Подмена - Имшенецкий Вячеслав Андреевич - Страница 20

Петька заметил, что Жухов, орудуя лопатой, внимательно слушает старого эвенка. Додоев продолжал рассказывать:

— Я шесть ножей из каждого сделал. Хорошая сталь. В зимовье у меня два лежало, последних.

— Подари мне, — попросил Жухов.

— Тебе не подарю, взрослый, сам сделаешь, а подарю Тане и Петьке. Так решил еще давно.

— А мне и не надо, — ответил Васька. — Мне Сидоров из Москвы обещал привезти наваху, как у пиратов.

Додоев снял мокрую котомку и вытащил из нее настоящие эвенкийские ножи, узкие, с легкими ручками из бересты. Длинный, в меховой ножне, подал Петьке, а короткий, с костяными ножнами, протянул Тане. Геологи побросали работу, стали рассматривать ножи. Предлагали меняться. Петька с Таней категорически отказались. Челпанов попробовал Танин нож на остроту с левой руки у себя сбил целый ворох рыжей шерсти.

— Парикмахерск здесь устраивать не надо, — сказал Додоев, отнял нож, подал Тане и подошел к Жухову:

— Никудышный ты хозяин, Васька, купил себе такую дорогую лодку, а заботы о ней совсем-совсем нет.

Жухов разогнулся, оперся на лопату:

— А что, вода ее унесла?

— Скажи, Васька, спасибо, что не унесла. Вечером я ее отвел в протоку за белый камень и длинную цепь привязал. Охо-хо, беда с тобой. — Додоев окинул взглядом половодье, посмотрел на хребет: — Вода, однако, прибывать не будет.

Додоев предсказал правильно — уровень воды в потоке не поднимался, а расстояние между палатками и берегом даже чуть-чуть увеличилось.

— Все на разнарядку, — позвал Бурмаков.

На столе под навесом стояли рядами консервные банки, высились горки ржаных сухарей и лежала карта Главного хребта, та, по которой когда-то Васька Жухов тайно сверял свои первые «ныряния».

Инженер Бурмаков увидел Рыжего:

— Челпанов, получи продукты и отправляйся в бригаду.

— Лафа приперла, — Рыжий хмыкнул, — по грязи чавкать. Пусть солнышко обсушит, а завтра…

Левая щека у Бурмакова дернулась, Рыжий тут же засуетился. Банки с тушенкой и сухари бросил в рюкзак. Схватил плитку чая. А когда собирал свои пожитки, угрожающе смотрел на Петьку и делал неприятные гримасы.

— Положи на место, ты вчера полплитки взял.

Рыжий сощурил глаза, но чай не отдал.

Геологические группы, получая задание, сверяли свои планшеты по большой карте и уходили, в тайгу.

— Друг любезный, — обратился Бурмаков к Ваське Жухову, — сегодня ночью я выходил в эфир. Город подбросил срочную работу. Просят уточнить геосъемку разреза гравийных обнажений вдоль Кодиловского болота. Нужно посмотреть, можно ли проложить автомобильную дорогу к реке. Строители хотят возить оттуда гравий для железнодорожных насыпей. — Бурмаков повернулся к Тане и Петьке: — Вы не возражаете поработать с Жуховым?

— А кто же будет возражать? — удивилась Таня.

— В таком случае забирайте продукты, и чтоб через секунду я вас всех троих здесь не видел. — Он улыбнулся: — На воде будьте осторожны.

Таня с Петькой побежали в штаб готовиться к отплытию. Вещмешок с документами Самоволина Петька спрятал под нары, в темный угол.

— Таня, река может выбросить бочку с документами, поэтому надо смотреть внимательно. Ты заметила, как у Жухова заблестели глаза, когда Додоев про наводнение говорил?

Они надели куртки и пошли по тропе к Кочерге Дьявола.

По взбесившейся реке Жухов вел лодку, как опытный лоцман. Он ловко обходил покрытые дрожащей пеной завалы и смело бросал судно навстречу мутным волнам. Петька с Таней зорко осматривали проплывающие за бортами заводи и песчаные косы. Они подозревали, что сидящий в корме у мотора Жухов тоже внимательно следит за берегами. Бросая взгляды на скалы и считая повороты реки, Петька удивился точности, с которой Самоволин чертил свои схемы.

Таня незаметно толкнула Петьку. Он посмотрел направо и чуть не вскрикнул. Навстречу им неслась старая бочка. Жухов засуетился, стал хватать багор, и в этот момент послышался удар в днище — лодку накренило и бросило в кипящий водоворот. С носу кормы прокатилась волна.

