Ушибленные одиночеством - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 2

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,

И сосало под ложечкой сладко от фраз,

И кружил наши головы запах борьбы,

Со страниц пожелтевших слетая на нас.

И пытались постичь Мы, не знавшие войн,

За воинственный клич

Принимавшие вой, Тайну слова "приказ",

Назначенье границ,

Смысл атаки и лязг

Боевых колесниц.

А самым главным для нас была дружба и любовь, верность и преданность, что так яростно кипели на страницах любимых книг, что помогали победить любое зло...

А в кипящих котлах прежних воин и смут

Столько пищи для маленьких наших мозгов!

Мы на роли предателей трусов, иуд,

В детских играх своих назначали врагов.

И злодея следам

Не давали остыть,

И прекраснейших дам

Обещали любить;

И друзей успокоив,

И ближних любя,

Мы на роли героев

Вводили себя.

И книги, которые мы любили, были такими живыми, такими реальными. И Гелька Травушкин был куда ближе и лучше соседа по парте. Уже не хотелось дружбы обычной. Но! Ребята! Опомнимся!

Только в грезы нельзя насовсем убежать:

Краткий век у забав - столько боли вокруг!

Попытайся ладони у мертвых разжать

И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев

Еще теплым мечом

И доспехи надев, Что почем, что почем!

Разберись, кто ты - трус

Иль избранник судьбы,

И попробуй на вкус

Настоящей борьбы.

Скажите, а вы способны стать друзьями не по переписке? Не по книгам? Способны на "командорство"? Владислав Петрович Крапивин уже много лет доказывает - он способен. И ребята из "Каравеллы", уверен, тоже способны. У них, кроме книг, была еще и жизнь. С ВПК - реальным человеком, со всеми его плюсами и минусами, с настоящим фехтованием и подлинными штормами, и, главное, реальными друзьями.

И когда рядом рухнет израненный друг,

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг,

От того, что убили его - не тебя,

Ты поймешь, что узнал,

Отличил, отыскал

По оскалу забрал Это смерти оскал! Ложь и зло, - погляди,

Как их лица грубы,

И всегда позади Воронье и гробы!

Да, нам дали романтический пинок и светлый идеал. Но то, что он был дан книгами, породило чудовищный по непредсказуемости эффект. Мы не смогли (в большинстве своем), претворить книги в реальность. И стали творить реальность из книг. Сможем ли мы использовать этот шанс - перевести данное Крапивиным из абстрактно-красивой плоскости в плоскость реальную, жизненную? Найти свой вариант приложения романтики, доброты, дружбы? Увидеть парус своего корабля, своей каравеллы? Или сведем все к говорильне о книгах Крапивина, поискам рапир, медных пуговиц и настоящего друга?

Если путь прорубая отцовским мечом,

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал что почем, Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Если мяса с ножа

Ты не ел ни куска,

Если, руки сложа,

Наблюдал свысока

И в борьбу не вступил

С подлецом, с палачом Значит, в жизни ты был

Ни при чем, ни при чем!

... Простите за полное цитирование песни Высоцкого. Я не знаю, какая из его песен больше всего нравится Крапивину. Мне - эта.

А еще - мне кажется, что Володя Высоцкий не принадлежал к Типу Первому. Он слишком умел дружить по-реальному.

Давайте выбирать главное - кто что хочет. Играть в Настоящую дружбу, найти реального друга, рисовать карту-схему Великого Кристалла, писать "как Крапивин"...

О последнем - подробнее.

Подражатели и продолжатели. Взгляд изнутри.

Знаю, что при словах о "подражателях и продолжателях" возникают в основном две фигуры. Тяглов и, пардон, Лукьяненко. Первый - с "Кругами Магистра", второй - с "Рыцарями сорока островов" и, для некоторых, "Пристанью Желтых Кораблей". О Тяглове позвольте не высказываться. Второго я знаю лучше. Скорбно признаюсь - "Пристань", это явное подражание ВПК, "Рыцари" начинались как пародия на его книги. Я начал писать их "выдавливая" из себя подражательство. И в процессе понял, что рамки пародии "Рыцари" переросли. Упреки Крапивина в недоведении до конца линии Игорька (шпиона), принимаю полностью. Более того, массированная гибель персонажей в начале, то, что Кир Булычев в статье для "Локуса" обозвал "введением в фантастику понятия случайной смерти", так вот, эта гибель двух Игорей, Кости, Ромки тоже была... ой, стыдно признаваться-то... Так вот, я просто понял, что такую толпу ребят выписать не смогу. И отсек второстепенных персонажей разом.

Вы шокированы? Когда б вы знали, из какого сора...

Но назовите мне книгу ВПК, где активно действуют более пяти-шести мальчишек. Просто для Крапивина убивать героев "взаправду" невозможно. Я, увы, знаю, что в данной ситуации они бы погибали - и убивали друг друга. И слова о том, что "я поставил бы туда своих героев" несколько самообличительны. У меня не было такого выбора ребят. Я взял тех, кто был рядом, в нашем клубе. Умные, хорошие ребята. Но они бы вели себя, увы, так...

Слишком крепко вживлен сейчас в ребячьи души автоответчик "свой-чужой".

Я читал несколько повестей-подражаний ВПК. Они немножко скрещены с Муркоком, Толкиным... знаете, очень интересно читать. Любителям Крапивина. Там тоже пульсируют синие жилки под коленками, а детские лопатки так трогательно выпирают из плеч, что так и хочется прикрыть их последней курткой. При этом повести порой наполнены такой крутизной, что мне и не снилось. Только там дети убивают взрослых, а не детей. А это - плохо, но допустимо.

Я не знаю, появятся ли точные подражания Крапивину. То, что они найдут читателя, сбыт, поклонников - бесспорно. Когда уже не хватает привычного продукта (хоть ВПК и пишет очень быстро), легко идут в ход заменители. Найдется ли достойный подражатель? Честно говоря, сомневаюсь. Перумов после эпопеи "под Толкина" пишет оригинальные вещи, и это неизбежный путь для любого талантливого человека. А бесталанный имитатор, к счастью, никогда Крапивина не подделает. Ну нельзя так писать без сердца и таланта!

Я уверен, многие из членов "Лоцмана" пишут вещи "под Крапивина". Кто лучше, кто хуже. Если кто-то хочет посоветоваться с профессионалом, а я рискну считать себя таковым, присылайте тексты. На дискетах или в распечатках. Лучше плохие экземпляры, потому что возврат не гарантирую. А вот ответ любой степени развернутости и откровенности - с удовольствием.