Таинственная герцогиня - Монро Люси - Страница 8

Дьявол! Каким образом разговор повернул в эту сторону? Он всего лишь хотел добыть кое-какие сведения. Джаред раздраженно произнес:

– Может, я не хочу жениться на мраморной статуе? А теперь вы ответите на мой вопрос?

Женщины, похоже, поняли, что он говорит серьезно, и одумались. Первой нарушила молчание Тея:

– Она действительно напоминает мне статую. Не думаю, что я хоть раз видела проблеск искренних эмоций на ее лице. Она постоянно выглядит такой безмятежной.

Вчера вечером она не выглядела безмятежной – после того, как он ее поцеловал. Она выглядела ошеломленной и необузданной. Тело Джареда отреагировало на воспоминание, и он, сосредоточившись, снова вернулся к разговору, не желая попасть в неловкое положение.

– Я познакомилась с ней в первый год супружества, – продолжала Тея, остановившись, чтобы поставить на ноги свою крошечную дочку – та упала, не угнавшись за более шустрым Дэвидом, который по-прежнему тащил за руку Ханну. – Герцог еще был жив. Он изображал из себя идеального джентльмена, но мне никогда не нравился. Он считал себя выше Пирсона и не желал с ним общаться.

Джаред знал, что его сестра не терпела тех, кто судил о Дрейке по обстоятельствам его рождения. Она свирепо оберегала всех, кого любила.

– А Каланта? Она тоже вела себя так с Дрейком? – Если ее оскорбляла незаконнорожденность зятя, она не примет Ханну.

Тея покачала головой. Ее дочка потрепала ее по щеке.

– Нет. Она вела себя с ним с той же холодной вежливостью, что и с остальными джентльменами. Она очень тщательно следила за тем, чтобы не оказать одному мужчине больше внимания, чем другому, но никогда не игнорировала Пирсона. Иногда я даже задумывалась, может, герцог был исключительно ревнив?

Айрис кивнула:

– Это бы многое объяснило. Мне не кажется, что Каланта собирается вновь выйти замуж. Она нисколько не поощряет джентльменов.

Вчера вечером она определенно поощряла его, но Джаред не собирался признаваться в этом перед своими и так чересчур заинтересованными сестрами.

– Ты бы назвала ее доброй?

Тея беспомощно посмотрела на него:

– Не знаю. Каланта не жестока. Я никогда не видела, чтобы она хотя бы нахмурилась, разговаривая со слугами, но при этом сама она ни к кому не тянется. Такое ощущение, что она вроде бы здесь, а вроде бы и нет. Я всегда думала, что ее прозвище ей исключительно подходит. Она какая-то не от мира сего.

Айрис задумчиво прищурилась.

– Вообще-то Каланта добрая. Она обеспечивает микстурами и снадобьями, приготовленными из ее садовых трав, всех, кто в этом нуждается, но делает это через свою экономку. Она не демонстрирует своих чувств, но мне она кажется небезразличной. Я даже не уверена, что она сама это осознает, да только ее поступки говорят сами за себя. Когда она узнала, что я собираюсь плыть во Францию через пролив, то прислала мне средство от морской болезни и упомянула, что его можно принимать во время беременности. Я тогда все гадала – может, она каким-то образом знала о моем положении?

Джаред кивнул. Айрис дождалась, пока они окажутся на пароме, и только тогда сообщила о своей беременности Эштону. Его зять пришел в бешенство, но она оправдалась тем, что не сомневалась – иначе он не разрешил бы ей отправиться и это путешествие. Джаред отмел мысль о том, что Каланта как-то догадалась о беременности Айрис, как совершенно дурацкую и стал обдумывать остальные откровения сестры. Женщина, поступавшая так, не могла делать вид, что не замечает порочности мужа. Или могла?

– Говоря, что она помогает любому, ты имеешь в виду аристократию или вообще всех? – спросил он.

– Вообще всех. Как-то она даже прислала жаропонижающий отвар в цыганский табор в нашей округе, когда там началась лихорадка.

– Очень интересно! Не могу себе представить, чтобы покойный герцог разрешал ей общаться с теми, кто ниже ее по рождению, – пробормотала Тея.