— Держись, Таня! — закричал Петька и придавил ее ко дну.

Жухов упал на двигатель, закрывая его от воды. Лодку развернуло и боком понесло на скалу. И тут Жухов превзошел самого себя: лежа на моторе, он повернул руль до отказа и увеличил обороты винта. Лодка дернулась и, подхваченная упругой струей, вылетела в проран. Петька отпустил Таню, взял ковшик и, не посмотрев в сторону кормы, стал вычерпывать воду из лодки. Таня тоже не оборачивалась назад. Жухов не выдержал:

— Ребята, простите, засмотрелся я на бочку, мне показалось… — Жухов круто заложил руль, лодка обошла вынырнувшее из воды дерево.

Васька опустил понуро голову и за рекой следил исподлобья.

— Петька, — прошептала Таня, — а бочка-то из-под селедки была.

— Я заметил.

Русло реки постепенно сжимали скалы. Но из распадков ревущие потоки также несли коряжины и камни. Низко пролетела стая журавлей. По размерам и по окраске молодые журавлята уже не отличались от старых. Были такие же черные, словно покрытые блестящим дегтем, а голова и шея белоснежные.

Таня восторженно следила за полетом красивых птиц.

— Запоминайте их, — прокричал с кормы Жухов, — черные журавли очень редкие и, говорят, загадочные для ученых. Водятся только у нас в Сибири, на таежных болотах.

Лодка, накренившись, сделала крутой поворот. Скалы расступились. Брызнуло солнце, зайчиками заиграла вода. Жухов заглушил мотор и направил судно к высокому гравийному берегу. Под днищем зашуршали камешки.

— Приехали! Берег, принять швартовы, — крикнул сам себе Жухов и с цепью в руках прыгнул на сушу. Обкрутил цепь вокруг камня: — А здесь, похоже, ливня и вовсе не было. Раздевайтесь, сушиться будем, костер сейчас сделаю. У меня в сарайчике топливо припрятано. Сейчас принесу, — и Жухов побежал вдоль распадка,

Петька зашёл за кустик, сбросил влажную одежду и остался в одних трусиках.

Сухим теплом веяло от камней. Млели под солнцем красные грозди рябины. Над макушками елей едва заметными струями тянулся к небу воздух с фиолетовым оттенком. На высоте примерно шести метров нежные струи сливались вместе. Пахло приятными духами.

— Петька, может, деревья так разговаривают?

— Я тоже так думаю. Когда я был маленьким, мне отец про муравьев читал, что они разговаривают запахами.

— Знаешь, я как-то думала, что разговаривать можно не обязательно языком, ну в смысле голосом, а, например, цветными радугами. Переливается один цвет в другой, а ты понимаешь. И никаких звуков.

Послышался хруст гравия, и на поляну вышел Жухов с охапкой дров.

— А я опять тут, — Жухов подал Тане полушубок, — переодевайся быстрей. — Он вытащил из кармана зеленую тесемку: — Вместо пояса возьми.

Таня забралась в густые заросли. Пугливо оглядываясь по сторонам, скинула влажную одежду, надела нагретый на солнце мягкий полушубок. Чтоб он не сползал с плеч, глубоко запахнула полы и туго подпоясалась тесемкой. Не торопясь, развесила на рябиновом кусте одежду и вышла к костру.

— Ребятки, — сказал Жухов, — готовьте пищу, а я пойду мотору профилактику сделаю, брызги в трамлер, кажется, попали. — Он посмотрел на солнце, на длинные тени от кустов: — Если я задержусь, ешьте одни.

Жухов побежал к берегу, обогнул кусты и круто взял влево к скалам. Петька распечатывал консервную банку и сделал вид, что не заметил маневр Жухова.

— Знаешь, Таня, мне показалось, что Бурмаков специально придумал Жухову такое задание, потому что подробную карту Кодиловского болота я видел у Ивана Ивановича и надпись видел: «Возможна добыча гравия открытым способом», и расстояния все поставлены.

Петька услышал всплеск, вскочил и, прячась за кусты, помчался к берегу. Жухова там не было. Вода в реке спадала, лодка теперь стояла почти на суше. Петька вышел из кустов, посмотрел по сторонам и юркнул обратно. На высоком уступе скалы стоял Жухов и в бинокль рассматривал оголившийся каменный перекат. Что-то там заметил, скачками побежал вниз. Лодку столкнул легко. Мотор заводить не стал, а пошел на веслах. Дважды проплыл вдоль переката, вглядываясь в мутную глубину. Бросал кусочки бересты и наблюдал, куда их уносит вода.