Земля - это рай - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 1

Сергей Лукьяненко

Земля - это рай

Пролог

На космодромах трава не растет. Нет, не из-за свирепого пламени двигателей, о котором так любят писать журналисты. Слишком много отравы проливается на землю при заправке носителей и при аварийных сбросах горючего, при взрывах ракет на стартовом столе и мелких, неизбежных протечках в изношенных трубопроводах.

Но этот космодром не был земным.

Я сидел на траве, на самом краю огромного неогороженного зеленого поля. Его можно было счесть теннисным кортом для великанов или порождением больной фантазии помешанного на гольфе миллиардера. Впрочем, здесь деньги не в ходу.

Лицо саднило, словно какой-то невидимый садист тер изнутри кожу наждаком. Поскольку так оно и было, я старался не обращать внимания на боль.

Не меньше сотни маленьких серебристых корабликов было хаотично разбросано по космодрому. Недавно я уже стоял здесь, но тогда моё одурманенное сознание не способно было оценить зрелище с точки зрения землянина. А теперь... теперь я умножал боевую мощь каждого корабля на их общее количество, потом - на предполагаемое число космодромов планеты, добавлял неизвестные - те корабли, что были в космосе, или на планетах друзей, а также крейсера, которые вообще не покидают орбит. Результат, конечно, был приблизительным. С разбросом в целый порядок.

Но какая разница, что упадет на голову - тонна кирпича, или десять тонн?

Покусывая травинку я откинулся на спину. Посмотрел в небо. Что может быть более неизменным, в любом мире и в любое время? Лежать, чувствуя кислый сок на губах, чувствовать, как засасывает, тянет бесконечное небо... Как переворачивается мир, и вот уже не ты валяешься на спине, расслабленный и ленивый, прищурено вглядывающийся в бездну, а вся планета лежит на твоих плечах, и ты держишь её над небом. Последний и единственный атлант...

Травяной сок был горьким и едким, его родила чужая земля. А небо покрывала узорная вязь облаков-для-приятно-прохладной-погоды. Сквозь такую решетку не упадешь.

Не мне держать этот мир на плечах.

Я повернул голову, заставляя планету лечь мне под ноги. Посмотрел на неподвижное тело, лежащее рядом. Мужчина был жив, но сознание к нему вернется не скоро.

- Куалькуа, ты закончил? - вслух спросил я.

Да. Ваши лица и кожный покров идентичны, - беззвучным шепотом отозвался симбионт.

- Спасибо.

Мимикрировать фигуру?

Мужчина был и плотнее, и выше меня. Маскировка не помешала бы. Но сама мысль о новой боли, которую принесет перестройка тела, вызвала легкую панику.

- Не надо.

Присев на корточки я начал стягивать с чужака одежду. Хорошо, что здесь предпочитают свободный крой.

- Как думаешь, прорвемся? - спросил я существо, жившее в моем теле.

Возможно.

У куалькуа нет ни деликатности, ни страха смерти. Последнее время мне это стало нравиться.

Облачившись в одежду чужака я встал во весь рост. В полукилометре виднелись низкие здания без окон. Ангары? Ремонтные мастерские? Заправочные базы?

- Может быть корабль Римера еще не уничтожен? - риторически спросил я. - Хорошо бы вернуться на нем...

Куалькуа не ответил, но, странное дело, мне показалось, что я уловил отзвук его эмоций. Легкая ирония, симпатия и одобрение. Возможно ли, чтобы существа, используемые как живые механизмы, как броня и устройства наведения торпед, настолько сроднились с техникой? Возможно ли, что сентиментальность в отношении корабля стала для них редким достоинством?

- Пора домой, - сказал я.

Тому, у кого он есть...

- А вы...

Когда-то наша раса не согласилась с решениями Конклава. Мы взбунтовались. У нас была планета. Теперь там пыль.

Я молчал, глядя на зелень космодрома.

Иди, Петр. Тебе есть куда возвращаться.

- Надеюсь, - сказал я. - Надеюсь.

Часть первая.

Земля.

Глава 1.

Красно-фиолетовая эскадра Алари.

Сотня кораблей, патрулирующих границы Галактического Конклава. Сквозь корпус, ставший прозрачным, я смотрел на рассыпанные в небе блестки. Стоило остановить взгляд на каком-то корабле, как его изображение увеличивалось. Хорошая технология у Геометров.

Но разве в ней дело?

Есть в мире вещь посильнее оружия - воля, сила духа, уверенность в своей правоте, сплоченность. Что может противопоставить Конклав цивилизации Геометров? Дрязги и раздоры, глухое недовольство Слабых рас, самоуспокоенность и пресыщенность Сильных. Все шаткое равновесие рухнет в один миг. А если еще постараются регрессоры...

Капитан, мы движемся принудительно.

- Подчиняйся, - сказал я.

Ситуация опасна.

- Все в порядке. У меня есть инструкции. Это послужит благу Родины, - оборвал я корабль.

Разведывательный кораблик, принадлежащий Римеру, я так и не нашел. Видимо он уже был уничтожен. На всякий случай. Впрочем, может быть это и к лучшему? С компьютером, вобравшим в себя часть памяти Ника, его манеру общения, его стихи, я невольно пытался бы общаться как с разумным существом. А с этой машиной, новенькой, никому и никогда не принадлежавшей, было проще. Геометры ухитрились сделать своих бортпартнеров чертовски сообразительными, способными к вольному общению и нестандартным реакциям. И, при этом, оставить их только машинами. Наверное, что-то правильное в этом есть. Не зря же ни одна раса Конклава не использует, по крайней мере широко, системы искусственного интеллекта, предпочитая прибегать к услугам Счетчиков, Куалькуа или иных узкоспециализированных существ. В самой мысли о создании нового разума, возможного конкурента, есть что-то пугающее. Но вот почему Геометры, с их зацикленностью на единстве и дружбе, упускают подобный шанс? Может быть, когда вмешивается инстинкт выживания расы, вся идеологическая шелуха облетает?

Ситуация очень опасна, - скорбно сообщил корабль.

- Подчиняйся. Мы проводим миссию Дружбы.

Хорошо, когда идеология стоит на первом месте. Даже если Геометры допускали возможность угона корабля - они не позволили ему испытывать подобные сомнения. С заглушенными двигателями мы вплыли в центр эскадры, к флагманскому кораблю. Прошла всего неделя с момента, когда я увидел его в первый раз. Тогда огромный диск производил плачевное впечатление. В своей попытке захватить корабль Геометров целым и невредимым, Алари преуспели, но урон потерпели изрядный. Сейчас же флагман казался абсолютно новеньким. Грозная, неспособная проиграть боевая машина...