Айрис пожала плечами:

– Я же не знаю, какой она была в браке. Я знаю только, какая она сейчас, и действительно думаю, что она очень добрая женщина. И еще мне кажется, что Каланта одинока. Она никого не подпускает слишком близко. Мы несколько раз имеете пили чай, но она держится очень замкнуто. Однако мне Каланта все равно нравится.

Как бы ему ни хотелось, Джаред не мог игнорировать тот факт, что Каланта была хозяйкой дома, когда изнасиловали Мэри. Не мог он отмахнуться и от того, что еще до этого Каланта перестала дружить с Мэри. Мэри упоминала об этом, обьясняя, почему не обратилась за помощью к Каланте, когда герцог начал бросать на нее похотливые взоры.

Мэри хотела уйти оттуда, но герцог позаботился о том, чтобы у нее не было на это средств, – он задерживал ее жалованье якобы для сохранности. В отчаянии Мэри написала Джареду и попросила помочь, но его помощь пришла слишком поздно и не сумела предотвратить кошмар насилия. Хотя с этими деньгами Мэри смогла вернуться к нему.

Когда она появилась в его доме, то настояла на том, что будет зарабатывать себе на жизнь, и стала работать горничной. Джареду это очень не нравилось, но в чем-то Мэри была не менее упрямой, чем он сам. Она так стыдилась того, что сотворил с ней Клэрборн, это настолько ее сокрушило, что потребовалось много времени, пока Мэри решилась рассказать Джареду, от чего бежала. К тому времени она уже знала, что беременна.

Как только ее положение сделалось заметным, экономка Джареда возмутилась, что в доме работает «грязная шлюха», как она называла и без того запуганную Мэри. Джаред тут же уволил экономку, воспользовавшись несколькими отборными ругательствами, и попросил Мэри занять ее место. Такое положение полностью устраивало их обоих.

Однако Джаред не мог забыть о блестящем будущем, которое открывалось перед Мэри до того, как она согласилась занять место компаньонки при матери Клэрборна. За отчаянное положение, в котором оказалась Мэри, отвечал не только Клэрборн, но и герцогиня. Джаред не мог об этом забыть, какой бы невинной она ни казалась.

И не важно, как сильно он ее желает.

Глава 3

– Я не должна позволять Джареду снова меня целовать, – вполголоса пробормотала Каланта, обращаясь к кусту роз под названием «Парсоновская розовая».

Чувствуя, что ей не очень-то удается овладеть собой, она срезала несколько плодов и бросила их в корзинку, висевшую на левом локте. Снова и снова повторяя эти слова, Каланта перешла к следующему горшку с розами и стала выискивать семена, необходимые для приготовления лекарства.

Полуденное солнце нагревало оранжерею сквозь стеклянные крышу и стены, и Каланта радовалась, что надела сегодня только легкое платье из муслина и индийский ситцевый передник. Открытые по обеим сторонам оранжереи двери и несколько распахнутых окон обеспечивали легкий сквознячок, но не слишком облегчали летнюю жару.

И как бы она себя ни уговаривала, никак не могла стереть из памяти воспоминания о вчерашнем вечере. К сожалению, даже произнесенные вслух слова действовали на Каланту не сильнее, чем безмолвные сметания.

Она мысленно повторяла их всю бессонную ночь и беспокойное утро, но всякий раз при мысли о совершенно невоспитанном виконте губы начинало покалывать, а тело трепетало.

Каланта не могла не гадать, что могло бы произойти дальше, если бы их свиданию в саду не помешали. Стал бы Джаред и дальше ее целовать? Позволил бы ей целовать его? Может, прикасался бы к ней в интимных местах?

После печального опыта с Клэрборном Каланте должно было бы хватить одной мысли об этом, чтобы прекратить подобные размышления, но ничего не получалось. Поцелуи Джареда не походили ни на что, ей известное, и Каланта не могла не думать, что его прикосновения наверняка еще сильнее подействовали бы на ее чувства.

А вот этого она не должна допускать, напомнила себе Каинита.

Чтобы выжить в браке, она отказалась от всех нежных чувств. Каланта сомневалась, что вообще еще способна любить, но если это так… если она совершит подобную глупость и полюбит властного виконта, то это, несомненно, доставит eй еще больше душевной боли.