Две женщины - Карр Джон Диксон - Страница 3

– Забавно! – заметил Холмс. – Между прочим, Бойс, вы, очевидно, получили указание немедленно приехать сюда из Брайтона.

Ласковая улыбка исчезла с лица негодяя.

– Как вы узнали, откуда я приехал?! – пронзительно закричал он.

– Тише, тише! Из вашего кармана выглядывает программа скачек Южного кубка. А теперь слушайте: я разборчив в выборе собеседников и поэтому прошу вас закончить этот разговор.

Бойс злобно оскалился.

– Я закончу нашу беседу по-иному. Вы, ищейка, сующая повсюду свой нос, держитесь подальше от дел мадам… – Он сделал многозначительную паузу. Его круглые маленькие главки пристально глядели на моего друга. – В противном случае вы пожалеете, что родились на свет, мистер Шерлок Холмс, – закончил он тихо.

Холмс усмехнулся и потер руки.

– Это очень интересно, – сказал он. – Значит, вы явились сюда по поручению мадам фон Ламмерайн?

– Черт возьми, какая наглость! – воскликнул Бойс. Его левая рука скользнула к трости. – Я думал, вы остережетесь, а вы начинаете произносить разные имена. Поэтому я, – тут он мгновенно выдернул ручку трости, и теперь в его руках оказалось длинное стальное лезвие, – поэтому я, мистер Шерлок Холмс, сдержу свое слово.

– И на это слово вы, Уотсон, наверное, обратили внимание? – спросил Холмс.

– Конечно! – громко откликнулся я.

Бойс замер на месте. А когда я появился из спальни, вооруженный тяжелым латунным подсвечником, он бросился к входной двери. На пороге он на мгновение остановился и повернулся к нам. Его глаза злобно сверкали на широком багровом лице, с губ срывался поток гнусной ругани.

– Довольно! – строго оборвал его Холмс. – Кстати, Бойс, я не мог догадаться, чем вы убили тренера Мзджерна. При вас не было найдено оружия. Теперь я понял.

Багровый цвет медленно сошел с лица Бойса, сменившись сероватой бледностью.

– Боже мой, мистер Холмс! – воскликнул он. – Ведь не думаете же вы… ведь это только шутка, дружеская шутка!

Выскочив за порог, он захлопнул за собой дверь и с грохотом промчался по лестнице.

Мой друг рассмеялся.

– Ну-ну! Вряд ли мистер Бойс обеспокоит нас в дальнейшем, – сказал он. – Но его посещение дало новое направление моим мыслям.

– Какое?

– Это первый луч света в том мраке, который меня окружал, Уотсон. Интересно, почему они так недовольны моим вмешательством, если им незачем бояться разоблачений? Берите шляпу и пальто, Уотсон, мы вместе едем к этой бедняжке Каррингфорд.

Наш визит оказался очень кратким, и все же я буду долго помнить мужественную, все еще прекрасную женщину, оказавшуюся не по своей вине в самом трагическом положении. Только по темным кругам под глазами и по слишком яркому блеску ее карих глаз можно было догадаться об огромной тяжести, лежавшей у нее на сердце.

– У вас какие-нибудь новости для меня, мистер Холмс?

– Пока у меня нет ничего нового, ваша светлость, – мягко сказал Холмс, склонившись перед собеседницей. – Я пришел, чтобы задать вам один только вопрос и обратиться к вам с просьбой.

– А именно?

– Мой вопрос можно простить постороннему человеку только потому, что он вызван необходимостью, – сказал Холмс. – Вы были замужем за покойным герцогом свыше тридцати лет. Было ли его поведение благородным в смысле личного отношения к общепринятому моральному кодексу? Я прошу вашу светлость быть со мною очень откровенной при ответе на этот вопрос.

– Мистер Холмс, за время нашей совместной жизни у нас бывали и ссоры, и неприятности, но я никогда не замечала, чтобы мой муж унижался до какого-нибудь недостойного поступка или отступал от тех моральных норм, которые он так высоко ценил.

– Это все, что мне нужно было знать, – ответил Холмс. – Я не склонен к эмоциям и не считаю, что любовь ослепляет. При спокойном рассудке получается обратное – любовь помогает лучше распознать другого человека. Но сейчас, ваша светлость, – прервал себя Холмс, – время не терпит. – Холмс наклонился к своей собеседнице. – Мне необходимо увидеть подлинные документы этого брака в Балансе.

– Это безнадежно, мистер Холмс! – воскликнула герцогиня. – Та ужасная женщина никогда не выпустит их из своих рук, разве только за назначенную ею бесчестную плату.

– Придется прибегнуть к хитрости. Вы должны послать ей письмо, составленное в очень продуманных выражениях. Это письмо должно создать впечатление, что вы согласитесь с ее требованиями, если убедитесь в подлинности документов. Умоляйте ее принять вас у нее на Сент-Джеймс-скуэр сегодня в одиннадцать часов вечера. Вы сделаете это?

– Сделаю все, за исключением того, что она требует.

– Прекрасно. И еще один решающий вопрос. Очень важно, чтобы вы нашли какой-нибудь предлог точно в двадцать минут двенадцатого удалить ее из библиотеки, где находится сейф, в котором она хранит эти документы.

– Но она возьмет их с собой…

– Это не имеет значения.

– Откуда вы знаете, что сейф находится в библиотеке?

– Когда-то я оказал небольшую услугу фирме, которая сдает в аренду дом госпоже фон Ламмерайн. От этой фирмы я получил план дома. Больше того, я видел сейф.

– Вы его видели?

– Вчера утром кто-то выбил стекло в окне, – улыбнулся Холмс. – Стекольщик тут же нашелся. Мне пришло в голову, что этим можно будет воспользоваться.

– Что вы собираетесь сделать? – спросила она с волнением.

– По этому вопросу мне придется принять решение на месте самому, – сказал Холмс. – Если меня и постигнет неудача, то, во всяком случае, попытка будет сделана в благих целях.

Мы уже прощались, когда герцогиня слегка коснулась руки моего друга.

– А если вы осмотрите эти ужасные документы и убедитесь в их подлинности, вы их изымете? – спросила она.

В суровых чертах Холмса мелькнуло выражение сострадания, когда он взглянул на свою собеседницу.

– Нет, – ответил он спокойно.

– И вы будете правы! – воскликнула она. – Я тоже не взяла бы их. Ужасная несправедливость прошлого должна быть выправлена хотя бы ценою моей жизни… Но меня совсем покидает мужество, когда я подумаю о своей дочери.

– Я уважаю ваше мужество, – мягко сказал Холмс, – и потому советую вам быть готовой к худшему.