Ты... вы... можете общаться? Напрямую?

- Нет. Как я понимаю, Карел выделил для моего сознания локализованный участок своего мозга, - дед оживился. - Интереснейшая раса, Петр! Какие огромные возможности! Вот, к примеру...

Если не смотреть на рептилоида - то все в порядке. Дед просто излагает абстрактную проблему - что чувствует человек, оказавшись в нечеловеческом теле, да еще и не полноправным хозяином, а случайным гостем...

Когда я был маленький, то однажды подцепил корь. Да и мало кто ухитрялся ей не болеть в детстве. У меня слезились глаза, я не мог смотреть на свет, лежал в зашторенной комнате, и мучался от того, что дед забрал компьютер... от греха подальше. Вместо него он купил и поставил музыкальный центр, какой-то невообразимо навороченный, с обилием возможностей, и я, лежа в постели, на ощупь разбирался с пультом. До сих пор помню все кнопки на ощупь... и радость, когда нажатие очередной вылавливало в эфире какую-нибудь радиостанцию, или запускало сидишник. Но лучше всего было, когда дед приходил, садился рядом, и начинал со мной разговаривать. В первый же день я спросил его, почему от кори нельзя быстро вылечиться, и он прочел мне десятиминутную лекцию об этой болезни. Вряд ли дед разбирался в этом раньше, но когда я заболел, то ему потребовалось полчаса, чтобы вникнуть в суть проблемы.

- Вирусная инфекция, Пит, - тогда он любил называть меня Питом.

- На этом фронте медицины особых успехов нет. Говорят у чужих имеются эффективные препараты для уничтожения вирусов, но с нами они делиться не собираются... У тебя сейчас поражена лимфатическая система, помнишь, мы читали книжку "Как внутри меня все устроено"? Еще вирус гнездится в ретикулоэндотелиальной системе, но ты этим голову не забивай. Ничего страшного нет, я тоже в детстве переболел корью.

- Я не умру? - спросил я, потому что мне стало немного страшно.

- Если не начнется коревой панэнцефалит - нет, - обрадовал меня дед. - Но это маловероятно.

- А что такое панэнцефалит?

Дед объяснил, обстоятельно и подробно. Тогда я не выдержал и заплакал. И даже выкрикнул, что не хочу ничего этого знать, и лучше бы он молчал...

Дед положил мне на лоб холодную ладонь, подождал, пока я немного успокоюсь, и сказал: